Антикризисная книга Коммерсантъ'a 2. Нищая Россия?

Сейчас проблем со временем у Андрея нет. Если же проект не «выстрелит», всегда можно продлить отпуск.

Мирное расставание

Экс-гендиректору «Русской страховой компании» (РСК) Марату Айнетдинову не привыкать к смене работы. В свое время он возглавлял «Прогресс-гарант», а затем компанию «Россия», и каждый раз его уход сопровождался возбуждением уголовных дел. Правда, ни одно из них не дошло до суда.

Зато расставание с РСК произошло мирно. Айнетдинов пришел в компанию в мае прошлого года, когда та была куплена израильской Kardan, а уже в декабре был вынужден уволиться. Kardan решила продать компанию обратно – прежнему акционеру Борису Четвертакову, причем с огромным дисконтом. А новый собственник первым делом сменил топ-менеджмент.

После увольнения Айнетдинов устроил себе отпуск. «Кризис – лучшее время для отдыха. У меня четверо детей, причем младшему нет еще и года. Они и моя жена хотят видеть меня почаще и подольше».

Зимой он побывал с родными в Лондоне, а после возвращения прошел полное обследование в клинике. «Из-за перегруженности последних месяцев у меня до этого не доходили руки», – говорит он.

За последнее время Айнетдинов пришел к выводу, что страховой рынок в России устроен неправильно. «Я считаю, что наша отрасль находится в глубоком идеологическом упадке, – объясняет он. – В России нет доверия между клиентом и страховщиком. Компании «покупают» клиента у агентов за большое вознаграждение и считают, что больше ничего не должны. Эта погоня за «баблом» ни к чему хорошему не привела».

Марат надеется, что после кризиса рынок модернизируется. Сейчас он активно занимается развитием собственных проектов в области страхования. Один из них – розничная сеть продаж страховых продуктов «Инселия» – работает уже более года.

Приказано уйти

Бывший генеральный директор УК «Брокеркре-дитсервис» (БКС) Эдуард Воронин до сих пор жалеет об уходе с последнего места работы: «К фирме начинаешь относиться как к ребенку: вкладываешь в нее силы, время, нервы. Но такова судьба наемного менеджера: сказали – ушел».

В БКС Воронин пришел в январе 2008-го – развивать работу с ПИФами и доверительное управление. Но в начале октября акционеры отправили его в отставку. Руководство БКС решило сократить персонал на нерентабельных направлениях, сосредоточившись на перспективных. Под сокращение попали PR и управляющая компания. Воронин говорит, что многое из задуманного сделать не успел. «Очень не люблю бросать недоделанную работу, а тут пришлось», – признается топ-менеджер.

Сразу после увольнения Эдуард съездил отдохнуть вместе с семьей. Впрочем, сейчас он утверждает, что уже «наотдыхался»: «Без работы жизнь все-таки теряет свой смысл».

В данный момент Воронин ведет переговоры о работе с несколькими компаниями. «Буду заниматься тем, что люблю и что умею, – финансами. Рано или поздно кризис пройдет, и профессионалы снова будут востребованы», – утверждает он. А чтобы не терять квалификацию, активно играет на фондовом рынке, используя собственные деньги и средства, которые доверили ему друзья.

По мнению Воронина, главное в сложные времена – не терять веру в себя. «Человеку, который лишается работы, не нужно опускать руки. Надо сохранять чувство уверенности, что все будет хорошо. Профессионал в любом случае не пропадет», – повторяет, как мантру, Эдуард Воронин. Сам он, по всей видимости, чувство уверенности сохранил. Осталось теперь дождаться, когда появится новая должность.

Как стать безработным?

Типичный российский безработный прежнего образца, – такой, каким его видит Росстат, – не вызывает сильного желания его нанять. До начала сентября – времени прихода кризиса в Россию – больше всего в этой компании было людей, окончивших 11 классов школы – 34,8% общего числа. Безработных, окончивших ПТУ, – около 18%, примерно столько же отучились в техникумах. Безработных с высшим образованием в России лишь 11,5%. Средний возраст безработного – 34,8 года. Всего их насчитывается 5,14 млн., или 6,9% экономически активного населения.

Впрочем, эти данные, хоть и исходят от Росстата, имеют не вполне официальный статус. Дело в том, что собраны они по методике Международной организации труда, то есть позволяют увидеть почти реальную картину безработицы. Парадокс заключается в том, что для Роструда реальность иная: чтобы выглядеть безработным перед лицом государства, необходимо зарегистрироваться на бирже труда. На этот шаг идут далеко не все лишившиеся работы: так, по состоянию на 17 октября 2008 года зарегистрированных безработных в Москве было 18,6 тыс., а реальное их число оценивалось примерно в 100 тыс.

В каждом районе Москвы имеются центры занятости, в которых можно официально стать безработным. Их деятельность регулирует городская служба занятости, которая в свою очередь подчиняется Роструду.

Функции российской службы занятости довольно обширны. Она не только регистрирует безработных и выплачивает им пособия, но и помогает найти работу, бесплатно посылает на курсы профессиональной переподготовки и еще оказывает психологическую помощь. В США, к примеру, задачи аналогичной службы куда более узкие. Она просто регистрирует безработного (для этого ему нужно потерять не по своей вине работу и находиться в ее активном поиске) и выплачивает ему пособие. Так почему же на американскую биржу труда люди идут, потеряв работу, а на нашу – не особенно?

«В России размер пособия по безработице в десятки раз ниже, чем в США или во Франции. Поэтому идти к нам считается каким-то позором», – возмущается начальник отдела информации московской службы занятости населения, кандидат экономических наук Андрей Гринберг. В США размер пособия зависит от стажа и зарплаты конкретного человека до потери работы, а также законов штата, где он проживает. На практике получается $200—400 в неделю. Правда, через 26 недель помощь прекращается, поскольку считается, что это достаточный срок для трудоустройства.

Из-за размера пособия на биржу крайне сложно привлечь даже человека, у которого нет работы. А в то, что служба занятости может помочь безработному чем-то кроме пособия, верят немногие.

Дееспособность российской биржи труда решено было проверить на перспективном работнике, потерявшем место именно из-за кризисных неурядиц. Анна окончила факультет международной журналистики МГИМО. Несколько месяцев училась в Испании, отлично знает язык. Плюс английский и немного немецкого. В сентябре она устроилась в крупное госпредприятие редактором-переводчиком с испанского языка на зарплату 35 тыс. руб. в месяц. Ровно три недели начальство ею было очень довольно, приказ о приеме на работу уже ушел на подпись «наверх». Но тут сотрудникам предприятия разослали электронное письмо: хотя «у нас большой запас прочности и наши доходы в этом году выше наших прогнозов, пока ситуация с финансами в стране остается неустойчивой и неопределенной». В связи с этим – мораторий на рост зарплат, прием сотрудников и начало проектов. Став жертвой превентивных мер, Анна пошла на биржу труда – в государственный центр занятости по ее месту жительства, в Бутове.

В понедельник в десять утра здесь несколько женщин лет за 40 и один мужчина лет 50. На стенах объявления: в салон красоты требуется администратор, зарплата – 35 тыс. руб., водитель – 30 тыс. руб. В одном из кабинетов объяснили, что если у девушки есть трудовая книжка, ей можно стать официальной безработной. По закону сделать это может любой трудоспособный гражданин, который не имеет работы и заработка, ведущий поиск работы и готовый приступить к ней через десять дней после того, как он заявил о себе в службу занятости. Впрочем, если девушка только что из института и трудовую книжку ей не успели завести, достаточно документа об образовании и паспорта. Правда, без опыта работы пособие будет минимальным – 718 руб. Безработным с большим стажем работы платят около 4 тыс. руб.

Честно говоря, заполняя анкету, мы не очень верили, что здесь удастся найти работу для журналиста-международника с высшим образованием и тремя иностранными языками. Тем более что Анна честно указала, что хочет зарплату 37 тыс. руб. Реальность превзошла ожидания. Специалист по подбору вакансий прочла анкету Анны, посмотрела на девушку с недоумением и поинтересовалась, не пробовала ли соискательница искать вакансии в интернете. И тут же согласилась предоставить свою профессиональную помощь в этом поиске. База данных службы занятости, как мы выяснили, из тех же вакансий, что и у агентств типа Superjob: на момент нашего визита в ней содержалось 177 тыс. вакансий – больше, чем безработных в столице. Специалист службы занятости легко ориентируется среди этого многообразия.

Итог: компания «Байтен Буркхардт Рехтсан-вальтсгезельшафт мбх» предлагает Анне работу переводчика на 35 тыс. руб. Переводчик на 50 тыс. руб. требуется «Уайт энд Кейс ЛЛК», и три другие компании ищут менеджеров по связям с общественностью и журналистов со знанием иностранного языка за 30 тыс. руб.

Нанимать нельзя увольнять

Хотя сейчас вакансию найти еще возможно, ситуация ухудшается. Персонал никто старается не нанимать. Это уже почувствовали на себе хедхантеры. Если раньше они искали ценные кадры, то теперь придумывают, как наиболее безболезненно их увольнять.

Услуга аутплейсмента, по оценкам руководителя отдела по работе с клиентами холдинга «Империя кадров» Юлии Смирновой, выросла на рынке с 1 сентября по конец октября 2008 года на 40%. Аутплейс-мент позволяет предприятию избавиться от сотрудника, сэкономив на выходных пособиях, а самому сотруднику – не остаться без работы. «Работодатель, сокращая сотрудника, должен заплатить ему выходное пособие в размере двух месячных окладов, – объясняет Смирнова механизм услуги. – Чтобы избежать этой выплаты, работодатель обращается в кадровое агентство. Оно убеждает сотрудника уволиться по собственному желанию (в этом случае выходное пособие отменяется), находит для уволившегося сотрудника новую работу и получает гонорар в размере от половины до 100% месячной зарплаты сотрудника».

Другая хитрая схема называется аутстаффингом. Она стала популярна из-за того, что многие компании не могут полностью загрузить сотрудников. И работодатель, и сотрудник готовы пойти на компромисс: пережидая кризис, работник будет работать на полставки. Однако, как объясняет Юлия Смирнова, на практике перевод сотрудника на полставки вызывает массу вопросов со стороны проверяющих органов. Тогда работник увольняется по собственному желанию и переходит на работу в кадровое агентство. Только по бумагам: в реальности он работает на старом месте и деньги ему платят там же. Расчет на то, что кризис кончится и работник вернется на старое место. Агентство за такую рокировку получает оговоренную комиссию.

Сами хедхантеры, однако, отмечают, что разные виды «аута» не могут компенсировать упавших объемов прежней деятельности. На отдельных растущих кадровых направлениях, например на наборе сотрудников в коллекторские агентства, прежних гонораров не получишь. Определенные надежды кадровики связывают с трудоустройством иностранцев в России.

Экономисты переходного периода

Минобрнауки не устает твердить о перепроизводстве в России экономистов, однако спрос на экономическое образование не падает. Вуз вузу рознь: в престижных выгодные предложения поступают студентам еще во время обучения, в то время как выпускники экономфаков непрофильных институтов не так востребованы. Вряд ли стоит поступать на экономиста с прицелом на бизнес: для этого нужны менеджерские навыки.

Экономистов сегодня готовят даже там, где учат готовить. Например, специальность «экономика» есть в Московском государственном университете пищевых производств и в Санкт-Петербургском государственном университете низкотемпературных и пищевых технологий. Но если уровень обучения специалистов по пищевым технологиям в соответствующих вузах не вызывает сомнений в профессиональной среде, то уровень подготовки экономистов очень даже вызывает. Прежде всего – у работодателей.

Екатерина Баскова в 2007 году окончила факультет экономики Московского государственного университета печати. Здесь делают упор на подготовку полиграфистов, и этот факт, как оказалось, известен всем кадровым службам, с которыми пришлось иметь дело Басковой. «В принципе найти работу выпускнику экономфака нетрудно, – говорит Екатерина. – Но если должность интересная и зарплата высокая, работодатели отдают предпочтение выпускникам престижных вузов, таких, как Финансовая академия или Высшая школа экономики».

На третьем и четвертом курсах университета Екатерина обрабатывала сообщения из газет и журналов в компании «Медиалогия». Но за два года работы по карьерной лестнице так и не поднялась и зарплатой – 45 тыс. руб. в месяц – была не очень довольна. Екатерине удалось перейти из отдела обработки данных в финансовый отдел, но и здесь должность финансового менеджера особых перспектив не сулит. Сейчас Екатерина ушла в аудиторскую компанию – ассистентом аудитора. Позиция хоть и начальная, зато с перспективой роста. Баскова убеждена, что, будь у нее диплом посолиднее, таких задержек на карьерном старте не было бы. «Оглядываясь назад, думаю, что за более прочными знаниями я бы поступала в крупный экономический вуз – уровень преподавания там выше», – констатирует Екатерина.

В 1990-х как грибы после дождя появлялись новые институты и университетские факультеты, штампующие экономистов и менеджеров. «Университеты видели, что, если они сделают программу по экономике или менеджменту, к ним придут абитуриенты, которые, может быть, еще заплатят деньги, – рассказывает профессор кафедры экономики и финансов Государственного университета – Высшей школы экономики Дмитрий Репин. – Огромное число экономистов – следствие попыток выживания вузов в 1990-х».

Тогда никто не задумывался о том, чем будут заниматься полчища экономистов лет через пять-десять. Сейчас глава Минобрнауки Андрей Фурсенко заявляет о трех-четырехкратном перепроизводстве экономистов. Впрочем, получить в министерстве конкретные цифры, иллюстрирующие неприкаянность дипломированных экономистов, не удалось. По данным агентства Begin Media, на рынке труда в 2008 году по этой специальности предложение превосходит спрос в 1,5 раза. Правительство тем временем сокращает бюджетные места на «избыточных» факультетах. Как сообщили в Министерстве образования и науки, «наиболее существенно сокращается объем бюджетных мест, выделяемых для федеральных органов исполнительной власти, для подведомственных вузов, в которых подготовка экономистов не является профильным направлением деятельности, и эта тенденция сохранится».

«Речь идет не о «стрельбе по площадям», а об искоренении халтуры и сосредоточении ресурсов в лучших вузах», – объясняет первый проректор ГУ-ВШЭ Лев Якобсон. То есть в топовых учебных заведениях, таких, как Высшая школа экономики или Российская экономическая академия им. Г. В. Плеханова, студентов меньше не станет. А вот бюджетные места на факультетах экономики в вышеупомянутых полиграфических или пищевых вузах сократят. Впрочем, если учесть, что в неэкономических вузах экономические факультеты и так практически полностью набираются из числа платных студентов, новые правила на ситуацию сильно не повлияют. Да и новые экономические вузы и факультеты появляются сейчас все реже – специалистов и так много.

По данным агентства Begin Media, более чем в 700 вузах России ведется обучение по специальности «экономика». 200 из них – негосударственные.

В Москве экономическое образование можно получить примерно в 100 вузах. Но, как и у юристов, в профессиональной среде которых по большому счету уважением пользуются дипломы Московской юридической академии, юрфака МГУ и еще пары-тройки вузов, у экономистов много званых, да мало избранных. Госструктуры и частные компании признают прежде всего дипломы, которые выдают ГУ-ВШЭ, экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, Финансовая академия при правительстве РФ, РЭА им. Г. В. Плеханова, МГИМО, ГУУ, ФИНЭК (СПб), ИНЖЭКОН (СПб).

Конкурс на экономические специальности стабильно высок. Например, на экономический факультет МГУ в 2006 году он составлял шесть человек на место, а в 2008-м – пять человек на место. Вряд ли можно говорить о снижении спроса на специальность, просто появляются другие смежные факультеты того же МГУ: факультет глобальных процессов, Высшая школа государственного аудита, Высшая школа государственного администрирования, Высшая школа инновационного бизнеса.

По данным Begin Media, учитывая демографическую ситуацию, число людей, заинтересованных в экономическом образовании, в целом по стране увеличивается. На выставке «Высшее образование для ваших детей», которая прошла в апреле 2008 года, 41% респондентов проявили интерес именно к экономическим специальностям.

Хотя людей с дипломами по специальности «экономика» много, настоящих экономистов, как и людей, овладевших высококачественным бизнес-образованием, в стране все еще остро недостает. «Твердо знаю, что выпускники факультетов экономики и менеджмента «Вышки» даже не рассматривают всерьез предложения тех работодателей, которые готовы платить меньше $2 тыс. в месяц, – говорит Лев Якобсон. – А множество обладателей, казалось бы, таких же дипломов, но других вузов рыщут в поисках куда более скромных предложений».

Квалифицированный экономист-аналитик, например, в финансовом секторе зарабатывает на уровне начальника отдела в банке 150—200 тыс. руб. в месяц. Однако сфера приложения усилий для экономиста куда более узкая, чем для менеджера. Об этом часто забывают абитуриенты, которые стремятся на экономфаки, чтобы в будущем работать в бизнесе.

Известно, что экономист-теоретик не всегда хорош в реальном деле. Знаменитый американский ученый Торстейн Веблен, основавший институциональное направление в политической экономии, под конец жизни разорился на бирже. Что уж говорить про рядовых выпускников факультетов экономики. Впрочем, в нынешнем крахе американских компаний с многолетней историей виноваты не только экономисты, но и выпускники лучших бизнес-школ. Тем не менее современные абитуриенты часто не видят разницы между экономическим и бизнес-образованием, а зря. «Современный экономист – тот, кто владеет сложными методами анализа и прогнозирования экономических процессов, а управленец – тот, кто умеет вести бизнес, – поясняет Лев Якобсон. – От первого нельзя ожидать эффективного подбора персонала или умения рационально составить бизнес-план, от второго – глубокого понимания того, что происходит на фондовом рынке».

Экономисту-теоретику нужны лишь основы бизнеса, а управленцу достаточно на элементарном уровне разбираться в макроэкономике. Менеджеру в отличие от экономиста не нужна сложная математика, зато ему понадобятся основы психологии. Некоторым, однако, удается совмещать направления.

Когда после защиты диссертации на факультете государственного управления МГУ Андрею Щербаку предложили читать экономическую теорию на журфаке МГУ, он с радостью согласился: мечтал о преподавательской работе с детства. В бизнесе за четыре с лишним года после окончания университета Андрей сменил уже пять мест работы: сейчас он занимает позицию менеджера по контролю бизнес-процессов в строительной компании Capital Group, следит, в частности, за финансовой отчетностью. Эта работа отличается от того, что преподавали Андрею в университете. «Образование не база для карьеры, а база для бэкграунда, – говорит Андрей Щербак. – Хотя на факультете госуправления, кроме экономической теории и истории государственного управления, мы изучали и прикладные дисциплины – менеджмент, управление персоналом, право, политологию».

Выпускник факультета экономики МГУ Сергей Яцюк вспоминает, как Виктор Садовничий объяснил первокурсникам, чем экономическое образование, полученное в МГУ, отличается от образования, которое дают другие вузы, скажем Высшая школа экономики или Финансовая академия. По словам ректора, в МГУ получают фундаментальные знания, которые сначала могут показаться оторванными от реальности, но помогут в дальнейшем. По утверждению Садовничего, анализ карьерных путей выпускников МГУ и студентов других вузов показал, что вначале, когда выпускник МГУ устраивается на работу, его карьера развивается довольно медленно: прикладных знаний у него немного. У выпускника же другого вуза, которому дают практические знания, сначала идет быстрый карьерный рост, но потом на каком-то уровне он может замедлиться, если возникнет дефицит фундаментальных знаний. Как раз на этом этапе и расцветает выходец из главного университета страны.

Эксперт Русской кадровой ассоциации Валентина Зеленцова, занимающаяся подбором кадров в области экономики, не считает это утверждение универсальным: она уверена, что экономист, получивший образование в МГУ, имеет не только теоретические знания. Сильна подготовка, например, по бухгалтерскому учету и аудиту. «В любом случае карьерный потолок как для менеджера, так и для экономиста четко очерчен, – говорит эксперт. – Если первый может подняться до генерального директора, то второй – до финансового».

Выпускник факультета экономики МГУ Александр Болотин согласен с тем, что университетское образование помогает не конкретными знаниями, а общей подготовкой по экономике. И это нормально. «Все равно каждая работа имеет свою специфику, учишься ее выполнять ты уже на месте, – рассуждает Болотин. – Так или иначе, скажем, чтобы работать брокером на финансовых рынках, без глубоких знаний весьма сложных предметов не продержишься и пяти минут». Александр, еще второкурсником устроившийся в Ситибанк, затем успел поработать в Газпромбанке, а этим летом ушел в Dexia Bank. Организация эта куда меньше, но ему предложили более высокую должность и зарплату: специалист отдела анализа бизнес-процессов, зарплата – порядка 70 тыс. руб. в месяц.