Письма полковнику

Более идиотского занятия, чем торчать на этом чердаке, трудно было бы измыслить – даже с поправкой на богатую Толикову фантазию. Жара под раскаленной крышей стояла неимоверная, от пыли и паутины не продохнуть, а кроме того, периодически нападали сомнения, берется ли здесь, в виду леса теле- и радиоантенн над головой, сигнал мобилки. Но хуже всего, конечно, был сам Толик.

– Машка, смотри! Мужик на балкон вышел. Голый! Щелкни.

– На фига? Это же другой балкон.

– Ну, мало ли… все-таки сосед. Может пригодиться.

– Тебе нужны снимки всех соседей? Знаешь, сколько в доме квартир?

– А тебя жаба давит? Не на пленку же снимаешь, а на цифру… ну Машка! Он уходит же!.. ну вот, ушел.

– Правильно сделал. Я, пожалуй, тоже пойду.

– Машка!!!

Толик метнулся к ней с другого конца чердака – ему вообще не сиделось на месте, словно барышне в ожидании прихода кавалера; сходство усугубляли беспрестанно шевелящиеся пухлые губы и длиннющие ресницы. Журналиста-папарацци в засаде Маша представляла себе несколько иначе. Раньше. Теперь-то она давно привыкла.

– Не дергайся, я пошутила. Еще полчаса жду. И все!

Лучше б она ничего не говорила. Толик, естественно, тут же начал канючить:

– Ну Машка-а-а… Это же наша козырная тема! Мы не можем вот так взять ее и слить! Да после того, что мы с тобой в прошлый раз…

Прошлым разом Маша действительно осталась довольна. Чисто технически сделать приличные снимки с этой точки, под углом, сквозь двойное и, по-правде говоря, давненько не мытое стекло – хорошо хоть, не бликовало, солнце как раз успело опуститься за крышу, но еще не стемнело… Все равно: это было практически невозможно – а она смогла! Маша любила делать невозможные вещи. Что, наверное, и сближало ее с Толиком. Больше никаких точек соприкосновения между ними не наблюдалось.