Любовь Петровна принесла чайники, утвердила их на проволочных подставках. Потом – плетеную корзинку с печеньем.
– Давай, Ванечка, я налью. Какую тебе заварку? Покрепче?
– Средне… – сказал Ваня (вообще-то ему было все равно). – Спасибо.
– Накладывай варенье… А скажи, далеко отсюда живет твоя бабушка?
– Недалеко. В профессорском доме, рядом с математическим факультетом. Это наискосок от католического костела, знаете?
– Ну разумеется! Я, голубчик, весь город знаю, а здешние места тем более. Они – родные… А что, бабушка работает в университете?
– Дедушка работает… – Ваня был рад, что разговор завязался простой, не надо ломать голову, про что говорить. – Он даже не родной дед, а второй муж моей бабушки. Но они давно поженились, меня тогда еще не было… Они с бабушкой жили в Новосибирске, а год назад Константина Матвеевича, это дедушка, пригласили работать сюда. Предложили всякие там «улучшенные условия» и большущую квартиру… Я до сих пор путаюсь в ней, в комнатах и коридорах… А Константин Матвеевич радуется: «Впервые в жизни у меня нет проблемы с расстановкой книг…»
– Такие квартиры дают, наверно, лишь известным специалистам.
– А он известный… в достаточной степени… Профессор, доктор всяких компьютерных наук. Что-то связано там с искусственным разумом… то есть с ин-тел-лектом…
Он думал, что Любовь Петровна спросит фамилию деда, но та, видимо, постеснялась. И сказала:
– Ох, я ничего не понимаю в этих вопросах.
– Константин Матвеевич однажды сказал, что он сам ничего в них не понимает. Как-то разговорился и выдал такую фразу… Я даже запомнил ее от слова до слова…
– Ну-ка, любопытно…
– «Мы слишком о себе возомнили. На самом деле база наших знаний – это смесь молекулярных теорий, квантовой механики и древних философий, и мы оттуда тянем соки, как трава с твоей фамилией тянет из полезных растений…»
– Батюшки! А что у тебя за фамилия?
– Фамилия редкая, – с тайной горделивостью сообщил Ваня. – Хотя и совсем не иностранная. По-ви-ли-ка… Есть такой вьюнок, который обматывает другие растения и как бы срастается с ними… Родители как-то заспорили. Мама сказала, что это трава-паразит, а папа рассердился: не может быть паразитом такое красивое растение, красота всегда полезна…
– Папа прав… Он, случайно, не художник?
– Он виолончелист. В симфоническом оркестре «Мелодии света»…
– Как интересно!.. Да ты пей, пей. И не забывай про варенье… Наверно, ты тоже занимаешься музыкой?
– Я занимался… На фортепьяно, потом на флейте. Только… «не обнаружил талантов»… – Ваня хмыкнул. – Но папа до сих пор не теряет надежды затолкать меня в музыкальный кадетский корпус.
– А тебе, я вижу, не очень хочется?
Ваня двинул плечом:
– Не знаю… Детей ведь не спрашивают. Запишут – и куда денешься… «Ребенок все равно должен быть где-то пристроен»…
Это была мамина фраза. И Ваня замолчал. Потому что дальше могли выскочить слова: «Тем более когда разведенным родителям обоим не до сына…» Но это уже тема не для посторонних.
Любовь Петровна что-то почуяла. Помолчала, позвякала в чашке ложечкой. Спросила чуть стесненно:
– А мама… тоже музыкант?
– Нет, она организатор передвижных выставок. Ездит с картинами и художниками по разным городам… Папа тоже часто ездит – с оркестром… Вот меня на лето и устроили сюда.
– И как тебе здесь?
– Пока неплохо, – дипломатично сказал Ваня. И опять подумал о «ковбоях». Но сказал о другом: – Бабушка взяла у деда и дала мне старый ноутбук. Его можно подключать к Интернету…
– Да, нынешние мальчики сплошь и рядом предпочитают компьютеры книгам, – покивала Любовь Петровна.
Ваня вспомнил, что она – старый библиотекарь. Наверно, ей обидно, что нынче мало читателей. И объяснил:
– Нет, я читаю… Конечно, я не такой уж активный читатель, «Гарри Поттера» одолел всего три тома, но Интернет мне нужен как раз ради книжек. Из него можно выудить то, что нигде больше не найдешь.
– А что именно? – оживилась Любовь Петровна.
– Недавно отыскал редкий роман Жюля Верна «Юные путешественники». Ни в одном собрании сочинений его не встречал…
– Тебе нравится Жюль Верн?
– Очень!
– Но ведь нынешние школьники считают его скучным и старомодным.
– Ну и пусть считают! Мне и в классе говорили, что я «малость того»… – Ваня уже не смущался, он весело крутнул пальцем у виска. – А я все равно… Мне у него нравятся не только самые знаменитые романы, а вообще всё.
– Что же тебя привлекает в этом писателе?
Ваня нервно зашевелил ногами.
– Любовь Петровна, там… время такое. Мне кажется, лучше, чем теперь. Столько всего на свете неоткрытого и в то же время изобретения всякие. Воздушные шары, первые телефоны, электричество, пароходы… Плохо только, что тогда не было мобильников… Зато люди не те, что нынче. Будто добрее друг к другу… Хотя, конечно, тоже… И еще бывают интересные совпадения.
– Вот как?
– Да… Мама собирается в августе в круиз на Антильские острова, с заходом на остров Гваделупу. А я начал читать «Юных путешественников», и там – тоже Гваделупа. Не такой уж известный остров, и вдруг – в книжке и в жизни.
Он встретился с Любовью Петровной глазами, и показалось, что угадал ее вопрос: «А что же тебя-то мама не берет с собой на Гваделупу?» Стал смотреть в чашку с недопитым чаем…
– Ты, по-моему, мало ешь варенья. Не стесняйся…
– Нет, я много… Спасибо… Только мне уже пора. Бабушка звонила, волнуется…
– Все-таки доешь варенье – это недолго… А я на минутку оставлю тебя. Вспомнила, что надо позвонить.
Она вышла. Ваня заскреб ложечкой о стеклянную розетку, и в этот миг в кармане опять ожил телефон.
– Лариса Олеговна, я уже иду! Совсем скоро! Ой!..
В телефоне был совсем не бабушкин голос. Хотя женский и… кажется, даже знакомый.