«Я больше не буду» или Пистолет капитана Сундуккера

– Маскировка. Варенье. Чтобы всяким вредным теткам не уступать место в трамвае. – Откровенность эта была в отместку за недавние страхи.

– Гм… Я вижу, голова у тебя хитроумная.

Генчика опять потянуло за язык:

– Вам же главное не голова, а пальцы.

– Да! Ты не прост… Впрочем, поделом мне… Ну а как все же насчет работы? Согласен?

– Ага. Только… – Генчик провел глазами по снастям и мачтам.

– Что?

– Тут ведь работы этой небось на целое лето…

– Ну-ну! Глаза боятся, руки делают. Сколько сможешь и захочешь. А потом буду искать кого-нибудь еще… Да ты не бойся, я ведь расплачу’сь.

– Разве в этом дело… – вздохнул Генчик.

– А в чем?

– Не напортить бы…

– У тебя получится отлично!

Ну, может, не отлично, а на «четверку» получалось.

Вязать задвижной штык и выбленочный узел Генчик научился в два счета. Минут через двадцать он, посапывая от старания, уже ловко привязывал к вантам поперечные нитки-ступеньки.

– Зоя Ипполитовна, а ничего, что не сильно натянуты?

– Все правильно, они и должны слегка провисать. Ты молодчина!

Пальцы у Генчика и правда были ловкие. Скоро корабельная работа стала казаться ему привычной. Только у мачтовых площадок (они назывались «марсовые») приходилось трудновато: ванты сходились вплотную друг к другу…

Зоя Ипполитовна с книгой на коленях сидела неподалеку. Сидела так же прямо, как и ходила. «Как она скоблит полы с такой негнучей спиной?» – подумал Генчик. Он почему-то сразу решил, что хозяйка живет в доме одна. Время от времени Генчик поглядывал на нее. Иногда они встречались глазами. Зоя Ипполитовна в улыбке открывала золотой зуб (он светил, как маяк).

– Ты умница, Генчик-Бубенчик. Ты мой спаситель.

Она была теперь без кофты, в блузке, похожей на тельняшку.

– Зоя Ипполитовна, можно я положу на палубу пружинчика?

– Кого?

– Вот этого человечка. Пусть поживет на корабле.

– А! Конечно, конечно… Какой славный. Наверно, у тебя много таких?

– Ага. Целое… население. – Генчик усадил синего пружинчика у корабельной трубы. – Они у меня для всяких игр…

Эх, если бы у Генчика был такой корабль! Он подобрал бы для него самых ловких и красивых пружинчиков. И поплыли бы они вокруг света…

Но он не очень завидовал. Ведь парусник был сейчас немного и его. Потому что Генчик помогал налаживать оснастку!… А пружинчик (которого будут звать Мичман) потом поселится у Генчика в городе и будет рассказывать местным ребятишкам, как служил на бригантине. И про шторма, и по всякие приключения… Генчик от удовольствия водил по губам кончиком языка.

– Зоя Ипполитовна… А вы раньше на флоте служили, да?

– Что ты, голубчик! Я совершенно сухопутная особа, всю жизнь была бухгалтером. Сперва простым, потом главным…

– У-у… – не сдержался Генчик.

– Что значит «у»! Бухгалтерская должность тоже требует умения и смелости. В ней, должна тебе сказать, немало подводных рифов и мелей…

– Да нет, я ничего… – Генчик от смущения закачал босыми ногами.

– Ну а кроме того… я служила бухгалтером в речном порту. Одно дело, когда за окнами пыльная улица, а другое, когда пароходные трубы и мачты. Не морская гавань, конечно, но все-таки…

– Но все-таки, – охотно согласился Генчик, работая пальцами.

– Одно время я даже носила форму. В пятидесятых годах у всех работников портовой конторы были, как у капитанов, кителя и погоны с якорями и штурвалами… Вот так-с…

– А где вы научились такие модели строить? На реке-то на нашей таких парусников не бывает..

– О! Это у меня еще с детства, дорогой мой! Я с дошкольных лет обмирала о парусах и путешествиях. Читала Жюля Верна и Стивенсона… А ты какие-нибудь морские книжки читал?

– Конечно! «Приключения капитана Врунгеля». И «Остров сокровищ»… И про капитана Немо… – Генчик зачесал ногу о ногу, стараясь вспомнить еще. Не вспомнил. – Но я же не только про море люблю. Еще про космос, про индейцев… А еще «Повести Белкина», которые Пушкин написал. Знаете?

– Представь себе, да! Значит, тебя потянуло к классике?

– К чему? А!… Это Ленка принесла из библиотеки. Она на первом курсе тогда училась, ей надо было сдавать экзамен про Пушкина.

– И как тебе сочинения Александра Сергеевича?

– Здорово! Лучше всех – «Выстрел»!

– Да? Почему же?

– Ну… потому что конец такой… Этот Сильвио не стал стрелять, хотя мог ведь убить того графа запросто. А он не захотел… и все сделалось хорошо…

– Все сделалось хорошо, – повторила Зоя Ипполитовна. И почему-то вздохнула.

– Мне там только одно не понравилось…

– Что же?

– Когда Сильвио по мухам стрелял. Ради забавы…

– Тебе что же, стало жаль мух?