Жди, за тобой придут

– За чудеса, которым всегда должно быть место в нашей жизни, и за тебя!

– За наше знакомство!

Они оба слегка пригубили холодную и обильно пенящуюся траппистскую амброзию, после чего Эвелин подняла на Костю полный томительного ожидания взгляд.

– А ты случайно не гипнотизёр? – неожиданно спросила она.

Костя не выдержал и рассмеялся.

– Да ты что?! Посмотри внимательно, разве есть во мне хоть какая-то черта, которая могла бы указывать на гипнотические способности? Глаза у меня голубые, волосы каштановые, голос не властный. Да и вообще. Чего ради я бы стал гипнотизировать незнакомую девушку в людном месте да ещё средь бела дня? И, главное, как смогло бы это остаться совершенно никем незамеченным?

Эвелин не ответила.

– Или ты думаешь, что облако и сейчас на месте, и тебе только кажется, что оно распалось на пять маленьких кусочков?

– Но ветра же не было. Из пушки по небу тоже никто не стрелял. Была одна большая туча, которая вдруг ни с того ни с сего превратилась в несколько маленьких облачков. Из-за чего? Я не понимаю.

Она замолчала, но не надолго.

– Предположим, такие вещи действительно могут происходить в атмосфере. Хотя я ничего подобного не видела и не слышала. Но откуда ты мог заранее об этом знать?!

– Я ничего не знал, Эвелин. Всё значительно проще, чем ты думаешь.

В глазах девушки появилась забавная смесь недоверчивости и любопытства. Она ждала разгадки, как ждут её от хитрого фокусника-любителя, чья ловкость рук уже успела в достаточной степени заинтриговать скептически настроенную публику. Конечно же, фокус должен был иметь самое заурядное, сугубо материалистическое объяснение – как же иначе?

– Вот, когда в мае 2005 года на Ляйдсе Пляйн в Амстердаме вышел один 27-летний почитатель искусства индийских факиров и целый час провисел в воздухе в позе лотоса, имея в качестве опоры только одну вертикально стоящую бамбуковую палочку, подоткнутую под левое колено, – вот это был фурор! В газетах про него писали, даже на телепередачу одну затащили, где он повторил свой номер. Журналисты уж и так, и эдак руками под ним водили, но не было там ничего. Висел человек в воздухе, и плевать ему было на чьё-то неверие. Вот таким «фокусам» действительно долго учиться надо. А облачко рассеять – это, по сравнению с левитацией, детский сад.

Девушка по-прежнему не выражала намерения говорить, и Костя решил её немного подбодрить:

– Эвелин, ты меня извини, конечно, но я себе никогда не прощу, если твоё пиво окончательно выдохнется до того, как ты успеешь его выпить. Да и закусок у нас ещё целая гора.

– Так ты, что, хочешь сказать, это действительно твоих рук дело? – произнесла она, наконец.

– Ну, не совсем рук… Сказать по правде, я и сам ещё толком не разобрался, как такие штуковины происходят. Может быть, я интуитивно чувствовал, что облако должно распасться, и выстроил свои действия таким образом, будто распад был их результатом. Может, какой-то телекинетический импульс на самом деле возник. Я не уверен. Но фокус-то, по правде сказать, гроша ломанного не стоит. Если хочешь, могу научить.

По лицу Эвелин было очевидно, что внутри у неё шла напряжённая борьба.

– Ты думаешь, у меня получится?

Почти неуловимая фальшь, с которой девушка выражала сомнение, придала Косте новый заряд амурного оптимизма.

– Если будешь верить в свои силы и не станешь бояться, обязательно получится. Это всего-навсего небольшое упражнение по внутренней концентрации и фокусированию внимания на собственных желаниях. Выбери какое-нибудь из пяти маленьких облачков, посмотри на него внимательно, потом на чистое небо рядом с ним. Попытайся ощутить глазами разную плотность материи в обоих случаях: когда ты смотришь на облако, должно возникать ощущение лёгкой, едва уловимой преграды.

Лицо Эвелин сделалось серьёзным. Она снова подняла глаза вверх и стала, не моргая, всматриваться в пятёрку сероватых пятнышек, которые были похожи на стайку молодых ягнят на пастбище. Костя попытался поймать боковым зрением столик, за которым устроился Эдик, но для того, чтобы сделать это, необходимо было повернуть голову градусов на сто шестьдесят: Эдик сидел почти за его спиной и имел непрерывное удовольствие наблюдать Эвелин в профиль.

Ничего не оставалось, как притвориться, будто его чрезвычайно заинтересовали детали окружающей обстановки: металлический парапет, обрамляющий каменную набережную, горшки с цветами, висящие на нём, маленький прогулочный катер, стоявший внизу на приколе и симпатичные дома по обеим сторонам реки.

Затем он обернулся.

Эдик, как и ожидалось, не спускал глаз с их столика и при этом жадно прихлёбывал своё любимое Westmalle Dubbel, которое в Ватерхаусе всегда подавали на розлив, и которое тоже, к слову сказать, было одним из шести бельгийских траппистов.

Встретившись с Костей взглядом, Эдик мгновенно просиял как блаженный на иконе и тут же поднял вверх большой палец свободной от стакана руки. Слышно, по всей видимости, ему было далеко не всё.

Перед тем, как Костя отвернулся, Эдик успел сделать призывный жест в направлении дверей бара, но ответа так и не получил: Костя уже не смотрел в его сторону, он был снова вовлечён в разговор с Эвелин.

– Ты знаешь, может быть, мне это только показалось, но я действительно почувствовала разницу плотности, о которой ты говорил.

– Ну, разумеется, почувствовала! Если бы ты не могла её почувствовать, то вряд ли бы стала свидетелем этого маленького фокуса. Определённые вещи человек может увидеть, только будучи готовым к «зрелищу»…

Костя выждал небольшую паузу.

– Теперь попытайся немного «прощупать» облако глазами: тебе нужно определить, где у него самое «слабое», или правильнее сказать, самое разряженное место.

Эвелин снова погрузилась в увлекательное исследование, но на сей раз возобновила разговор гораздо быстрее, так что Костя не успел даже мельком взглянуть в сторону Эдика:

– Кажется, нащупала.

– Умница! Теперь постарайся удерживать внимание именно на этом месте и, одновременно, слегка расфокусируй взгляд.

– Так… Вроде получилось. И что дальше?

– Как можно явственней представь, что облако растворяется по твоему желанию. Ни в коем случае не моргай! Должно пройти некоторое время прежде, чем появятся первые изменения. Просто сосредоточься и жди.

Заняв таким образом свою спутницу, Костя, в конце концов, всё же изловчился ещё раз обернуться и подать Эдику утвердительный знак: «мол, сейчас всё устроим».

– Эвелин, – произнёс он осторожно, чтобы не слишком потревожить девушку, – ты пока экспериментируй. Нужно максимально освободить голову от мыслей. Чтобы осталось только лишь одно желание растворить облако. Больше ничего. А я тем временем прогуляюсь, взгляну на бар изнутри.

Девушка была поглощена своим первым магическим опытом и ничего не ответила. Пользуясь моментом, Костя поспешно встал, призывно махнул Эдику рукой и с лёгким сердцем направился в помещение Ватерхауса.

Как только двери бара за ними закрылись, Эдик заговорил с Костей в своей обычной экспрессивной манере:

– Ты когда успел-то, друг мой сердечный? Неутомимый ты наш!

– Не тот успевает, кто торопится, но тот, кому некуда спешить… – многозначительно изрёк Костя.

– Ладно, колись давай. По дороге, что ли, подцепил?

– Ну, и жаргон у вас, Эдуард! Большинству обывателей невдомёк, что пути господни неисповедимы. Но вам-то это должно быть известно как никому другому.

– Местная?

– Более чем.

– Надо же. А ещё совсем недавно кто-то говорил: «не видать мне, мол, счастливого фарта из-за грусти по даме червей»…

– Так ведь и я о том же, родной мой! Чтобы событие произошло, момент должен вызреть. Cause and effect, так сказать, – причина и следствие.

– И в чём же здесь была причина, позволь спросить?