Отрок московский

«Заткнулся бы ты, а? Голова раскалывается…»

Никита угрюмо посмотрел на корчмаря. Тот зябко поежился и отшагнул за порог. Открыл рот, собираясь выдать новое обвинение, но замолк и сник.

Парень глубоко вздохнул, стараясь унять колотящееся сердце. Мысли отчаянно сопротивлялись, не желая собираться вместе, словно непослушные овцы на лугу – без хорошей собаки и не сгонишь в кучу. Да, они приехали вчера затемно. Венгерский купец Андраш Чак угощал вином, вел непонятные разговоры – приглашал путешествовать вместе, кажется, заигрывал с Василисой. Да! А где смолянка? Ведь это, кажется, не та горница, где Никита засыпал, а их…

Ученик Горазда огляделся, преодолевая головокружение, – хорошо, что дальше пола не упадешь, а то, попытавшись встать, точно не удержался бы на ногах.

Василисы нигде не было. Но вроде бы в углу лежат два торока с ее дорожным скарбом. А может быть, показалось, и это просто-напросто густая тень, очертаниями похожая на мешок.

А что же случилось после того, как они отправились спать?

Память будто бы отшибло.

Неужели от вина? Или им что-то подмешали? Сонное зелье какое-то или дурман…

Да нет… Андраш пил из того же кувшина. А он где? Где его охрана и слуги? Уж они-то должны были прибежать первыми, заслышав вопли вихрастого Даньки.

И вдруг…

Сперва Никита не понял, что это: кошмарный сон, вызванный хмелем и усталостью, или явь, не менее страшная… Но потом нахлынули воспоминания. Среди ночи он почувствовал, что задыхается. Непреодолимая тяжесть навалилась на грудь, стиснула ребра. Он открыл глаза, но непроглядная темень не давала ничего разглядеть. Парень вскрикнул, не на шутку испугавшись. На краткий миг ему показалось, что он похоронен заживо. И тут же цепкие, сильные пальцы зажали голову, не давая пошевелиться. Хриплый голос шепотом произнес: