Наследники империи

Среди ночи вокруг конюшни замаячили несколько теней. Один из гиппарионов у коновязи встревожено фыркнул, но почти сразу успокоился.

Через мгновение на ложе путника опустилась сеть.

– Не убейте, – предупредительно шепнул кто-то.

С разных сторон тени одновременно устремились под навес. Однако того, за кем явились ночные гости, не оказалось на месте, он появился совсем с другой стороны. Отточенная сталь рассекла воздух, один из налетчиков опрокинулся навзничь, затем еще двое с хрипами упали на солому.

– Не убивать! – снова послышалось предупреждение. – Взять живым!

Теперь предводитель налетчиков уже не таился и отдавал приказы в полный голос.

– Не успеваю по тебе соскучиться, Гишер, – громко произнес путник, ударом клинка ломая ребра очередному противнику. – Все никак не угомонишься?

Голос его был спокоен и равнодушен, как обычно, разве что дыхание слегка участилось. При этом он разил своих врагов из темноты молниеносно и безжалостно.

– Ты все равно вернешь нам нашего бога! – то ли потребовал, то ли пообещал предводитель налетчиков, предусмотрительно отбежав подальше назад.

В этот момент послышался звонкий голос:

– Это здесь!

Из-за угла трактира выбежали несколько человек, двор конюшни озарился светом факелов.

– Жреца взять, остальные не нужны, – прозвучал приказ из темноты.

После недолгого сопротивления оставшиеся в живых налетчики полегли под ударами мечей незнакомых воинов. Гишер скрипнул зубами от боли в суставах, когда двое дюжих парней в кожаных доспехах лихо заломили ему руки за спину.

Предводитель воинов осветил путника факелом. Тот по-прежнему был подобен холодному равнодушному камню, однако меч в его руке явно был готов в случае необходимости обратиться на новых противников.

– Я Атрий, мой отец Литарий, князь Велихарийский, правитель Хорума, – назвался молодой воин. – Ты кто такой?

– Странник, – небрежно ответил путник. – У меня отца нет.

– Ты похож на каданга, – произнес молодой княжич, внимательнее вглядевшись в грубые черты лица бродяги. – Нечасто встретишь вас в наших краях. Но о тебе я, вроде, слышал. Как тебя зовут?

Каданг не спешил с ответом.

– Ну?! – повысил голос Атрий.

Вместо бродяги ответил жрец. Приподняв голову, он прохрипел:

– Его имя Тангендерг, он предназначен моему богу.

Тяжелая оплеуха заставила его вновь опустить голову.

– Да, именно о тебе я и слышал, – произнес Атрий, внимательно рассматривая каданга при свете факелов. – Здесь что делаешь?

– Странствую, – все так же равнодушно и нехотя отозвался путник.

– Почему эти на тебя напали? – продолжал допрашивать Атрий, держа левую ладонь на гарде[4 - гарда – перекрестье меча.] меча.

Кивком он указал на мертвые тела ночных налетчиков.

– Спроси у него, – Тангерденг в свою очередь кивнул на скрюченного жреца.

– Спрошу, – сурово пообещал Атрий. – Что ж, можешь странствовать дальше, странник.

В сопровождении своих воинов княжич покинул двор. Гишера потащили словно куль с мукой, убитых оставили заботам трактирщика.

– Это я их привел, – робко подал голос из темноты Кори. – Я видел, как разбойники подбирались к тебе, и позвал стражу.

– Эти парни знали, кого ищут, – возразил Тангендерг. – Они явились бы и без твоей подсказки. В любом случае, мне не нужна помощь, так что благодарности не жди.

На рассвете Тангендерг покинул Хорум. Он сидел на крупе своей косматой лошадки в привычной позе, подогнув одну ногу и держа меч на колене. Каданг не оглядывался, но точно знал, что Кори следует за ним.

* * *

Бронзовые клинки в очередной раз скрестились, металлический звон эхом отразился от каменных стен. Двое мальчишек сошлись в схватке.

Стоя в стороне с обнаженным мечом в руке, царь Орангер наблюдал за учебным поединком своих сыновей. Старшему совсем недавно исполнилось шесть лет, младшему лишь несколько недель осталось до пяти. Оба готовились стать настоящими воинами, как и подобает будущим преемникам царя. Кто из них заменит Орангера на царском троне, ведомо одной лишь судьбе. Скорее всего, в борьбе за власть один убьет в поединке другого, а быть может, обоих ждет смерть от более сильного претендента. Именно так поступил и сам Орангер, перебив всех наследников предыдущего правителя, своего дальнего родственника Азгадера, включая малолетних детей. Таковы традиции, такова жизнь, власть берет сильнейший.

Наблюдая за поединком сыновей, Орангер подумал, что, несмотря на малый возраст, младший, все-таки, обладает большей сноровкой. Старший недостаточно времени уделяет тренировкам, гораздо более его влечет учение жрецов, поклоняющихся Тоту, мрачному покровителю Хишимерского царства. Пожалуй, по достижении совершеннолетия, он вполне может возглавить служителей культа, но пока его судьбой распоряжается отец. Орангер же, как и многие племенные вожди, еще помнившие традиции лесного народа, предпочитал магическому слову острый клинок.

Несмотря на свое настороженное отношение к темному культу, Орангер все же признавал его необходимость. Свирепое и злобное божество, некогда призванное предками в покровительство, помогало удерживать в повиновении воинственных подданных. Вольница независимых когда-то родовых общин все более сменялась слепым подчинением племенным вождям и верховному правителю. Удручало лишь то, что и сам царь, принимая на себя бремя власти, оказывался под неусыпным контролем божества, что в буквальном смысле держало за глотку правителя поклоняющегося ему народа. Взойдя на трон, Орангер принял на себя и обязательство вернуть богу его утраченное сердце. Жрецы не способны ни на что, держать ответ за все в случае неудачи перед ликом свирепого покровителя придется ему, царю Орангеру.

Низкая дверь скрипнула ржавыми петлями, в тренировочный зал вошел Кетаннос. Бросив взгляд в его сторону, царь Орангер два раза ударил рукоятью кинжала в висевший рядом на стене щит. Услышав этот сигнал, сыновья остановили поединок и опустили клинки.

– Отдыхать, – распорядился царь.

Поклонившись отцу, мальчики повесили мечи на стену и покинули тренировочный зал.

Снова обратившись взглядом к ногарцу, царь произнес:

– Пожалуй, стоит казнить кое-кого из стражников. Ты гуляешь по моему дворцу, как у себя дома.

– Лучше избавься от вождей, – посоветовал Кеттанос. – Пока в твоей армии существуют родовые отряды, самой армии не будет.

Царь нахмурился:

– Я нанял тебя, чтобы ты обучал моих воинов, а не лез со своими советами в устои моего народа.

– Воинов обучить можно, а как обучить армию, если каждый предводитель племенного отряда считает себя полководцем? Они тянут твое войско в разные стороны. Глядя на них, и северные наемники забывают о дисциплине. Я знаю устои твоего народа, не говори, что дорожишь племенными вождями, каждый из них в любой момент всадит тебе нож в спину.

– Не забывайся, ногарец! – свирепо прорычал царь. – Когда придет время, я сам разберусь с вождями, мне не нужны междоусобные распри. Занимайся своим делом, и не лезь в то, что тебя не касается. Убирайся!

Кетаннос скрипнул зубами, развернулся и вышел из зала.

Оставшись в одиночестве, царь Орангер дал волю чувствам и со всей силы всадил острие кинжала в висевший на стене щит. За свою непомерную дерзость ногарец когда-нибудь поплатится, но пока он нужен, и необходимость сохранять ему жизнь приводила царя в еще большую ярость. Более всего раздражала правота наемника. Древние устои мешают продвигаться вперед, но племенные вожди слишком сильны, от них просто так не избавишься. В свое время Хорруг, ставший воплощением вечного противника всего хишимерского народа, избавился от неугодных ему арамейских князей, отправив их в битву на верную смерть. Быть может, в предстоящей войне и Орангер сможет тем же способом укрепить собственную власть. Лишь бы удержать эту самую власть до весны.