Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021

– Нет у меня никакого чутья. У меня мордвинское лицо и часть моей крови принадлежит северным народам – может быть, из-за этого обо мне такое говорят. Я на 25 % коми, на 25 % адыгеец, на 50 % русский. Отец моей матери – русский, отец моего отца – адыгеец. Мать моей матери – коми, мать моего отца – русская.

– Ты типа коми-адыгейский охотник…

– Да какой я охотник? Я охоту люблю как прогулку. Как возможность пообщаться с природой.

– Мотор, а почему каждый раз, когда мы с тобой встречаемся, рядом с тобой нерусские лица? Это случайно так получается?

– Это специально спланированная акция, – посмеивается Моторола, и тут же серьёзно говорит: – Потому что цель, которую я преследую, – достичь того же, что имелось раньше: когда была Великая Российская империя, которая объединила под своим флагом многие народы. Эти народы жили более или менее мирно, по крайней мере, старались, и у них это получалось. Но против общего врага воевали вместе и защищали одно государство.

– Но сопровождающие тебя – часто люди кавказского вида.

– Нет, вот только Гога абхаз – из всего окружения, – говорит Моторола.

– Все русские, конечно, но не совсем русские, – говорю я, поглядывая на входящих в помещение, где мы сидим, бойцов. Согласиться с тем, что они славяне, можно только под угрозой насилия.

– Артём, не только я это заметил, что ты еврей, – не глядя, бросает Моторола бородатому «спартанцу» горячего азиатского типа, вышедшему из соседнего кабинета.

– Я этого не говорил, Артём, – считаю нужным отметить я.

– Нет, просто бороды такие, понимаешь, – поясняет мне Моторола.

– Бороды – понятно. Но почему это чёрные курчавые бороды?

– Потому что некоторые люди отращивают бороду – и она у них почему-то чёрная. После этого я начинаю подозревать их, что их кровь не такая чистая, – смеётся Моторола.

– Хорошо, последний на сегодня научно-популярный вопрос. Учитывая то, что на этой войне ты имеешь опыт, мягко говоря, немалый, ну и чеченскую прошёл по касательной, дети в школах на уроках начальной военной подготовки будут спрашивать тебя: где более сильные бойцы? Те, что встречались в Чечне, или те, что выдают сегодня себя за самых истинных украинцев?

– У чеченцев идея была, за которую они сражались и боролись, – отвечает Моторола, став чуть, что ли, злее, говоря будто бы о чём-то мелком и разговора не стоящем. – А у этих никакой идеи нет. Есть стадо овец, которых гонят вперед. И есть другое стадо овец, которым какую-то мнимую идею втюхали и они пытаются за неё бороться, но бороться на расстоянии. С нами – не соприкасаясь…

* * *

29 мая под Славянском ополченцами был сбит вертолёт Ми-8, где находились 11 украинских военнослужащих, в числе которых – начальник управления боевой и специальной подготовки Национальной гвардии МВД Украины генерал-майор Сергей Кульчицкий.

2 июня ВВС Украины разбомбили администрацию в Луганске – погибли восемь мирных граждан.

К лету на Донбассе кипела обоюдная ненависть.

Украина стянула к границам Донецкой и Луганской областей группировку более чем в сорок тысяч человек: ВСУ, МВД, нацгвардия, добровольческие батальоны, разнообразные спецназы. В распоряжении этой армады было до шестидесяти танков, более трёхсот артиллерийских систем всех калибров, миномёты.

Плюс авиационная группа: до двадцати самолётов Су-27, Су-25, Су-24, и столько же вертолётов Ми-8 и Ми-24.

А ополчение? Авиации у ополчения не было; она так и не появится до конца войны. Танков ещё не имелось, разве что один или два, времён Великой Отечественной, всем на удивление сняли с постаментов, и даже завели.

Артиллерия тоже отсутствовала.

Миномёты были.

В Славянске у Стрелкова имелась САУ[8 - Самоходная артиллерийская установка.] «Нона», захваченная ещё в апреле у 25-й бригады ВСУ. На эту «Нону», рассказывают, готовы были чуть ли не молиться. Сколько к началу лета было у Стрелкова людей, неизвестно – точный и поимённый учёт не вёлся, – предположительно около пятисот человек.

Понемногу начали тогда складываться разрозненные подразделения в Донецкой и Луганской областях. Появились полевые командиры, которые, благодаря интернету, стремительно получили известность: Игорь Безлер («Бес»), Павел Дрёмов («Батя»), Александр Беднов («Бэтмен»), командир батальона «Призрак» Алексей Мозговой…

Рос, не меньше чем на сотню человек еженедельно, отряд Захарченко.

Самой сильной боевой единицей на конец мая в Донецке был батальон «Восток» бывшего офицера спецназа Александра Ходаковского.

В целом ополчение к началу лета имело под ружьём не многим более десяти тысяч бойцов – в большинстве своём вооружённых, мягко говоря, посредственно.

Разница в количестве и технической оснащённости между киевскими силовиками и ополчением была на тот момент непреодолимой.

Однако эта разница говорит нам вовсе не о том, что украинские силовики воевали плохо (хотя они воевали, как правило, плохо).

И даже не том, что ополчение воевало хорошо – ополчение воевало очень по-разному, иногда с неожиданным успехом, иногда просто чудовищно; зато у ополчения точно было то, что именуется куражом; или можем назвать это – мотивацией. С другой стороны, сильнейшая мотивация была и у добровольческих батальонов.

В любом случае, указанная разница в оснащении доказывает лишь одно: если б подавляющее большинство населения Донецкой и Луганской областей не поддерживало ополченцев – они и недели бы не продержались. Но люди, непререкаемое большинство, были за них.

Только никто ещё не понимал, насколько прожорливой окажется эта мясорубка.

К 4 июня, после постоянных бомбёжек, Славянск остался без централизованного водоснабжения.

Однако любые попытки взять Славянск всё равно проваливались: минимальное – по сравнению с числом противника – количество ополченцев отбивало все попытки вытравить их из города. Впрочем, украинские силовики предпочитали бомбить, бомбить, бомбить.

5 июня «Восток» под личным командованием Александра Ходаковского попытался взять Мариновку – контрольно-пропускной пункт к югу от Саур-Могилы – чтоб иметь выход на Россию. Окончилось всё плачевно – батальон ополченцев потерял двух человек убитыми, 13 ранеными, был подбит их БТР, причём часть бойцов «Востока» отступила на территорию России. Под Мариновкой в очередной раз сыграла свою роль авиация – украинские пограничники вызвали Су-27 – и наступление задавили.

(Украинские СМИ традиционно увеличили потери ополченцев в десятки раз.)

Начавшаяся война повлекла за собой различные страшные реакции: никто никогда не знает, сколько в те месяцы по всей Украине случилось разнообразных, иногда кровавых конфликтов.

Один из примеров: на тот момент в украинской армии служило множество выходцев с Донецкой, Луганской и Харьковской областей. В большинстве своём воевать они не проявляли никакого желания.

Захарченко рассказывал, как в одной из частей задержали донецких «дембелей» – восемнадцать или девятнадцать человек; это было в последние дни мая.

Отец одного из них обратился тогда к Захарченко: как вызволить сына.

– Пусть, говорю, дезертирует и добирается домой перекладными, – рассказывает мне Захарченко. – «Дембелям» надо было искать себе попутный Камаз, по два человека забираться в спальник и – домой.

– Они смогли? – спрашиваю я, хотя уже предчувствую, что эта история окончится плохо.

– Нет, не смогли, – говорит Захарченко. – Над ними там измывались, раздевали, выгоняли на улицу, командиры на «губу» постоянно засовывали, наряды вне очереди и всё такое. Короче, прихожу я к отцу одного из «дембелей», а он – плачет, слёзы текут.

Спрашиваю: что случилось? Он сидит и телефон держит в руке. Говорит: ему сын звонил и сказал, что они, все кто с Донбасса, Луганска и Харькова, заняли один угол в казарме. И однажды на них пошли – резать их. И отец всю эту драку, как они там хрипели и погибали – он всё слышал. Вот эти восемнадцать или девятнадцать человек с Донбасса и Харькова – всех их в один вечер зарезали в части. Никто из них не вернулся домой. А потом пришло извещение о том, что это был самострел. У всех – самострел… Такие были истории. Очень много ребят, которые были призваны в украинскую армию из наших регионов, – домой не вернулись.

– А с отцом что?

– Отец потом будто взбесился. Мы его боялись посылать в дело. Если бы можно было их кровь пить вёдрами – он бы вёдрами пил…

* * *

Раз за разом мы возвращались с моими собеседниками к разговору о том, как должна была себя тогда повести Россия.