История Крестовых походов. Житие и хождение игумена Даниила в Святую землю

Перед праздником Рождества прибыла толпа паломников с целью посетить св. места. Это были, большей частью, пизанцы и генуэзцы, под предводительством епископа Дуриано и архиепископа Пизы Даймберта. Последний прибыл в Иерусалим в качестве апостолического легата и сумел присвоить себе звание Иерусалимского патриарха вместо Арнульда. Он тревожил Готтфрида, требуя во имя церкви верховного владычества над Иерусалимом и Яффой. Между тем прибыли в священный город Боэмунд, князь Антиохийский, Бальдуин, граф Эдесский, Раймонд Тулузский с итальянскими паломниками. Боэмунд и Бальдуин согласились, так же как и сам Готтфрид, получить от папы инвеституру завоеванных их оружием стран.

Иерусалимское королевство, возникшее в силу победы, тревожимое внутри честолюбивыми и страстными домогательствами, подверженное беспрестанным и неизбежным переменам в правах на недвижимое имущество, населенное отступниками от всех религий и искателями приключений всех стран, постоянно посещаемое паломниками, среди которых были великие грешники, не возвысившиеся до любви к добру; королевство это, вновь созданное и в котором царил беспорядок, свойственный только что покоренным странам, нуждалось в законодательстве, которое установило бы формы правильные и стойкие. К этому и стремился разумный Готтфрид. Присутствие латинских властителей в Иерусалиме представилось ему счастливой случайностью, чтобы осуществить свои благие предприятия. В назначенный день состоялось торжественное собрание во дворце Готтфрида, на горе Сионской. Князья, бароны, люди самые просвещенные и преданные религии, установили законоположение, которое и было сложено в храме Гроба Господня и получило название Иерусалимских Ассиз. Тут были приведены в порядок и определены взаимные обязательства государя, властителей и подчиненных; но только на носящих оружие было обращено внимание законодателей, так как война была главным делом этого государства. Что же касается до людей простого звания, земледельцев и военнопленных, то о них было только слегка упомянуто; на них смотрели только как на собственность. Стоимость сокола была та же, что и стоимость раба, а боевой конь ценился вдвое дороже простолюдина или пленника. И только религия приняла на себя обязательство покровительствовать этому несчастному разряду людей. Учреждены были три судилища, так, чтобы все жители государства подлежали суду себе равных. В Иерусалимских Ассизах видны следы грубости того древнего времени; тем не менее в них можно усмотреть постановления, изобличающие высокую мудрость законодателей. Это законодательство, удерживавшееся дольше самого Латинского государства, было благодеянием для Святой Земли и образцовым учреждением для Запада, находившегося еще в варварском состоянии.

Полезные подвиги в прииорданских странах возвысили славу Готтфрида; король Иерусалимский был занят покорением укрепленных местностей в Палестине, остававшихся еще подвластными исламу, когда смерть похитила его у любящего его и уповающего на него христианского населения. Он скончался, поручив товарищам своих побед честь Креста и благосостояние государства. Останки Готтфрида были преданы погребению близ Голгофы, в церкви Воскресения. Освободитель Святого Гроба удостоился могилы возле Гробницы Своего Господа. Готтфрид был великим полководцем, и если бы смерть не свергла его так рано с престола Давидова, то история причислила бы его к величайшим из государей. Он соединял в себе тройное могущество: меча, мудрости и добродетели. Письменные свидетельства наших героических времен не представляют имени более славного, чем имя Готтфрида. Мы имели честь прикоснуться к мечу его, до сих пор сохраняемому в храме Святого Гроба, и это воспоминание восхищает нас в то время, как мы воспроизводим благородную жизнь первого Латинского короля в Иерусалиме.

Бальдуин I Иерусалимский

Патриарх Даймберт в качестве папского легата первый выступил для принятия наследия Готтфрида. Бароны отвергли такие притязания. Даймберт написал Боэмунду, князю Антиохийскому, призывая его на помощь Иерусалимской Церкви; но вскоре узнали, что Боэмунд, потерпевший поражение от турок в северной Сирии, задержан в плен. Престол Иерусалимский следовало занимать воину. Бальдуин, граф Эдесский, призван был наследовать брату своему, но он уступил свои права двоюродному брату своему Бальдуину Бургскому. Бальдуин выступил в Иерусалим с четырьмястами человек конницы и с тысячью человек пехоты. На берегах Финикийского моря, в трех милях от Бейрута, при устье реки Лика, брат Готтфрида подвергся нападению эмиров Эдесского и Дамасского, предупрежденных о прохождении его молвой или предательством; христианским воинам пришлось бороться с неприятелем, значительно превосходившим их численностью, и только мужество и благоразумие могли спасти их от гибели. Бальдуин вступил в священный город, приветствуемый радостными восклицаниями толпы. Поддерживаемый одобрением баронов и большей части духовенства, Бальдуин не обращал внимания на Даймберта, который, протестуя против избрания нового короля, удалился на гору Сион, снедаемый честолюбием и гневом.

Владычество латинян в Иерусалиме должно было быть постоянной битвой; Бальдуин этого не забывал. Едва вступил он на престол священного города, как предпринял поход против мусульман в сопровождении небольшого войска. Он явился перед стенами Аскалона, но гарнизон заперся там в укреплениях города. Так как наступавшие холода препятствовали ему начать осаду города, то он ограничивался тем, что разорял его окрестности. Он направился потом на Хеврон, следуя по бесцветным берегам Содомского моря, и проник в Аравию до Моисеева источника. С набожным восторгом созерцали христианские воины все эти места, полные воспоминаний Священного Писания. По возвращении в Иерусалим Бальдуин нашел патриарха Даймберта в более благосклонном расположении; он принял помазание на царство в Вифлееме, так как он не хотел возложить на себя золотой венец в виду Голгофы.

Танкред не забыл несправедливостей Бальдуина под стенами Тарса. Он отказывался признать его королем. Желая положить конец роковой ссоре, Бальдуин снизошел до просьбы, чтобы победить гордость Танкреда; князья имели свидание в Каифе и при этом они помирились и обняли друг другу. Между тем Танкред был призван управлять Антиохией, которая оставалась без правителя со времени пленения Боэмунда; он предоставил Гуго-де-Сен-Омеру город Тивериаду и княжество Галилейское.

Бальдуин предпринял новые набеги на врагов Креста; он перешел через Иордан, разогнал аравитянские племена и собрал с них богатую добычу. Он ознаменовал свой обратный путь в Иерусалим благородным и трогательным поступком. Перейдя через Иордан, он услышал жалобные стоны: это была мусульманка, страдающая в родах; он кинул ей свой плащ, чтобы она покрылась, и велел уложить ее на ковер, потом принесены были для нее фрукты и меха с водой; привели к ней верблюдицу, чтобы кормить ее новорожденного, и поручено было одной рабыне отвести родильницу к ее мужу; последний, бывший почетным лицом между мусульманами, поклялся, что никогда не забудет великодушного поступка Бальдуина.

Каждый месяц, каждую неделю прибывали в Иерусалим европейские христиане, и потому он предложил генуэзским паломникам, прибывшим в Сирию на кораблях, последовать за ним в его нападениях на неверных; он обещал им третью долю добычи и улицу в каждом завоеванном городе, которая будет называться Генуэзской. Генуэзцы приняли это предложение, и тогда предпринята была осада Арсура, который открыл перед ним свои ворота. После того христиане направились в Кесарию; последовал приступ, причем патриарх Даймберт, в белом облачении и с Крестом Животворящего Древа в руках, поощрял воинов храбро сражаться. Христианский отряд не замедлил вороваться в укрепленный город. Жажда добычи была поводом к варварским действиям. Многие сарацины проглатывали золотые монеты и драгоценные камни, чтобы укрыть их от победителей; воины распарывали животы всем мусульманам, которые им попадались; кровь лилась потоками в мечетях и на улицах. Генуэзцы похвалялись, что на их долю добычи досталась та самая чаша, которая была употреблена при Тайной Вечери. В Кесарию был поставлен латинский архиепископ.

Аскалонские мусульмане, которые с давних пор уже не осмеливались выступать из убежища своих укреплений, попытались напасть на Памлу. Бальдуин во главе трехсот всадников и девятисот человек пехоты выступил против египетского войска, которое было в десять раз многочисленнее христианского. Во время решительного боя Иерусалимский государь воодушевляет своих рыцарей и воинов, напоминая им, что они сражаются во славу Иисуса Христа. «Нет спасения в бегстве, – прибавил им, – так как Франция очень далеко, а на Востоке нет убежища для побежденных». Бальдуин выиграл битву; поля вокруг Рамлы и дороги, ведущие к Аскалону, были свидетелями поразительных подвигов. Король Иерусалимский вступил в Яффу с победоносными знаменами.

Вскоре после того пришлось снова сразиться с египетским войском, вышедшим из Аскалона. Остатки трех армий, разбитых в Малой Азии, пришли незадолго перед тем в Палестину. Извещенный о выступлении неприятельского войска, Бальдуин, не употребив достаточно времени, чтобы собрать всех своих воинов, поспешил навстречу египтянам с немногими рыцарями, прибывшими из Европы. В этой-то битве погибли Стефан, граф Блоасский и герцог Бургундский, отец Флорины. После поразительных подвигов мужества Бальдуин скрылся в травах и кустарниках, покрывающих поле. Сарацины подожгли их; Бальдуину с великим трудом и под прикрытием мрака ночного удалось найти убежище в Рамле. На следующий день этот город должен был подвергнуться осаде; лишенный всяких средств защиты, Бальдуин предавался уже самому тревожному раздумью, когда вдруг явился к нему один мусульманский эмир и предложил вывести его потаенным ходом. Этот эмир был муж той мусульманки, в отношении к которой Бальдуин был таким великодушным. Король Иерусалимский отказывается спасаться один; он не хочет покидать своих товарищей. Но товарищи, во имя священных интересов королевства Иерусалимского, умоляют его воспользоваться предлагаемым спасением; Бальдуин уступает их просьбам и со слезами прощается сними; в сопровождении эмира и немногих своих людей он убегает из города в бурную ночь. Приблизившись к Арсуру, эмир и король расстались, оба растроганные до слез. В этом укрепленном городе нашел убежище Бальдуин. После нескольких новых битв, в которых мусульмане потерпели поражение и были рассеяны, Иерусалимский король возвратился в священный город, где его уже почитали умершим.

В это время, по свидетельству истории, христианские колонии были в тревожном положении вследствие разлада между их начальствующими лицами. При осаде Харана Боэмунд, получивший свободу, Танкред, Бальдуин Бургский и Иосцелин Куртнейский, уверенные в скором завоевании этого богатого города Месопотамии, начали спорить о том, кому достанется владеть им, но в это время совершенно неожиданно нападают на них полчища мусульман, прибывших из Моссула и Маридина. Бальдуин Бургский и Иосцелин Куртнейский попадают в плен; Боэмунд и Танкред, ускользнув от резни, возвращаются в Антиохию в сопровождении всего шести всадников. Боэмунд задумал поехать в Европу, чтобы набрать там новое войско и напасть на греков, которыми были недовольны завоеватели Святой Земли; встреченный в Риме как доблестный защитник Креста, принятый французским двором как самый блестящий из рыцарей, он воспламенил во всех сердцах порыв к священной войне, и многочисленная армия восстала по его призыву. Вступив во владение Греческой империей, он осадил город Дураццо, но после бесплодной осады он заключил унизительный для него мир с Византийским императором, которого он хотел свергнуть с престола, и умер от отчаяния в своем Тарентском княжестве. Иосцелин же и Бальдуин Бургский возвратились в свои княжества не прежде того, как пробыв в Багдаде в плену в продолжение пяти лет.

Король Иерусалимский, стремясь к расширению своих владений, заботился о подчинении укрепленных приморских местечек в Палестине, так как через них удобнее было получать помощь и достигать скорейшего сообщения с Западом. Бальдуин с помощью генуэзцев осадил г. Акру, который сдался после двадцати дней сопротивления. Этот город служил тогда, как и теперь, ключом к Сирии. Триполи также подчинился власти христиан. Раймонд Тулузский умер в виде этой крепости, осаду которой он предпринял. Триполи был возведен в графство, которое сделалось наследием его рода. Этим графством латинским были вознаграждены пожертвования и подвиги Раймонда, покинувшего свои богатые владения во Франции и предоставившего судьбу свою всем случайностям крестового похода на Востоке. Другие прибрежные города Сирии: Вивл, Сарепта, Бейрут – были присоединены к королевству Иерусалимскому. После этих завоеваний пизанцы и генуэзцы возвратились на Запад. Сидон принадлежал еще мусульманам. В это время прибыли в Палестину девять тысяч норвежцев под предводительством Сигура, сына Магнуса, Норвежского короля; Бальдуин получил от них обещание содействовать ему в поддержании и распространении королевства, и с помощью их король Иерусалимский осадил Сидон, который после шестинедельного сопротивления открыл перед христианами свои ворота. Вслед за радостью, доставленной этими различными победами, поразила всех горестная утрата: скончался Танкред, заменивший Боэмунда в княжестве Антиохийском, лишившемся теперь в нем одного из самых знаменитых своих охранителей. Таким образом исчезли один за другим старые товарищи Готтфрида.

Годы 1113, 1114, 1115 были несчастливы для королевства Иерусалимского. Нахлынувшие с берегов Евфрата и Тигра полчища мусульманские опустошили Галилею; Аскалонские и Тирские мусульмане разорили окрестности Наплусы; ураганом пронеслись все эти полчища и, подобно урагану, внезапно исчезли. Тогда другие бедствия обрушились на христианские владения: саранча, налетевшая из Аравии, опустошила поля палестинские; голод распространился по всему графству Эдесскому и княжеству Антиохийскому. Землетрясения превратили в развалины многие местности, начиная от Тавра до пустынь Идумейских.

Успокоившись относительно Багдада и Сирии, Бальдуин задумал о подчинении Египта, войска которого уже столько раз были рассеяны его оружием. В сопровождении избранных воинов он переходит через пустыню, настигает врасплох и разграбляет г. Фарамию, расположенный на берегу моря, близ развалин древней Пилусии, но, возвращаясь оттуда с богатой добычей, король занемог в Эль-Арише и скончался к величайшему горю своих спутников. Последними словами его были мольбы и увещания жить для защиты королевства Иерусалимского. Умирающий король просил также своих товарищей не покидать останков его на неприятельской земле, но перенести в священный город и похоронить возле могилы его брата Готтфрида. Сам распорядился насчет бальзамирования своего тела и погребения, и последняя воля его была свято исполнена.

Царствование Бальдуина, продолжавшееся 13 лет, представляет одно из любопытнейших зрелищ в истории. Ежегодно огромный колокол иерусалимский возвещал о нашествии сарацин, и Древо Животворящего Креста, предшествовавшее воинам-пилигримам, не могло покоиться неподвижно во храме Святого Гроба. Сколько было опасностей, сколько битв произошло в это царствование! Сколько раз королевство Иерусалимское совсем погибало и было спасаемо только благодаря чудесам храбрости своего хранителя! Военная добыча составляла главный источник доходов Бальдуина, и когда мир продолжался несколько месяцев или война была неудачная, то казна государственная оказывалась пустой. Но с малыми средствами Бальдуин постоянно совершал великие дела. Какой деятельностью обладал этот воинственный гений! Во время первого крестового похода Бальдуин навлек на себя ненависть за свой честолюбивый и гордый нрав; сделавшись королем Иерусалимским, он отличался великодушием; не было у латинских владений более неусыпного охранителя, более неустрашимого защитника: меч Бальдуина, единственный скипетр, который он когда-либо держал в руках, улегся в ножны только в тот день, когда король Латинский сам был положен в могилу…

ГЛАВА X

Царствования Бальдуина II, Фулька Анжуйского и Бальдуина III (От 1119 по 1145 г.)

Умирая, Бальдуин назначил преемником своей власти Бальдуина Бургского; многие бароны и прелаты, однако же, пожелали предложить корону Евстафию Булонскому, брату Готтфрида; но Иосцелину Куртнейскому, одному из первых графов королевства, удалось собрать большинство голосов в пользу выбора Бальдуина Бургского, который и вступил на престол под именем Бальдуина II. Новый король передал свое графство Эдесское Иосцелину Куртнейскому.

Княжеству Антиохийскому угрожали в это время бедствия вторжения мусульманского; на Рожера Сицилийского, сына Ричарда, управлявшего этой областью в ожидании совершеннолетия сына Боэмунда и заменявшего Танкреда, сделано было нападение со стороны эмира Ильгази, явившегося во главе мусульман из Персии, Сирии и Месопотамии. Рожер призвал на помощь короля Иерусалимского, графов Эдесского и Триполисского, но, не имея терпения их дождаться, вступил в битву и был убит. Оружие короля Иерусалимского отомстило за это поражение.

Эта часть истории христианских колоний преисполнена бедствиями их. Иосцелин Куртнейский, двоюродный брат его Галеран застигнуты врасплох, закованы в цепи и заключены в одну из крепостей Месопотамских. Король Иерусалимский, прибывший к нему на помощь, также был взят в плен и предан заключению. Тогда пятьдесят армян, преданных до героизма властителям христианским, проникают в крепость, перерезывают мусульманский гарнизон и выставляют знамя Христа. Вскоре после того начинается осада крепости; Иосцелин успевает спастись и отправляется по городам христианским, испрашивая помощи баронов и рыцарей. Граф Эдесский в сопровождении множества воинов, собравшихся по его призыву, шел обратно к крепости Месопотамской, когда узнал, что она снова во власти мусульман. Мужественные армяне погибли в истязаниях; король Иерусалимский был отведен в крепость Харан. Иосцелин и его товарищи с сердечной болью отказались от своего предприятия.

Бальдуин II Иерусалимский

Египетские мусульмане, желая воспользоваться заключением в крепость короля Иерусалимского, чтобы освободить в это время Палестину из-под власти христиан, осадили Яффу и со стороны моря, и сухим путем и заняли область Ибелинскую; они разделились на две армии. Евстафий д’Агрэн, граф Сидонский, назначенный регентом королевства в отсутствие Бальдуина, велел возвестить войну при звоне колокола Иерусалимского. Во главе отряда, состоящего из трех тысяч воинов, предшествуемый Древом Животворящего Креста, копьем Спасителя и чудотворным сосудом, в котором, по сказанию, хранилось молоко Божией Матери, регент королевства выступает против неверных, заставляет отступить при своем приближении мусульманский флот и разбивает всю египетскую армию, которая ожидает франков в Ибелине. Латиняне возвратились в Иерусалим с богатой военной добычей и оглашая воздух пением священных гимнов.

Две важные прибрежные крепости Сирии, Тир и Аскалон, оставались еще во власти мусульман. Сил христианского войска недостаточно было, чтобы предпринять осаду этих городов; для этого нужно было подкрепление из Европы. Подкрепление это прибыло. Венецианский флот под начальством дожа Венецианского вошел в Птолемаидскую гавань; дож отправился в Иерусалим, где христианское население приняло его с большим торжеством. До сих пор венецианцы принимали очень небольшое участие в событиях крестовых походов. Побуждаемые более корыстолюбивыми, чем благочестивыми целями, они хотели выждать вестей о победе, прежде чем решиться на что-нибудь. Завоевание Иерусалима и основание Латинского королевства показались им событиями, довольно знаменательными, чтобы решиться наконец принять участие в судьбах христианских армий. Венецианцы не хотели предоставлять пизанцам и генуэзцам дальнейших выгод, сопряженных с торжеством Креста в Сирии. Вскоре после прибытия Венецианского дожа в Иерусалим был собран Совет, на котором следовало решить, какой город подвергнуть осаде: Тир или Аскалон? Мнения были различны, и решения этого вопроса положено было ожидать от судьбы или, вернее, от воли Божией. Два билета из пергамента, на одном из которых было написано «Тир», а на другом «Аскалон», были положены на престол в храме Святого Гроба. Жребий пал на билет с именем г. Тира. Венецианцы, имея в виду торговые и национальные интересы, обещали свое содействие при осаде этой крепости на таких условиях, на которые правители королевства принуждены были согласиться.

Развалины Тира

Город Тир, столь прославленный с древних времен, выдержавший осады и Навуходоносора, и Александра, сохранял еще отчасти вид своего прежнего великолепия; с одной стороны служили ему защитой волны морские и крутые скалы, а с другой стороны тройная стена, уставленная высокими башнями. Дож Венецианский начал блокаду города со стороны моря, а с прочих сторон окружили его регент королевства, патриарх Иерусалимский и Понтий, граф Триполисский. Турки и египтяне, защищавшие город, были в разладе между собою, и это с самого начала послужило в пользу осаждавших христиан. После нескольких месяцев осады боевые машины латинян потрясли укрепления, жители начали бедствовать от голода и город неизбежно должен был прибегнуть к капитуляции. Но вдруг и между христианами возникают несогласия и угрожают обратить в ничто столько доблестных трудов. Рыцари и простые ратники, недовольные тем, что им одним приходится выносить усталость и вести битву, между тем как венецианцы остаются неподвижно на своих судах, заявляют, что и они желают пребывать в спокойствии в своих палатках. Тогда дож Венецианский в сопровождении своих моряков является в лагерь и объявляет, что он готов идти на приступ. Это предложение возбуждает соревнование; с обеих сторон оживляется бодрость; осада продолжается с усиленной настойчивостью, и Тир наконец сдается. Сопротивление его длилось пять с половиной месяцев. Знамя короля Иерусалимского было поднято на башне, господствовавшей над главными воротами города, знамя венецианцев заколыхалось на другой башне, известной под названием «Зеленой», а знамя Понтия, графа Триполисского, появилось на башне Танарийской. Известие о взятии Тира было радостно принято в священном городе; совершено было благодарственное молебствие, и звон колоколов возвестил об этой новой победе; дома в Иерусалиме увешаны были гирляндами цветов, оливковыми ветвями, роскошными тканями, которые придали городу праздничный вид.

И Бальдуин II узнал об этой победе в своем Харанском заточении; тяжело ему было, что он не принимал участия в новых подвигах. Разлад, распространившийся между мусульманами Сирии, показался ему благоприятным обстоятельством, чтобы завести переговоры о своем выкупе. Получив свободу, Бальдуин возвратился в Иерусалим после того, как произвел несколько неудачных попыток осадить Алеппо. Желая покрыть славой воспоминания о своих несчастьях и приобрести доверие своих подданных, предводительствуя ими в битвах, король Иерусалимский освободил Атиохию от опустошавших ее врагов, а в другой раз разбил и преследовал мусульманскую армию до самых стен Дамаска. Добыча, доставшаяся после этой последней победы, послужила для выкупа заложников, которых Бальдуин оставил в руках турок.

Врагами колоний Креста были в это время калиф Багдадский и эмиры Моссульский, Алеппский и Дамасский; могущество калифа Каирского, ослабленное многочисленными поражениями и потерей многих прибрежных городов в Сирии, уже не было так грозно; во власти египетской армии оставался один только город Аскалон, и не могла она существенно угрожать спокойствию христианских владений. Различные народности, как, например, племена курдов и туркменов, рассеяны были по Месопотамии и Сирии и с целью добычи вели войны во имя исламизма. Между племенами, поселившимися в Сирии, история упоминает об измаелитах – ассасинах, хашишимах, названных так по имени растения хашиш, из которого сектанты извлекали опьяняющий напиток. Во второй половине XI в. измаелиты, пришедшие из Персии в Сирию, основали колонию на Ливанской горе; начальник этой колонии, называемый франками Старцем, или Властителем Горы, имел под своей властью до двадцати местечек или крепостей и до шестидесяти тысяч подданных, разделенных на три больших отдела: народ, воинов и стражу, или федаев. Народ занимался земледелием и торговлей; воины были храбры и отличались искусством вести осаду и умением защищаться; федаи, слепо подчиненные воле начальника, были вооружены кинжалами для того, чтобы убивать тех, на кого им будет указано; для них не существовало ни страха, ни препятствий; намеченную жертву должны были они отыскать и среди толпы, и во дворцах, и на поле битвы; собственной гибели они не опасались, убежденные, что через смерть войдут в обладание всех радостей рая. Эти радости будущей жизни, эти райские блаженства представлялись им в грезах и сновидениях, возбуждаемых употреблением хашиша. Под влиянием этого напитка федаи, по повелению Старца Горы, соскакивали с верха башен, бросались в пламя и наносили себе оружием смертельные раны. Эта фанатическая преданность, из которой начальник измаелитов мог извлекать какое ему угодно орудие, составляла грозную силу на Востоке. С высоты своего Моссаидского укрепления Старец Горы царствовал силой ужаса, который он внушал всем князьям.

Постоянные раздоры между мусульманами и постоянные чудеса доблести, оказываемые христианами, содействовали к усилению христианских колоний, так что они сделались грозными. Граф Эдесский господствовал над обоими берегами Евфрата и обратной стороной Тавра; в области его были цветущие города. Княжество Антиохийское, распространившееся в Килкии и северной части Сирии, было важнейшим из латинских княжеств. Граф Трипо-лисский между Ливаном и Финикийским морем держался как бы в центре государства франков. На юге королевство Иерусалимское распространило свои пределы до ворот Аскалона и оканчивалось пустыней, отделявшей Сирию от Египта.

Выше мы перечислили имена врагов латинян; мы должны прибавить, что король Иерусалимский имел своими союзниками и пособниками всех христиан, рассеянных тогда на Востоке. Во всяком случае этого было недостаточно для защиты латинских колоний и только с Запада можно было ожидать действительной помощи. Европа принимала участие в судьбе царства, основанного ее сынами ценой пролитой крови и стольких утомительных подвигов. Христианский мир полагал свою славу в том, чтобы поддержать дальний плод своего оружия.

Ежедневно пилигримы, друзья прибывали в Сирию, превратившуюся в восточную Францию. Новый Иерусалим внушал всякому желание его защищать; все чувства сердечные превратились в воинственный порыв, и сама любовь христианская вооружилась мечом. Из дома, учрежденного для призрения больных пилигримов и благочестивых путешественников, выступали неустрашимые воины. Орден св. Иоанна является в истории окруженный двойным сиянием: святого человеколюбия и непобедимого мужества. Пример рыцарей св. Иоанна не остался без подражания; несколько лиц высшего звания соединились близ того места, где был прежде храм Соломонов, и объявили себя защитниками паломников, приходящих в Иерусалим. Это и был орден Храмовников, утвержденный собором и постановления которого были написаны св. Бернаром. Ордена св. Иоанна и Храмовников служат истинным выражением духа крестовых походов, духа воинственного и религиозного, и они преисполнены славой весь христианский мир; они были для королевства Иерусалимского как бы живой крепостью, вечно поражающей и никогда не поддающейся. Какая радость бывала для бедных, безоружных пилигримов, когда где-нибудь в горах Иудейский или на равнинах Саронских они примечали вдруг красное одеяние иоаннитов или белую мантию рыцарей-храмовников!

Фульк Анжуйский (Иерусалимский). Коронация

В 1131 г. Бальдуин Бургский «заплатил дань смерти», как выражаются древние летописи; в последний свой час он велел перенести себя к Гробнице Иисуса Христа и тут же скончался на руках дочери своей Мелизенды и зятя своего Фулька Анжуйского. Восемнадцать лет был он графом Эдесским, двенадцать лет – королем Иерусалимским, два раза – военнопленным и семь лет просидел в оковах. Бальдуин Бургский отличался храбростью, но злая судьба не допустила его принимать большое участие в славных событиях, ознаменовавших его царствование. Он был набожнее, чем, может быть, это подобало князю и воину; «руки его и колена одеревенели от благочестивых упражнений», – говорит летописец. История замечает, что Бальдуин II обращал особенное внимание на внутреннее устройство государства. Чтобы предохранить Иерусалим от недостатка продовольствия, он дал хартию армянам, сириянам, грекам и даже сарацинам, на основании которой им дозволено было привозить в город без пошлины вино, пшеницу и всякое зерно.

Во время царствования Бальдуина Бургского был созван Собор для рассуждения о мерах против испорченности нравов. Это был уже второй Собор в Святой Земле со времени завоевания Иерусалима. Первый, во время царствования Бальдуина I, имел целью обсуждение действий и прав Арнульда Родосского, поставленного патриархом Иерусалимским.

Фульк и Мелисенда

Фульк Анжуйский, сын Фулька Решина и Бертрады де-Монфор, прибыл в Палестину, чтобы принимать участие в делах христианских рыцарей; лишившись супруги своей Еремберги, дочери Илии, графа Мэнского, он сделался зятем и наследником короля Иерусалимского. В продолжение целого года Фульк Анжуйский содержал на свой счет и водил на войну сто человек вооруженных ратников; благочестием своим и храбростью он заслужил уважение всех христиан. В начале же своего царствования был занят восстановлением порядка в княжестве Антиохийском; сын Боэмунда, прибывший из Испании для получения наследия отца, должен был вступить в борьбу с Иосцелином Куртнейским и погиб в Киликии. Фульк Анжуйский положил конец бедственным несогласиям, выдав замуж дочь Боэмунда; супруг ее, который должен был управлять Антиохией, был князь Европейский, Раймонд Пуатьеский. Но вскоре возникли гибельные раздоры в его собственном государстве. Присутствие Иоанна Комнина, сына и наследника Алексея, возбудили новые распри в христианской Сирии. В это время, если бы греки и латиняне действовали заодно, то могли бы нанести окончательный удар мусульманскому владычеству, но франки никогда не могли отказаться от своих предубеждений против греков.

Единственным важным событием в царствование Фулька Анжуйского было завоевание Панеады в Анти-Ливане, при источниках Иордана. Король Фульк погиб, упав с лошади, на равнине Птолемаидской. Ему было уже за пятьдесят лет, когда он вступил на престол; старый король, не отличавшийся деятельностью и энергией, строил крепости вместо того, чтобы собирать войска; во время его царствования воинственный дух христиан уступил место духу раздора. Вступив в управление государством, он нашел его сильным и могущественным; умирая, он оставил колонии христианские на пути к разрушению.

С головы старца корона иерусалимская перешла на голову ребенка, и этот ребенок состоял под опекой женщины. Двенадцатилетний Бальдуин III вступил на престол отца своего Фулька Анжуйского, а Мелизенда, мать его, была регентшей королевства. Ему было едва четырнадцать лет, когда на него возложена была царская корона. Совершенно юный Бальдуин III предпринял поход на Басору, столицу Гавранитиды, на расстоянии нескольких дней пути к югу от Дамаска. Эмир, правитель Басоры, вышел навстречу христианам и предложил предать им эту крепость. Некоторые бароны и знатнейшие люди королевства не решались принимать этого предложения на основании только слов неизвестного человека, который ничем не мог обеспечить исполнения своего обещания; но желание увидеть страну, о которой рассказывали чудеса, и надежда на легкость победы увлекли большинство военачальников и рыцарей.

При выходе из Антиливанских гор христианский отряд встретил неприятеля, который хотел загородить ему дорогу. Дальнейший путь в Тракониту христиане совершали медленно и среди опасностей. Солнце жгло их в этой стране, где негде было приютиться под тенью; не было у них и воды для утоления жажды; засады и дротики сарацин не давали им покоя. Наконец открылся перед ними богатый город, мысль о котором поддерживала их среди страданий; но вместе с тем последовало для них жестокое разочарование. После продолжительных мучений им приходится возвращаться назад, отказавшись от завоевания, которое было обещано им: им объявляют, что жена правителя Басоры заставила вооружиться гарнизон Басоры, и что она сама намеревается защищать крепость. Можно судить об изумлении и о великой досаде христиан! Пораженные угрожающей им опасностью, бароны и рыцари убеждают короля Иерусалимского покинуть войско и спасать себя и Святой Крест. Молодой Бальдуин отвергает советы своих верных баронов и желает разделить с ними все опасности.

Король Бальдуин III Иерусалимский (в центре)

Христианский отряд в своем отступлении выказал много терпения, мужества и энергии. Сарацины подожгли поля, через которые должны были проходить крестоносцы; преследуемые стрелами, пламенем и дымом, они подвигались в молчании, сомкнув свои ряды и унося с собой своих убитых и раненых. Мусульмане, шедшие вслед за ними, не встречая никаких следов гибели неприятеля, удивлялись и думали, что они имеют дело с людьми железными. С восторгом встречено было войско Бальдуина в Иерусалиме; радостно приветствовали возвратившихся, как бы воскресших из мертвых.

Но гроза собиралась над христианами: она приближалась из Месопотамии и северной Сирии. Зенги, князь Моссульский, основатель династии Атабеков, неутомимый предводитель полчищ, замышлял нанести окончательное поражение Латинскому государству; он распространил власть свою от Моссула до пределов Дамаска, и могущество его возрастало все более и более. Старый Иосцелин Куртнейский, граф Эдесский, кончил жизнь, преподав последний урок героизма своему трусливому сыну, и смерть этого искусного и доблестного защитника Креста оставила беззащитными христианские владения в Месопотамии.

Зенги, давно уже замышлявший покорение Эдессы, внезапно явился под стенами этого города во главе громадного войска. Иосцелин, слабый и изнеженный юноша, находился там в Телльбашере с большей частью франкских воинов, вовсе не думавших о том, чтобы оберегать графство. В Эдессе были высокие стены, многочисленные башни, сильная цитадель; но у жителей не оказалось предводителя, который повел бы их на битву и мог бы воодушевлять их мужество. Городские жители, духовенство и даже монахи показались на укреплениях; женщины и дети приносили им пищу, воду и оружие. Надежда на скорую помощь поддерживала их рвение, но эта помощь не являлась. Запоздалые демонстрации молодого Иосцелина, усилия его доставить Эдессе защитников не привели ни к чему.

Зенги продолжал вести осаду; к войску его присоединились курды, арабы и туркмены. Семь больших деревянных башен возвышались над укреплениями города; громадные машины потрясали стены; землекопы, прибывшие из Алеппо, сделали подкопы под основание нескольких башен; предстоявшее скорое разрушение их должно было открыть доступ в город воинам мусульманским, когда вдруг Зенги прекратил осаду и потребовал, чтобы город сдался. Жители отвечали, что они предпочитают умереть. В двадцать восьмой день осады несколько башен обрушилось по сигналу, поданному Зенги, неприятель вторгся в город и мусульманский меч обагрился кровью христиан. Старцы и дети, бедные и богатые, молодые девушки, епископы и отшельники – все пали жертвами безжалостного победителя. Резня продолжалась от рассвета до третьего часа дня. Уцелевшие христиане были распроданы на площадях, как непригодное стадо. Ужасы резни закончились кощунством. Священные сосуды послужили для оргий в честь победы, и сцены ужасающего разврата осквернили священные алтари.

Весть о взятии Эдессы распространила радость среди мусульман. Свирепый Зенги, оставив в городе гарнизон, готовился к другим победам, но был убит своими рабами при осаде одного укрепления, недалеко от Евфрата. «Между тем как Азия праздновала его славу и могущество, – повествует Арабская история, – смерть низвергла его в прах, и прах соделался его жилищем». Смерть Зенги обрадовала христиан, но над ними предстояло обрушиться новым бедствиям.

Зенги, пораженный красотой и важным значением Эдессы, хотел снова ее населить. Множество христианских семейств, уведенных в неволю, получили разрешение возвратиться в город. По смерти Зенги эти христианские семейства возроптали на своих мусульманских владык; граф Иосцелин счел это обстоятельство благоприятным, чтобы взять обратно свою столицу. Жители, действительно, помогли ему войти в город ночью, с помощью веревок и лестниц. Граф, забравшись со своими товарищами в крепость, предал смерти множество мусульман. Овладев столицей, Иосцелин отправил послов ко всем сирийским князьям, убеждая их поспешить к нему на помощь, чтобы удержать за собой христианский город. Но ни один князь не явился, а вскоре Нуреддин, второй сын Зенги, показался у ворот города во главе многочисленного войска.

Иосцелин и товарищи его не имели ни средств, ни времени приготовиться к сопротивлению. Видят они, что нет для них иного спасения, кроме бегства. Придумывают христиане, как бы им ускользнуть из города, который должен сделаться их могилой. Ночью растворяются все ворота, и каждый уносит с собой все, что у него есть самого драгоценного. Цитадель остается во власти неприятеля. Встревоженный шумом несчастных беглецов, мусульманский гарнизон выступает и присоединяется к войску Нуреддина, которое устремляется в город и овладевает воротами, через которые бегут толпы христиан. Тут происходит страшная битва. Христиане прорываются и разбегаются по соседним селениям, но и в темноте ночной не успевают они спастись от меча; те из них, которые вооружены, строятся в батальоны. Но их преследуют беспощадно, и не более тысячи человек успевают спастись в стенах Самосаты. Во время двух нападений – Зенги и Нуреддина – погибло до тридцати тысяч христиан; история насчитывает до шестнадцати тысяч пленных, осужденных на бедствия рабства. Нуреддин, желая довершить мщение, превратил весь город Эдессу в развалины, оставив в нем только небольшое число христиан-нищих, как бы памятник своего гнева. Несчастие Эдессы исторгло слезы у христиан сирийских и иудейских; мрачный ужас охватил латинские колонии. Молния, разразившаяся в это время над Святым Гробом и над горой Сионом, и появление кометы возбудили окончательно самые мрачные предчувствия в сердцах христиан…

ГЛАВА XI

Крестовые походы Людовика VII и императора Конрада (От 1145 до 1148 г.)

Сорок пять лет прошло со времени освобождения Гроба Господня; народное настроение в Европе не изменилось. Бедствия Эдессы и гибельное положение королевства Иерусалимского должны были снова взволновать Запад. Христианская депутация, отправившаяся из Сирии, прибыла в Витербо, где находился папа. Бедствия Сиона тронули его до слез. В эту эпоху гражданские войны раздирали Германию и Англию, но Франция благоденствовала под управлением Сугерия. Людовик VII, посредством брака своего с дочерью Вильгельма IX, присоединил герцогство Аквитанское к своему королевству. События, нарушившие мир во Франции, послужили для молодого короля поводом к крестовому походу. Римский престол отказался утвердить избрание одного епископа, и это произвело ссору между папой и Людовиком VII, который настаивал на сопротивлении, не совсем достойном христианского государя. Гнев церкви обрушился на королевство; говорили, что граф Шампаньский Тибо интригами своими вооружил папу против своего собственного государя. Ослепленный жаждой мщения, король устремился во владения своего непокорного вассала. Людовик VII опустошил Шампань, овладел Витри и предал мечу всех на своем пути. Даже и неприкосновенность святыни не спасла множества жителей, которые надеялись укрыться, как в верном убежище, у подножия алтаря: церковь, где искали спасения тысяча триста человек, сделалась добычей пламени.