Не чужая смута

Певец Макаревич и режиссёр Звягинцев пишут письмо «против войны» – которое вполне можно трактовать как «на кой чёрт нам полтора миллиона этих русских, пусть украинцы с ними разберутся по закону»; это позиция. Позиция с большой буквы. Но когда режиссёр Лунгин и джазмен Бутман выступают в поддержку Крыма – это «конформизм» и вообще «стыд». Потому что «позиция» бывает только у правильных и хороших людей.

Двадцать пять лет определённые круги рассказывали нам, что империи обязательно распадаются. Но потом стали с такой страстью защищать империю украинскую от распада, что поверить сложно, что те же самые люди говорили позавчера: не проблема, если Россия распадётся по Уралу, Курилы отдадут Японии, а Калининград – Германии.

Если позицию России по Крыму поддерживает десять стран (и ещё большая часть планеты воздерживается по этому поводу) – это, кричат нам, «изоляция», и вообще «Россию стыдится вся планета». А если иные решения по каким-нибудь израильским делам не поддерживает вообще никто, кроме собственно Израиля и США, то тут вообще нечего обсуждать.

Россия рассталась с Крымом двадцать три года назад – такой, господи, огромный срок, что об исправлении этой ситуации вообще нужно забыть, даже если в Крыму живут фактически те же самые люди, которых когда-то, не спросив, отделили. А если какой-то народ вдруг решает вернуться и построить свою государственность на той земле, где вроде бы жил несколько тысяч лет назад, – то тут снова нечего обсуждать, а то вам тут так пообсуждают, что голову набок свернут.

Можно обсудить, что Косово отличается от Крыма тем, что в Косово шла резня, и, значит, там требовалось стороннее вмешательство – а Россия на тот момент всё проспала и не вмешалась. Пришлось, так уж вышло, американцам.

Но, следуя этой логике, хочется спросить, почему ж нельзя было в этот раз не дожидаться резни и, предотвратив её, совершить миротворческое вмешательство?

«Но резни же не было в Крыму!» – скажут вам.

«Но могла бы случиться, – скажем мы. – На Юго-Востоке счёт арестованным идёт на десятки, и есть убитые».

«Это ж сепаратисты», – скажут нам.

И такой спор может продолжаться до бесконечности, до томительной и тоскливой бесконечности, по любому поводу.

Писатель Анна Старобинец говорит, что у неё нет сил прощать патриотическое общество, которое «лайкает» посты публициста Дмитрия Ольшанского – где, в числе прочего, Ольшанский выражает удовлетворение по поводу того, что либералов поприжмут, а может, вообще вышлют из страны.

Но, Аня, мы оба с тобой знаем имена известных общественных деятелей, которые на разные голоса призывали США вмешаться в военный конфликт против России, объясняли украинцам, как вести партизанскую войну против российских федеральных войск (эти же люди при других обстоятельствах говорят про «как не стыдно отправлять мальчишек умирать за имперские интересы?»), и даже, ты помнишь, призывали сбросить на Севастополь ядерную бомбу, либо просили американцев передать ядерное оружие Украине – и иронии в их словах не просматривалось.

Разве мы стали свидетелями, как тысячи и тысячи подписчиков этих деятелей покидают их журналы? Да нет. Никто не покинул, только новые пришли. Совокупное количество лайков под этими «антивоенными» постами про ядерное оружие и партизан-освободителей фактически равно количеству посещавших Марш Мира в Москве.

Не кажется тебе эта ситуация диковатой?

Ольшанского, говоришь ты, заносит – но людей, которые идут рядом с тобой, призывая всех к «миру», заносит куда сильней и страшнее – почему ты не говоришь об этом? Почему среди вас никто и ни разу об этом не сказал?

Потому что лично ты не поддерживаешь их позиции?

А сто лайков под постами Ольшанского, видимо, означает, что в России скоро начнутся массовые депортации?

Болезненное ощущение нахождения в разных логических и понятийных системах с российской либеральной оппозицией присутствовало и раньше. Но только в случае с украинскими событиями оно достигло концентрации удивительной.

Мне искренне хочется, чтоб тема раскола по линии «патриотической» и «либеральной» («прозападной» и «славянофильской») была закрыта навсегда. Никакого раскола нет. Мы вообще живём в разных мирах, числимся по разным ведомствам и в гости друг к другу не стремимся.

Едва ли мы сможем объясниться, встретившись. Есть, впрочем, несколько жестов, которые могут помочь нам понять, куда идти нам и куда идти им.

Одна проблема: идти нам некуда. Мы живём на одной земле.

* * *

Снявши голову по волосам не плачут, и тем не менее.

СССР предлагали за воссоединение Германии 450 млрд долларов.

При Горбачёве был сделан широкий жест: а не надо нам ничего, пусть за так воссоединяются. Мы щедрые.

Нам дали 5 млрд марок кредита – с возвратом.

В Германии отлично знают цену своему воссоединению, и те, кому надо, – знают, кому должны за слом берлинской стены.

Это как-то повлияло на официальную позицию Германии по Крыму?

Риторический вопрос.

Щедрые тут мы одни.

Надо Михаила Сергеевича Горбачёва вернуть в большую политику. Пусть он там сидит целыми днями в приёмной Меркель, и, в своей малороссийской манере, ловит её, выходящую после трудного рабочего дня, за рукав, и, не взирая на её незнание русского языка, говорит: «Тут двух мнений быть не может, однозначно. Я сам работал долгое время на Украине, и я, знаете, помню, чем всё это заканчивалось…»

А она делает лицом знак охране: «Уберите отсюда этого фрика, уберите немедленно».

* * *

Лучший друг Украины, старшина запаса и прогрессивный журналист Аркадий Бабченко рассказал миру, что у него дедушка стопроцентный украинец, ну и попутные вещи про родню. По этому поводу в блоге у него идёт братание и творится всеобщая (внутри круга) любовь.

Никогда не хотелось к этому относиться серьёзно, но все недавние события, к сожалению, доказали, что этнос – вещь во многом определяющая, и кровь, сплошь и рядом, диктует человеку его поведение.

Я всегда с уважением относился к выступлениям писателя Быкова по поводу того, что имманентные связи – самые позорные, но, милейший Дмитрий Львович, тут наблюдаешь вокруг себя такое количество имманентных связей, что о позоре говорить не приходится – это просто данность.

Особенно мне нравятся люди, которые яростно отрицают любые отсылки к имманентным и этническим связям как к надуманным, подлым и лживым, и при помощи собственного интеллекта доказывают как бы объективные истины, которые, в свою очередь, основания имеют исключительно имманентные.

Но они говорят: с чего вы взяли, что это я говорю в силу рождения в определённой среде? – нет, я дошёл до этого своим умом, вне всякой зависимости от среды.

И все мы верим этому. Иначе и не может быть.

Вот указанный Бабченко стоит за свободу русских на Болотной. А вот он же стоит за свободу украинцев на Майдане. И, значит, он просто за свободу. Дедушка ни при чём. А то, что он не стоит за свободу в Севастополе и в Донецке, – это лишь потому, что там люди стоят не за свободу, а за несвободу. Видите, как всё просто? Всё совпало.

Ну, в смысле, для моих оппонентов всё совпало.

А у нас, как и прежде, всё наперекосяк и ничего не совпадает: почва какая-то, кровь, прочая стыдоба.

А там – личный выбор. Исключительно личный выбор. Цивилизационный, я бы сказал.

* * *

Батюшки-светы, Бабченко в третий раз подробно отвечает мне про своего дедушку и свою бабушку. На этот раз Аркадий много ругается матом.

Аркадий, давай я тебе отвечу по существу.