Сердце ночи

– Какие куколки! – слышали мы вслед, но Грег лишь ускорил шаг.

– Вы на машине? – зачем-то уточнила Рената, когда мы подошли к джипу «Навигатор».

– А ты будто не видишь! – усмехнулся Грег. – Забирайся внутрь.

– Я хотела прогуляться, – капризно ответила она. – Такая прекрасная ночь!

– Не выводи меня из себя! – пригрозил он.

– Я та-а-ак боюсь, – издевательски протянула Рената, но в джип забралась.

Грег сел за руль, я устроилась как обычно рядом. Он резко повернулся и вперил взгляд в сидящую на заднем сиденье Ренату.

– Не хочу ничего слышать! – тут же сказала она.

– Зачем ты взялась за старое? – строго спросил он. – Мы ведь с тобой сразу после войны решили, что больше не пьем человеческую кровь. Все дело в том обряде в Ледяной лилии? Ты попробовала кровь несчастного Ганса…

– Не смей говорить о нем в таком тоне! – взвилась Рената. – Я знаю, как вы все к нему относитесь! Лада пыталась уговорить его не проходить обряд обращения…

– И правильно пыталась! – не выдержала я. – К чему это привело? К его смерти! А ведь он мог быть жив!

– Он и так жив! – заявила Рената, и я вздрогнула, с испугом глядя на нее.

Я решила, что она все еще не в себе.

– Ну конечно, – увещевающим тоном заговорила я, – конечно, он жив… в твоей картине.

Я посмотрела на Грега. Он был мрачен, словно видел что-то такое, что его ужасало.

– Как это возможно? – пробормотал он и пристально посмотрел на Ренату. – Ведь он умер там, в Ледяной лилии, а мы знаем, что происходит с трупами тех несчастных, которых закусали до смерти…

– И что же с ними происходит? – встряла я, изнывая от волнения, охватившего меня с такой силой, что даже руки начали дрожать.

Я сама не понимала, что меня так пугает. Конечно, я помнила обряд. Ледяная лилия – название одной из гор Гарц, внутри которой полость, по величине и высоте похожая на огромный кафедральный собор. Именно там проходит обряд бракосочетания, если его можно так назвать.

– После окончания, когда счастливые пары покидают Лилию, – монотонно проговорила Рената, – туда приглашаются упыри, стрыги и прочие любители падали. Они съедают все дочиста. Даже стены вылизывают, не оставляя ни капельки крови.

Я ощутила сильнейший приступ тошноты, но постаралась его преодолеть.

– Ганса съели, – невозмутимо констатировал Грег. – А ты нам толкуешь, что он жив.

Я видела, что Грег, несмотря на свою кажущуюся невозмутимость, весь напрягся: его лицо окаменело и напоминало мраморную маску, веки опущены. Без сияющей голубизны глаз он выглядел как мертвец. Я пугалась все сильнее.

– Он жив! – вдруг резко проговорил Грег. – Но как это возможно?

– Кто жив?! – не выдержала я. – Ганс? Рената, что ты молчишь?! Я с вами с ума сойду!

Она наклонилась и цепко схватила нас за руки. Ее ставшие непроницаемо черными глаза смотрели неотрывно, и казалось, угольные стрелы полетели прямо мне в душу. Я ощутила тяжесть, мои веки медленно опустились, сознание мутилось.

…Парк заволакивал туман, его серо-сиреневая дымка казалась живой, так как постоянно шевелилась, наползая на траву, цветы, кусты. Мы с Грегом стояли, взявшись за руки, возле скамьи, на которой сидел Ганс. Он был спокоен и бледен и не обращал на нас никакого внимания. Я поняла, что Рената ввела нас в своего рода транс, многие вампиры обладали такой способностью. Общаясь с Грегом, я уже привыкла к этому. Получаемая таким образом информация более точна и наглядна, чем если бы ее передавали при помощи слов.

– Мы внутри картины? – тихо спросила я Грега. Он кивнул. – Ты говорил, что у тебя ни разу не получилось проникнуть сюда, – продолжила я, не сводя глаз с Ганса.

– В реальности нет, – тихо ответил Грег. – Но ведь мы сейчас в воспоминаниях Ренаты, она просто проецирует нам картинки и ничего более.

– Иногда я не понимаю, какая из реальностей настоящая, – сказала я. – Все так правдоподобно выглядит. И Ганс… он словно живой. Мне страшно.

Грег ободряюще мне улыбнулся.

– Рената нарисовала его мастерски, – заметил он.

В этот момент она появилась из-за деревьев. Ее силуэт в длинном белом платье плыл сквозь сгущающийся туман и напоминал привидение. Я невольно схватила Грега за руку, почувствовав холод его ладони, я немного успокоилась.

Рената медленно приблизилась к Гансу, они обнялись.

– Я устал, – печально проговорил он. – Ты можешь уйти на… ту сторону, – и он кивнул, глядя куда-то поверх ее головы, – а я все время здесь, непонятно в каком мире… то ли человек… то ли просто нарисованный тобой фантом, который можно навсегда смыть с полотна. Зачем ты создала меня таким? – с горечью добавил он и сделал шаг назад. – Мой труп сожрала какая-то мерзкая зубастая тварь с головой огромной совы…

– Не надо! – резко произнесла Рената. – Удивительно, что ты все это помнишь!

– Да, как ни странно, но помню. Я ведь жив… И я – вампир! Я знаю точно.

– Уверен? – спросила она и задумалась.

Ганс расхохотался, обнажив белые как снег зубы. Раньше они у него были кривоватые и желтые.

– Рената, милая моя, да ведь ты сама сотворила меня своим волшебным искусством, – сказал он. – Неужели не знаешь, что нарисовала меня именно вампиром? Я и выгляжу совсем по-другому!

– Откуда ты знаешь? – удивилась она.

– В парке есть пруд, вода в нем хрустально чистая, словно зеркало…

– Но если ты теперь вампир, то не можешь видеть свое отражение где бы то ни было, – резонно заметила она.

– Я отражаюсь в пруду, но довольно смутно, – задумчиво произнес Ганс. – Может, в этом картинном мире все по-другому, чем в земной реальности. Кто знает… Но я так больше не могу! – резко добавил он и шагнул к ней.

– Ганс, милый, – ласковым голосом сказала Рената и обняла его. – Разве нам здесь плохо?

– Я чувствую себя странно. И чем дольше, тем сильнее внутренний дискомфорт. Можешь понять?! – закричал он, схватил ее за плечи и начал трясти.

Грег сделал шаг к ним, но я удержала его за руку.

– Ты же знаешь, нас тут на самом деле нет, – заметила я.

Он молча кивнул, его лицо оставалось грустным.

– Я думала, тебе хорошо, – испуганно проговорила Рената.

– Хорошо?! – с горечью воскликнул Ганс. – Так хорошо, что иногда мне хочется попросить тебя смыть картину с холста вместе со мной.