Грозовой фронт

В пяти образовавшихся зонах не уцелело практически ни одной постройки, не выжило ни одно живое существо, и даже ландшафты изменились до неузнаваемости. Землю изрезали огромные овраги, где-то вздыбились новые горы, а где-то, наоборот, огромные участки территорий провалились в тартарары.

Ко всему прочему мёртвые территории оказались отрезаны от Большой земли немыслимыми куполами гравитационных Барьеров: тридцатикилометрового радиуса и с трехкилометровыми по толщине стенками. На первый взгляд ничто не мешало проходу сквозь Барьеры (кроме страха перед гигантскими мутноватыми пузырями), но на деле всё оказывалось не так просто. В толще трёхкилометровой стенки Барьера, в самой её середине, сила тяжести увеличивалась втрое. Без подготовки тащить на себе ещё два собственных веса получалось не у всех. Даже, когда повсеместно распространились боевые костюмы со встроенными ходовыми сервоусилителями, прохождение Барьера осталось трудной задачей. Ведь усилители помогали мышцам скелета, а какие усилители помогут сердцу дотолкать втрое потяжелевшую кровь к мозгу? Никакие. Вот поначалу и падали без сознания многие смельчаки прямо в толще Барьеров.

Впрочем, тем, кто умудрялся пройти сквозь Барьеры, тоже не светило ничего хорошего. Аномальная энергия Взрывов подействовала самым странным образом на все имевшиеся в локациях механизмы и электронику (а их имелось, мягко говоря, немало, особенно в Москве, Новосибирске и под Питером), превратив безобидных раньше роботов, а также машины, бытовую технику и даже компьютерную мелюзгу в зубастых, клыкастых и агрессивных электронно-механических хищников. Вдруг ставшая разумной и до зубов вооружённая техника вкупе с электроникой принялась лихорадочно осваивать мёртвые территории и всеми силами препятствовала возвращению на них людей. Позже люди сошлись во мнении, что действиями всего этого техноса (слово появилось по аналогии с этносом) управляет некий запредельный разум, якобы обитающий на перекрёстке внепространственных тоннелей в так называемом Узле. Но и когда стало ясно, что переродившиеся машины теперь не помощники, а вражеское войско, люди не оставили идею возвращения в пятиземелье. С этого, собственно, и началась история повторного освоения людьми пяти отрезанных от Большой земли территорий, ставших единой аномальной Зоной Смерти.

Единственным плюсом, который обнаружился после Катастрофы 2051 (некоторые называли её Третьим взрывом, имея в виду взрыв на Чернобыльской АЭС 1986 года и непонятно что ещё якобы произошедшее там же, но так и не признанное официальной наукой в 2012 году), стали так называемые «тамбуры». То есть прямые внепространственные переходы между центрами пяти локаций Зоны. Имея при себе определённый маркер (проще говоря – ключ), человек мог в одну секунду переместиться, допустим, из Академзоны в Курчатник или в любую другую локацию Зоны Смерти.

В таких условиях вот уже семь лет Лера выживала и строила бизнес, но не только ради получения выгоды, а ещё и помогая выживать другим. Нет, не из любви к благотворительности. Просто Лера с самого рождения оказалась накрепко привязана к одной из пяти локаций Зоны, и ей вовсе не улыбалось остаться в Зоне единственной жительницей.

Положение в местном обществе придавало Лере уверенности в себе, но спокойствия, если честно, не добавляло. А вот простейший вид из окна почему-то успокаивал. Может, всё объяснялось ещё проще, и дело было не в каких-то там статусах и финансовых возможностях, а в простом человеческом чувстве защищённости. Хороший дом с крепкими стенами, бронированные стёкла, второй этаж… Мой дом, моя крепость.

– Так и есть, крестница. Даже вечные скитальцы должны иметь какой-то дом. Сначала он требуется им, чтоб было откуда сбежать, затем, чтоб было куда вернуться. Без точки привязки жить нельзя.

У Леры за спиной бесшумно появился тот, с кем Лера чувствовала себя абсолютно защищённой, умиротворённой и так далее, даже в самые трудные времена и в самых неуютных местечках. Давний друг потерянной во время Катастрофы семьи и крёстный Леры по прозвищу Механик. С ним Лера ничего не боялась. И это несмотря на то, что Механик считался скрытным, непредсказуемым и странноватым типом. Порой Лера его не понимала, часто не знала, чего от него ожидать, к тому же он раздражал её тем, что умел читать мысли «крестницы», даже сокровенные. И всё равно рядом с крёстным Лере становилось спокойно. Такой вот парадокс.

– Точка привязки, – Лера обернулась, подняла печальный взгляд на крёстного и вздохнула. – Взял и свёл романтику к какой-то формальщине. Что ты за человек?

– Я Механик, – крёстный усмехнулся. – Романтика – не мой профиль. Зато я знаю, как всё в этом мире устроено и по каким алгоритмам работает. В том числе – жизнь.

– Жизнь нельзя описать алгоритмами.

– Неужели? – Механик уселся за рабочий стол Леры и потыкал пальцем в объемную проекцию экрана, зависшую над столом. – Впрочем, не буду спорить. Не до того сейчас.

– Появилось новое дело?

– Да, Лера, появилось, – Механик жестом свернул проекцию и побарабанил пальцами по столу. – Как раз для тебя. С элементами романтики и даже мистики.

– Но реально это очередной компот из алгоритмов, – скептически усмехнувшись, закончила Лера вместо Механика.

– Ты же понимаешь…

Механик развёл руками.

– Понимаю, – Лера кивнула. – У тебя всегда так. Жены тебе не хватает.

– Вот тебе раз! – Механик удивлённо уставился на Леру. – А это тут при чём? Зачем мне жена?

– Чтобы иногда направлять твою энергию в нужное русло. Очень уж ты деловой, крёстный. Что ни день, новые идеи, задачи, вводные. И все мирового масштаба.

– Кто бы говорил, – Механик спрятал ухмылку в густой бороде. – Нет, Лера, жена мне противопоказана. Я ведь слегка чокнутый и непредсказуемый бродяга. Я доктор Айболит, который лечит и чинит всех подряд, хоть людей, хоть биомехов. Одиночка и по жизни, и по своему положению в далеко не светском обществе Зоны. Тем и ценен. А заботливая жена, дом с лужайкой, дети, собака, скучная работа и самая безопасная в мире китайская машина «Вольво» – это для людей стабильных, от мира сего.

– А как же твоя теория насчёт «точки привязки»? Её должны иметь даже вечные скитальцы, ты сам сказал.

– Точка у меня есть, – Механик взглядом указал за окно. – Зона. Этого достаточно.

– Как знаешь, – Лера почему-то вздохнула.

– Да, семья это хорошо, – снова прочитал её мысли Механик. – Но у каждого свои представления об этом механизме. В своё время я мог бы создать семью с… неважно, с кем… но тогда это было нереально. Помнишь, как твоя мама говорила: «Всё происходит вовремя или не происходит никогда».

– Помню. Теперь время упущено?

– Точно не знаю, но пока это по-прежнему нереально. Правда, по другой причине. А ты почему медлишь?

– Давай лучше о делах, – Лера слегка нахмурилась.

– Давай, – легко согласился Механик. – Сама понимаешь, торговля меня не интересует. А вот твой посреднический бизнес… Насколько я знаю, у тебя сейчас нет особо сложных заказов?

– Моего личного участия дела не требуют, – Лера кивнула.

– Вот и славно. Тогда озадачу тебя немного. Дело несложное, но очень ответственное, работать придётся по секундам.

Механик взял паузу, изучая реакцию Леры. Никакой особой реакции не последовало. Ведь ничего особо важного Механик пока и не сказал. Но за двадцать… неважно с каким хвостиком, лет Лера хорошо изучила крёстного. Прежде чем он продолжит, Лера должна отреагировать. Хоть как-то. Пусть даже просто кивнуть. Такой у них сложился ритуал. Механик ненавидел монологи, ему требовалось живое общение.

– Сколько надо человек? – спросила Лера.

– Ты и два-три надёжных помощника.

– Два у меня есть, – Лера чуть склонила голову набок и внимательно взглянула на Механика. – А третий есть у тебя. Ты уже починил его?

– Если ты о Лешем, то я оставлю твой вопрос без ответа, – сказал Механик.

– Он до сих пор не выздоровел? – в голосе Леры мелькнули нотки тревоги. – Прошло полгода.

– Семь месяцев, – уточнил Механик. – Расслабься, выздоровел твой сталкер. Но пока он на профилактике, осваивает новые программы и всякие премудрости.

– Неужели он чего-то не знает или не умеет?

– Век живи, век учись…

– А всё равно помрёшь неучем, – вновь закончила фразу Лера. – Так мама шутила.

– В отличие от твоего отца, её нельзя было отнести к оптимистам, – Механик улыбнулся.

– В последнее время я всё чаще думаю о ней, – вдруг призналась Лера. – Помнишь, я рассказывала о странных людях? О тех, которые пообещали сделать крупный заказ и посулили, что оплатой станет свидание с мамой?

– Ты им поверила? – Механик поднял бровь.

– Нет, но… надежда умирает последней, ты ведь знаешь. И потом, они показали мамин кристалл на цепочке. Откуда он у них?

– А это он?

– Не знаю. Похож сильно, а что это на самом деле: оригинал или копия… не знаю. С тех пор я каждую свободную минуту вспоминаю о маме, об отце, о прошлой жизни. Вспоминаю и жду этого заказа.

– Хорошо, что предупредила, – деловым тоном произнёс Механик. – Учту.

– Я это сказала не потому, что пытаюсь отказаться от твоего задания… – Лера взмахнула рукой. – Просто вспомнила… вот и всё.

– Я понял, – Механик покачал головой. – Крепко тебя привязали, грамотно, ничего не скажешь.