Кризис есть кризис: Лидеры российской и мировой экономики о путях выхода из кризиса

В Туркмении девелоперско-строительный бизнес развивается более прогнозируемо. В минувшие выходные был введен в строй спортивный комплекс в Туркменабаде стоимостью $20 млн, включающий в себя стадион вместимостью 10 тыс. человек и гостиницу на 50 мест, где наша дочерняя компания выступала подрядчиком. Построили этот объект в рекордные десять месяцев. Планируем еще два ипподрома, гостиницу и ряд других объектов в этой стране.

– Что будете развивать в газовой сфере?

– Мы стараемся добывать газ поближе к трубе, и у нас есть две хорошие отправные точки – Губкинское и Береговое месторождения, которые обладают потенциалом добычи 25 млрд кубометров газа в год и более. Владея лицензиями на освоение Пырейного, Западно-Заполярного и Хадырьяхинского месторождений недалеко от Берегового, мы полностью обустроили и готовы открыть Пырейное. Его запуск намечен на 23 апреля. Одно это месторождение позволит увеличить добычу на 2 млрд кубометров в год. Сейчас мы также ведем геологоразведку расположенных вокруг Берегового мелких месторождений.

– Что происходит с месторождением Братским в Иркутской области?

– Братское будем продавать или размениваться с «Газпромом» или с другими компаниями. Это неплохое месторождение, но в нем очень много гелия, плюс проблемы со сбытом газа. Мировой финансовый и экономический кризис нам помешал реализовать наши планы по строительству в Иркутской области метанольного комплекса, завода по сжижению газа или GTL (переработка газа в высококачественные синтетические моторные топлива, включая бензин, и другие химические продукты. – Ред.). Если баррель нефти, к которому привязаны цены на газ, не будет опускаться ниже $75, тогда производство GTL в этом регионе в принципе проходит по своей экономике. А если цена нефти останется на уровне $40–50 и даже $55–60 за баррель, то экономике не на что будет опираться. Для рентабельного производства GTL нужно месторождение в три раза крупнее Братского.

– Как складываются отношения с властями Туркмении по вашим профильным – газовым проектам?

– Мы подписали контракт с «Туркменгазом» на обустройство ряда мелких месторождений в Центральных Каракумах и строительство трубопровода протяженностью 200 км мощностью до 3,5 млрд кубометров в год для ежегодной поставки газа в САЦ-4 (трубопроводная система Средняя Азия– Центр, по которой туркменский газ идет в Россию. – Ред.). Трубопровод соединит Центральные Каракумы с границей Узбекистана на компрессорной станции Йыланлы. Первая фаза всего проекта оценивается в $153 млн. С 15 мая планируем начать комплексные работы по подготовке трассы, а завершение работ запланировано на 5 апреля следующего года. В целом проект трудоемкий и очень хлопотный, но на выходе может получиться до 10 млрд кубометров экспортного газа.

Есть еще ряд проектов на шельфе Каспийского моря. Но там наблюдается задержка. Мы не можем запустить проект «Зарит», пока не будет достигнута пятисторонняя межгосударственная договоренность по разделу дна Каспийского моря. Потому что 31-й блок (а у нас там 29, 30, 31-й блоки) как раз попадает на спорную территорию Туркмении и Ирана. Сейчас завершаем переговоры по 21-му и 22-му блокам, надеемся договориться с президентом Туркмении, который дал предварительное согласие на освоение нашей компанией этих блоков.

В качестве партнера мы пригласим сюда «Зарубежнефть», потому что у них есть морская добывающая платформа и опыт добычи на вьетнамском шельфе, которого нет у «Итеры».

– На прошлой неделе «Туркменгаз» объявил о проведении международного тендера на строительство газопровода Восток—Запад от Иолотанского месторождения до границы с Каспийским морем. Этот трубопровод может поставлять газ как в Прикаспийский газопровод, так и в Транскаспийский. Будет ли «Итера» подавать заявку на участие в тендере?

– Действительно, международный тендер по этому проекту назначен на 27 июня 2009 года. До этого срока мы сформируем коммерческие предложения с учетом технических условий, выдвигаемых «Туркменгазом», и представим их для участия в этом проекте. «Итера» будет подавать заявку совместно с «Краснодарстройтрансгазом».

В общем и целом, у компании серьезные планы на этот непростой год. И я надеюсь, что мы успешно реализуем большинство из них.

09.04.2009

Часть 2

Переработчики

Александр Попов

«Акрон», глава совета директоров

Неорганический бизнес

Российские предприятия находятся в лучшем положении по отношению к международным компаниям, потому что у нас хотя бы издержки не такие высокие.

    А. Попов

Родился в 1969 году в Подольске. Окончил Финансовую академию при Правительстве РФ в 1993 году по специальности «финансы и кредит». С 1992 по 1996 год работал в фирме «Русаудит, ДорнхоФ, Евсеев и партнеры» (с 2004 года ООО «Бейкер Тилли Русаудит»). В «Акроне» работает с 1996 года, занимал должности руководителя управления внутреннего аудита совета директоров, руководителя департамента по аудиту и правовым вопросам, вице-президента по корпоративному строительству и финансовому контролю. С 2004 года является директором некоммерческой организации «Фонд «Национальный институт корпоративной реформы»». В 2007 году стал первым вице-президентом «Акрона», в 2008 году возглавил совет директоров компании. Женат, воспитывает двоих детей.

Холдинг «Акрон» производит минеральные удобрения. В холдинг входят ОАО «Акрон» (Великий Новгород), ОАО «Дорогобуж» (Смоленская область) и «Хунжи-Акрон» (КНР). Холдинг владеет логистическими компаниями ЗАО «Акрон-Транс» (50 %), ООО «андрекс» (100 %), AS BCT (85 %), AS DBT (50 %), сбытовой сетью в Китае и дистрибуторской компанией ЗАО «Агронова» (99 %). Также «Акрону» принадлежит 51 % «Нордик Рус Холдинг», которая, в свою очередь, владеет 7,73 % (10,3 % голосующих акций) «Апатита». В качестве финансовой инвестиции «Акрон» владеет 5,68 % ОАО «Сильвинит» и 21 % ОАО «СибнеФтегаз». Чистая прибыль компании за январь-сентябрь 2008 года по РСБУ составила с учетом переоценки Финансовых вложений 8,7 млрд руб., без учета переоценки Финансовых вложений – 11,3 млрд руб. 51,68 % акций «Акрона» распределено между тремя кипрскими офшорами, 19,78 % – у ОАО «Акронагросервис», 14,41 % находится в номинальном держании ДКК. Бенефициаром 71,6 % акций является глава Европейского еврейского конгресса Вячеслав Кантор.

Ситуация

«Из всех европейских предприятий российские останавливаются последними»

– Чем финансовый кризис обернулся для «Акрона»?

– Будет спад. Насколько глубокий, сейчас сказать очень трудно. Есть видение, что весь сезон может быть потерян как для сельхозпроизводителей, так и для производителей минеральных удобрений, потому что как-то он не задался изначально.

– В мире ситуация аналогичная?

– На внешнем рынке ситуация ничуть не лучше, чем у нас, может быть, даже хуже. Норвежская Yara International остановила производство на нескольких заводах в Европе. BASF остановил огромное количество предприятий. В Китае, по некоторым данным, более 50 % заводов по производству NPK (сложные удобрения. – Ред.) стоят. Значительно сокращают объемы американские и канадские производители. Это не только в России в десять раз снизилась потребность в удобрениях, снизились закупки во всем мире. Российские предприятия находятся в лучшем положении по отношению к международным компаниям, потому что у нас хотя бы издержки не такие высокие. У нас низкие цены на газ, не такая высокая зарплата, не так дороги другие энергоресурсы и сырье. А предприятия в других странах вынуждены останавливаться раньше, потому что их предельные цены, после которых продажи становятся убыточными, значительно выше, чем те, которые являются проходными для российских предприятий. Фактически из всех европейских предприятий российские останавливаются последними. И первыми будут запускаться.

Стратегия и тактика

«На текущую деятельность денег нам будет хватать без вопросов»

– На что компании хватит средств, а какие проекты придется отложить?

– На текущую деятельность денег нам будет хватать без вопросов. Мы сможем обслуживать кредиты, которые уже были привлечены. У нас будет достаточно средств, чтобы финансировать те проекты, которые уже находятся на серьезной стадии развития. Это метанол на «Акроне», это терминал по перевалке аммиака в порту Силламяэ, некоторые другие объекты, включая дополнительные мощности по производству смол. Безусловно, защищенный у нас Олений Ручей – фосфатный проект. Этот проект мы будем осуществлять, чего бы нам это ни стоило, потому что это залог нашей экономической безопасности на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Когда мы получим свое собственное сырье, нас история с монопольными ценами на апатит больше волновать не будет.

Что касается калийной лицензии, здесь, конечно, все значительно сложнее. Здесь нужно будет и больше средств, и это больший срок освоения, но здесь есть один плюс – у нас есть еще достаточно времени до основной инвестиционной стадии. Если наши прогнозы сбудутся и по крайней мере весной следующего года спрос на удобрения восстановится в глобальном масштабе, в этой ситуации перспективы освоения калийного месторождения в срок, установленный лицензией, вновь станут хорошими. Если же кризис продлится значительно дольше, значит, мы будем искать соинвесторов. Может быть, будем просить помощи у государства, может, будем делать какие-то совместные предприятия с российскими игроками, может, с международными игроками. То есть вариантов очень много, и решения по Талицкому участку мы будем принимать не раньше весны 2010 года.

– Насколько могут сдвинуться сроки по вводу месторождения Олений Ручей, о какой сумме вложений идет речь? Раньше Вы говорили о привлечении миноритарного акционера в Северо-Западную фосфорную компанию, которая реализует проект. Идут ли сейчас переговоры?

– Когда мы говорили о планах привлечения партнеров в проект, то имелся в виду не соинвестор, а игрок, который имеет опыт работы в этой отрасли. То есть предполагался партнер с технологиями, присутствие которого даст гарантии, что мы построим объект в сроки, за заявленные деньги и качественно. Но в какой-то момент мы поняли, что сами можем это все построить. Опыта у тех людей, которые к нам пришли, достаточно. Пришли люди, которые имели опыт работы и на «Апатите», и на Ковдорском ГОКе (входит в МХК «Еврохим». – Ред.). Мы привлекли ведущие исследовательские и научные учреждения России, которые работают в этой области, и увидели, что проект мы запросто потянем сами. Другое дело, что сейчас, во время кризиса, можно рассуждать о том, что, может быть, и нужно было привлечь партнера, но уже в той части, чтобы он поучаствовал своими финансами. Ну, пока мы не видим необходимости для того, чтобы делиться долей в этом проекте с кем-то за финансирование.

– Когда планируется запустить производство?

– Первый апатитовый концентрат мы сможем получить в 2012 году. То есть примерно в те сроки, которые заявлялись. По условиям лицензии мы должны начать производство в 2013 году. Однако процесс может быть ускорен, если «Апатит» согласится перерабатывать руду, которая будет добываться Северо-Западной фосфорной компанией, на своих перерабатывающих мощностях, АНОФ-3 например, которые сейчас простаивают.

– Насколько велика вероятность этого?

– В обычных условиях эта вероятность была бы 100 %, потому что любой бизнесмен заинтересован в увеличении своего производства, а значит, и доходов. Но в условиях, пока группа «ФосАгро» является основным акционером «Апатита», шансы невелики. Но если будет реализован сценарий с разделением ОАО «Апатит» на две части, то с момента получения пакета «Апатита» в собственность государства процесс разделения может быть закончен за год. И если в собственности компании, которая будет принадлежать государству и другим миноритарным акционерам, помимо карьеров и рудников, будет передан, допустим, АНОФ-3 – обогатительная фабрика, то можно ее нагружать за счет месторождения Олений Ручей. В этой ситуации апатитовый концентрат с Оленьего Ручья придет значительно раньше 2012 года. И это позволит существенно сократить объем инвестиций в проект.

– Не пересматривали планы по объемам производства в 2 млн тонн?

– Нет, 2 млн тонн – это нормальный объем. Единственное только, в 2012 году мы 2 млн тонн не получим. Мы выйдем на 1 млн тонн, наверное, в 2013–2014 годах и далее будем наращивать. На производство в 2 млн тонн мы должны выйти к 2015–2016 годам. К этому времени спрос восстановится, более того, он будет значительно больше, чем в лучшие времена. А с учетом того, что на «Апатите» постоянно мы видим снижение объемов производства, проблем со сбытом нашего апатитового концентрата не будет. Более того, я считаю, что через шесть-семь лет за ним будет стоять очередь.

– Нет ли в отрасли предпосылок для каких-то слияний, поглощений? Насколько сейчас кто-то готов покупать, а кто-то – продавать?

– Желание купить есть, но главное, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями. Сегодня, к сожалению, возможностей для покупок не так много. С одной стороны, потому, что нет желающих продать на этих ценовых уровнях, с другой – потому, что финансовых ресурсов сейчас у людей тоже недостаточно для новых приобретений. И более того, люди сидят и ждут: непонятно, куда дальше пойдет рынок. Не исключено, что цены еще дальше просядут и появится возможность купить то же самое, но за меньшие деньги. И опять же у людей сегодня есть альтернатива. Если человек имеет какое-то количество свободных денежных средств, то у него есть вариант – купить какой-то бизнес, с которым непонятно что будет. Может быть, даже недорого, но кто знает, какие будут перспективы. А можно вложить эти деньги, допустим, в «голубые фишки», которые рано или поздно, но, безусловно, отстрелят вверх, потому что нефть и газ будут потреблять всегда, если даже нефть будет стоить $30 за баррель через полгода. Через пять лет она все равно будет стоить $80 или $100. Плюс все собственники в этой отрасли считают себя самодостаточными, серьезными людьми. По этой причине и какое-то объединение бизнесов, при котором эту самодостаточность нужно было делить на двоих или на троих, в этой ситуации маловероятно. По крайней мере я пока не вижу, чтобы кто-то был готов к этому.

– Одна из самых обсуждаемых тем в каждой компании – бонусы за год и увольнения. Получат ли ваши топ-менеджеры вознаграждение за свою работу и будете ли Вы проводить сокращения?

– У нас если получались бонусы – мы называем их годовой премией или 13-й зарплатой, – то их получали все: и топ-менеджеры, и средние менеджеры, и простые рабочие. Мы будем принимать решение по поводу годовых премий не раньше марта следующего года. То есть если ситуация весной улучшится, то премии будут. Если во время весеннего сева никто не будет покупать удобрения, то понятно, что тогда никаких премий быть не может. Что касается увольнения сотрудников, то мы никого не увольняем и сейчас таких планов нет.

Бизнес и власть

«Наши лоббистские возможности несопоставимы с лоббистскими возможностями «газпрома», «роснефти» и других компаний нефтегазового сектора»

– Каких мер Вы ждете от государства?

– В первую очередь государственная поддержка должна идти сельхозпроизводителям. Я хочу напомнить, с чего начался год. Сельхозпроизводители стали на каждом углу кричать, что очень тяжело нам сейчас, высокие цены на ГСМ, на удобрения. Правительство вмешалось, посчитало, что да, цены высокие, производителям удобрений предложили зафиксировать цены на уровне значительно ниже, чем экспортные. При этом обещали не вводить таможенные пошлины. Мы зафиксировали цены, вся отрасль, но пошлины ввели. Посчитали-прикинули: «Так: 25 млрд руб. из отрасли заберем в бюджет в виде таможенных пошлин, но 8 млрд руб. тут же отдадим сельхозпроизводителям, с тем чтобы они купили у вас удобрения».

Что мы видим сейчас? 25 млрд руб. у нас забрали. Вроде бы, как говорят, 8 млрд руб. колхозникам дали, но от колхозников мы ни копейки не получили. Соответственно, мы получили просто-напросто двойной, даже тройной удар. И цены зафиксировали, то есть недополучили выручку, и пошлины нам ввели. Пошлинами изъяли часть выручки, а назад выручку не вернули. И парадоксальность ситуации в том, что все эти вещи против нас делались под лозунгом того, что тем самым мы увеличим потребление удобрений в России. Что происходит? Спрос на удобрения в десять раз меньше, чем в 2007 году в этот период.