Волшебный полигон Москва

– И все-таки неприятно слышать о том, что мы какие-то ущербные, будто кастрированные по сравнению с вами, – заявил Слава.

– Благодаря нам вы вообще есть на свете, – парировал Мэр. – Поверь, вы приобрели не меньше, чем потеряли – это закон жизни. Впрочем, это обсуждение того, что есть и что не может быть изменено мною и тобой. Таков порядок жизни на нашей планете и вам придется с ним считаться. Впрочем, не многие узнают о реальном положении дел. Это никому и не нужно. Поговорим лучше о насущном. О самой Игре.

– В чем ее суть и каковы правила? – спросил Слава. Он решил не затягивать странную беседу. Она уже начала его утомлять, как и ненадежный полет на легковушке.

– Вот! Вот это и есть самое интересное! – обрадовался Мэр. – Люди не могут держать на нас обид. Потому что правила в этой Игре создают они сами. Единственное, что мы делаем – обеспечиваем техническую сторону дела, как вы любите говорить. Город изолируется от мира – я уже слышал термин ваших военных по поводу происходящего – Локализация. Мы же меж собой применяем другой термин – Полигон. Впрочем, больше ни от кого ты его не услышишь. Слишком уж это слово режет слух простым обывателям. Никто ведь не хочет жить на Полигоне – пусть даже для волшебных Игр. Так что, пусть будет Локализация. Кстати, – очень удачный термин! Уже несколько часов, как в город можно попасть, но нельзя из него выбраться до окончания Игры. По своей воле нельзя, конечно…

И здесь, на территории города во время Игры действует подлинная реальность. Люди назвали бы ее магической. В какой-то мере это так и есть. И в эту реальность извне попадают обыкновенные люди. Разумеется, только те, которых решено впустить сюда. В качестве Игроков.

– Что это все означает?

Мэр задумался на секунду и засмеялся. Видимо, ему представлялись весьма забавные картины.

– Это означает, что Игроки из вашей реальности попадают в пространство, где действуют законы духа, магии. Ну, если хочешь – Москва стала… Волшебной страной…

– А Кремль – Изумрудным городом? – желчно поинтересовался Слава, чем вызвал у Мэра поток заливистого смеха.

– Нет, ну ты сказал!… Ой, не могу…. Да! А ведь действительно…Ха-ха… А президент – это Гудвин! Великий и ужасный! Ха-ха…

Мэр вволю нахохотался, вытер платочком проступившие слезы и продолжил:

– Молодец, Слава! Ты мыслишь в верном направлении. Только путаешь магию и сказку. «Волшебной» эта маленькая страна станет лишь для непривычных к магии людей… Здесь все будет пронизано магическим Духом, который стоит выше людей и даже магов… Впрочем…

Мэр на миг задумался и провозгласил:

– Что ж… Да будет так! Отныне – на период Игры – это место будет зваться Волшебной Москвой. Чтобы не было двусмысленностей в понимании происходящего. Просто и понятно. И, по сути, верно… А разговоры про Полигон – пусть останутся между нами, ладно?

– Так в чем это «волшебство» будет выражаться?

– Ну, например, в том, что в каждом почти жителе города явственно проявится его подлинная сущность. Ну, на лице просто будет написана, если хочешь. Здесь нельзя будет так просто скрыть добро и зло. Хотя и это возможно при определенных ухищрениях. А кого-то сразу же постигнет наказание за зло, нанесенное Духу, и эти люди всю Игру должны будут отрабатывать причиненное зло добром…

– Как эти гаишники? – осенило Славу.

– Кто? – прищурился Мэр.

Слава рассказал о своей странной встрече на дороге, и Мэр снова расхохотался.

– Ну и ну! Великий Дух! Он сделал из доблестных сотрудников ГАИ самых настоящих добрых фей! Более наглядной кары за их грешки никто не смог бы придумать! Браво! Вот тебе и пример!

– А что же Игра? – нетерпеливо спросил Слава. – Что делать-то надо?

– Вот. Вот мы и подошли к сути. Никто заранее не знает, что надо делать в каждой отдельной Игре. Это должен решить в процессе игры один единственный человек.

– Кто?

– Ты!

– Я?!

– Да. Ты будешь Магистром правил. Твоя задача – устанавливать правила Игры.

Слава тряхнул головой, пытаясь привести в порядок мысли, но те продолжали хаотически метаться внутри головы, не складываясь во что-то осмысленное.

– Но как…

– Слушай и не перебивай. Ты создаешь правила. Как – сказано в твоей Грамоте Магистра правил. Она у тебя в конверте. Правила действуют только для Игроков. Игроки – это те, кто попадет в город извне после начала Локализации. Их отберет Арбитр. Он же установит и цель Игры. В каждой Игре она своя…

– Арбитр? Это еще кто?

– Тот, кто будет наблюдать за вами. Видишь телебашню?

– Останкинскую?

– Да. Он там. Это – запретное место для всех. В том числе и для тебя. И еще: никто не должен знать, что ты – Магистр правил. Иначе ты будешь наказан… И Игра может затянуться надолго. Что тоже не очень-то приятно. Особенно для простых жителей города.

– Ничего себе! Я вообще-то, не давал еще своего согласия…

– Его у тебя никто и не спрашивает. Быть Магистром правил – обязанность, а не привилегия. Так же, как и быть Арбитром… На тебя пал выбор – ты специально был взят из-за пределов города, таким, каков ты есть…

– Ну и каков я?

– Я этого не знаю. Ну, допустим, у тебя самое сбалансированное сочетание чувства справедливости, знания права, отсутствия чрезмерных амбиций и здоровой провинциальности…

– Чего?!

– Ничего. Коренной москвич на эту роль не подходит. Нужен свежий взгляд. Да и откуда мне знать, почему Дух решил именно так? Значит так надо. И вообще, я слишком много с тобой уже общаюсь, могу и нарушить чистоту Игры. Все, что тебе нужно, есть в конверте. Удачи!

Мэр подмигнул Славе, после чего открыл дверцу и шагнул в бездну. Мелькнуло вздувшееся пальто и сорванная ветром кепка. На губах Славы застыл немой вопль. А через миг, он почувствовал, что машина падает.

Слава в ужасе схватился за руль и принялся вертеть его, что, конечно, принесло не много пользы. В сознании вместо полагающихся в таких случаях значимых моментов жизни мелькнули кадры из «Бриллиантовой руки» с бессмертным Папановским «Сядем усе!».

– Тпру! Стоять, я сказал! – заорал Слава, вспомнив слова Мэра при взлете. Машина послушно затормозила падение, и, сделав крутой вираж, с мягким толчком замерла на твердой поверхности.

Слава вылез из машины, огляделся. И судорожно вздохнул

Машина, свесив одно крутящееся еще колесо, словно мальчишка ногу в кроссовке, стояла на крыше Мавзолея.

Красная площадь была пуста. Слава уже понял: никто не появится, пока он не даст Игре старт. Это понимание уже жило в нем. Осталось только вскрыть послание, которое, как оказалось, было адресовано именно ему.

Слава присел на краешек гранитной плиты и открыл конверт.

Внутри оказался сложенный вчетверо кусок пергамента или чего-то напоминающего пергамент в представлении Славы.

Читая текст, он сначала удивленно вскинул брови, затем нахмурился.

Это было странная Игра. Странная и унизительная. Все разговоры Мэра о ее пользе для спасения заблудшего человечества сводились «на нет» тем, что Игра эта была слишком жестока. Игра человеческими чувствами, а может, и жизнями.

Все это напоминало гигантское «реалити-шоу».