Кораблики, или «Помоги мне в пути…»

– Не было такого… Поднимешься – и жди меня, не исчезай во тьме…

«Стакан» унес меня по шахте вверх. Дверца откинулась. Шлюз тамбура был открыт заранее. И я шагнул в южную теплую ночь.

Пахло чабрецом и полынью. И еще какой-то знакомой травой. Сладко так, даже щемяще… И теплыми древними камнями пахло. И, конечно, водорослями. Море сонно ворочалось под обрывами. Звезды были белые, мохнатые, размером чуть не с кулак. Победно, словно завладели этим миром, трещали цикады. Ниже звезд, в черном пространстве моря, мигали маяки и створные знаки. А справа, за смутными развалинами цитадели, громоздил свои огни город. И самое удивительное – то, чего я еще не видел – это мосты над бухтами. Они возносились великанскими сверкающими арками. Их словно сделали из граненого стекла, а внутри зажгли тысячи фонарей.

Я сел на какой-то бетонный уступ. Улыбнулся этой ночи благодарно и безоглядно. Не было теперь ни печали, ни сомнений. Казалось, что впереди ждет много хорошего. В конце концов, я имел право на этот отдых души. Ведь то, что задумано, сделано больше чем наполовину. И дальше идет как надо. И я вернулся. Это ли не счастье?..

Неслышно подошел Юджин:

– Дышишь?

– Ага… Мосты какие отгрохали…

– Да. Во всех туристских путеводителях о них написано… Да только, слава Богу, туристов и курортников тут немного. Теперь городок даже малолюднее стал, чем раньше.

– Почему?

– Пляжей-то мало, и не песок, а галька. А народ нынче привередливый… Раньше город флотом жил, а теперь флота почти нет, береговая охрана только. Мир во всем мире… Идем?

Я встал.

– Куртку возьми. – Юджин протянул мне что-то темное, просторное.

– Зачем? Жарко ведь. Или в ту забегаловку без фраков не пускают?

– Не будет жарко, это тетраткань. Наоборот, холодит. А в холод – греет. Твой микроклимат всегда с тобой. Кроме того, в ней аварийный датчик, на всякий случай… А это положи в брючный карман. – Юджин сунул мне в ладонь плоскую вещицу.

– Что это?

– Пистолет-парализатор… Только не ставь на полную мощность – а то угрохаешь кого-нибудь ненароком.

– Зачем он? Ты же говоришь: все спокойно в этом мире!

– Для пущей романтики. – Он усмехнулся. – Все же приморский город, ночной кабак… К тому же не забывай, что ты по-прежнему офицер спецслужбы. Или даже, наверно, генерал, если выслугу учесть…

– Да спецслужбы-то нет!

– Кой-какая все же имеется, куда без нее, без родимой… Там под лацканом куртки даже значок…

Я затолкал легкий, как игрушка, пистолет в задний карман, кинул куртку на плечо, и мы пошли. Город сиял у нас за спиной, но здесь было темно. Юджин вел меня каменистой тропинкой недалеко от обрыва. Головки травы скребли по штанинам.

– Юджин, помнишь, как однажды в сумерках ты угодил в какой-то лаз и мы с дедом вытаскивали тебя на веревке?

– Еще бы! Я там тогда монетку с якорем нашел. На ощупь!.. Потом я ее на цепочке носил…

– Сохранилась монетка-то?

– Да где же! Столько лет прошло…

«Всего два года», – подумал я. Но не сказал. Теперь казалось, что и я пробыл в Пространстве чуть не полвека и прежняя жизнь далеко-далеко…

…Ресторанчик был милый такой, тихий, почти пустой. С неяркими светильниками в виде древних каменных плошек. На терракотовых стенах – черные фигуры героев эпоса и квадратные завитки эллинского орнамента. Тренькала музыка – словно кто-то щупал струны у лютни.

За нарочито грубым некрашеным столом нас ждали: врач Митя Горский, рыжий и кудлатый вакуум-навигатор Витя Осинкин (Виктор) и заместитель Юджина, которого все звали Матвеич. Он был сухонький, как прошлогодний стручок акации, редкозубый и веселый. С мужчинами оказались две особы женского пола: совсем юное создание в шортах, безрукавке и с льняными волосами до пояса (видимо, симпатия Мити) и дама лет тридцати – в глухом платье с блестками, в меру подштукатуренная косметикой, пухловатая, с добродушным, домашним таким лицом. Юную звали Евой, особу постарше – Кариной.

Компания шумно и без церемоний приветствовала нас. Девица в короткой тунике принесла бутыль из мутного, пылью подернутого стекла, керамические бокалы. Потом глиняные тарелки со всякими салатами и горячее, с запахом трав, тушеное мясо.

Я загляделся на коричневые, оплетенные ремешками греческих сандалий икры этой приветливой девицы и не сразу понял, что там объясняет Юджин. А объяснял он про вино. Оказывается, оно изготовлено строго по рецептам греческих виноделов, живших тут во времена Фемистокла.

– Напиток прекрасный, но коварный. Недаром греки всегда разбавляли вино водою. И вам советую…

Мы вняли совету. Вино и правда было чудесное. Раньше, в «доуходные» времена, я ничего подобного не пробовал. Тем более на «Игле»… Я не удержался и глотнул неразбавленного.

Хорошо тут было. И салаты, и мясо (кстати, как выяснилось, искусственное, белковое), и напиток Эллады, и бестолковый разговор ни о чем. И даже сидевшая напротив меня Карина. Она была троюродной сестрой Виктора и владела небольшим, расположенным на Верхней набережной магазином игрушек. «Да-да, именно! Плюшевые тигры, электронные марсиане-попрыгунчики, мини-роботы, „живые“ матрешки и старинные пищалки „уйди-уйди“. В ваши времена ведь тоже были такие, не правда ли?»

Она казалась мне малость глуповатой, но симпатичной. Уютной такой. Улыбалась мне, подвигала тарелки, потом округлила глаза и призналась:

– Ох, как это все-таки интересно и непонятно! Может, вы объясните, а? Звездолет летит там, непонятно где, а вы тут, с нами… В голове не укладывается…

Я был в блаженной беззаботности, и угловатый греческий орнамент непослушно змеился у меня в глазах. Но тут я подобрался. Глянул на Юджина со строгим упреком:

– Вот те на! А секретность?

– Да брось ты, Питвик. Кому она нужна, эта секретность? Кто хочет, все уже знает про наши дела. Да, по правде сказать, никто почти и не хочет… А в программах все равно никому не разобраться. И никому не повторить Конус.

Мне стало крайне обидно.

– Однако позвольте… д-дамы и коллеги… Все же мероприятие галактического масштаба. Туннель до звезды… не важно до какой, но до… весьма неблизкой. И что же, на Земле никого это не волнует?

Редкозубый сморщенный Матвеич как-то обрадованно разъяснил:

– Ага!.. А полсотни лет назад вспомните! Многих ли волновали все эти «Маринеры», «Пионеры», «Венеры» и прочие штуки, которые летели к другим планетам? Толком никто и не помнил, чего, куда и зачем запустили… Всех больше переделы границ волновали.

– Но это же… нес… справедливо, господа…

– Ты докажи это ученому совету, – вздохнул Юджин. – Хорошо хоть, что пока финансирование не прекратили. Да и то лишний грош не выпросишь…

А Карина перегнулась ко мне через стол (и ее коралловая цепочка угодила в салат).

– Ох, но мне это непонятно… Неужели вы все-таки одновременно и здесь, и там?..

Нет, она в самом деле была славная. И я стал добросовестно объяснять, что ее суждение не совсем верно. В принципе да, это возможно, чтобы человек сразу был в двух местах…

– Это основано на теории корпускулярности времени… Возьмите дрожащую гитарную струну: она так часто вибрирует, что практически находится сразу и в левом, и в правом положении… – Я ладонями изобразил движение струны. На полу что-то, кажется, звякнуло. Но меня не остановили. Наоборот, внимательно слушали. Слушала даже девица в тунике и с ремешками на коричневых икрах. И Карина… – То есть корпускулы времени заполнены пребыванием объекта не сплошь, а через одну. Но на практике это не играет роли, потому что интервал между ними все равно супер-микро-ско-пичен… В нашем случае, однако, такое явление может иметь место лишь в условиях темпорального сбал… лансирования. А при разномасштабности измерений темпорального потока… н-ни фига не получится. Говорят даже, что может произойти раздвоение субъекта, но это ф-фантастика…

Девушка в тунике вдруг сказала:

– Я, конечно, очень извиняюсь, но мы ведь уже закрываемся.