Безликий. Возрождение

Прикосновение мертвой плоти, еще совсем недавно бывшей неотъемлемой частью другого человека и должной стать частью меня, пусть и на недолгое время – таких ощущений можно пожелать только злейшим вратам. Повинуясь странной, непонятно-противоестественной магии Тени, мертвая кожа словно тысячами рыболовных крючков вцепилась в мое лицо, сливаясь с ним в одно целое, приобретая живой вид. Теперь этот «протез лица» уже не доставлял никаких неудобств, за исключением чисто психологических, которые вполне можно было перетерпеть. Хочется верить, что сниму я его с такой же легкостью, как и надел.

– Тень, а снимается этот карнавальный антураж без проблем? – задал я столь мучающий меня вопрос.

– Конечно. Это же не истинное лицо, а простая маска, усовершенствованный театральный грим. А насчет неприятных ощущений не беспокойся, в первый раз это обычное явление. Потом даже привыкнешь, будешь находить в этой процедуре некоторые приятные моменты, раза эдак с десятого, – поделился мой приятель собственным опытом. – Да и твоя собственная физиономия станет более пластична, так что некоторые, не столь уж значительные изменения, ты сможешь осуществлять и без использования вспомогательного материала. Уж я знаю, что и как…

Почему-то я ему верю. Таким личностям, как Тень, вовсе не требуется бить себя ногой в грудь и доказывать свою неимоверную крутость. Те, кто делает это, в девяносто девяти случаях из ста жалкие позеры, пытающиеся за потоками брехни скрыть многочисленные комплексы, в том числе и неполноценности.

Так, например, умеющий профессионально убивать никогда не будет кричать об этом на всех углах. К чему? И дело здесь даже не в пресловутом законе, а в нежелании профессионала лишний раз светить себя на людях. Sapiente sat… Знающий поймет и так, а остальным вовсе необязательно быть в курсе.

* * *

– И куда сейчас? В зал, где греют свои ожиревшие задницы оставшиеся члены Ордена? – было высказано мной предположение относительно дальнейших действий.

– Именно туда, других вариантов не прослеживается. Впрочем, ты можешь и бросить это дело. Обещаю вывести тебя в привычный мир немедленно, но тогда достать наших врагов будет на порядок сложнее.

Ага, прям щаз! Нет ничего хуже, чем брошенная на полпути цель. Говорить что-либо было излишним, Тень и так почувствовал мое желание идти до конца. Как я понял, ни малейших возражений на сей счет у него не возникло.

К тому же я никогда не прощаю оскорбивших меня, а есть ли большее оскорбление, чем убийство одного их тех, кого ты считаешь своими. Окружающий нас мир временами сложен, но иногда и прост почти до примитива. Особенно это верно в случае отношения к людям, его населяющим. По моему субъективному мнению, впрочем, весьма логичному, окружающие нас люди делятся на три неравные категории:

– близкие нам люди, то есть друзья и родные. Таких очень и очень мало, но тем они нам дороже и ценнее. Их человек должен любить и защищать изо всех сил, используя все методы и средства;

– недоброжелатели и откровенные враги. Этих, к сожалению, значительно больше;

– остальные, то есть те, на которых вам плевать с высоты Останкинской телебашни, абсолютно посторонние вам люди. Самое лучшее – вежливый нейтралитет с использованием минимальных этических норм. Впрочем, некоторые из этой категории со временем переходят в первую категорию (реже) или во вторую (намного чаще).

Я уже было направился к выходу из комнаты, как вспомнил еще один интересующий меня аспект. Точнее, не один, а два.

– Слушай, у меня к тебе еще парочка вопросов. Во-первых, ты не рассказал о настоятеле и еще одном руководителе Ордена, но это не столь важно. Гораздо более интересно то, кем ты был до своей смерти… – несколько замявшись, я постарался сформулировать несколько точнее. – Ну не то чтобы ты полностью мертв, но твое нынешнее состояние нельзя назвать и жизнью, не так ли?

– Кем я был раньше? Не знаю, скажет ли тебе что-нибудь мое имя, а вернее, прозвище. Безликий…

Я аж присвистнул от изумления. Один из самых загадочных оккультистов, о котором многие слышали, но мало кто видел, и никто не мог сказать, что знает его. Исчезнувший десять лет назад при невыясненных обстоятельствах где-то в этих местах и с тех пор не подававший никаких признаков существования. Непримиримый враг церковников, их самый страшный ночной кошмар. Как же такое могло случиться? Маг такого уровня, попавшийся в лапы Ордена – в такое с трудом верилось.

С той части моего сознания, где временно поселился Тень, а вернее, Безликий, словно сдернули пыльный занавес. Обрушившийся на меня поток чужих воспоминаний и эмоций захлестывал подобно океанской волне, сметающей с доски неосторожного серфингиста. Пробираясь через массу ненужных сейчас фактов и фактиков, я все же нашел воспоминания о последних часах его жизни в прежнем состоянии.

Пропавшая ученица, единственный, пожалуй, человек, к которому он испытывал подобие любви. Засада в собственном доме, истинной сути которой он так и не понял, ослепленный жаждой мести. Отчаянный прорыв в монастырь, логово своих смертельных врагов, в призрачной надежде успеть… И ловушка, почти совершенная в своей простоте и эффективности.

Я словно сам ощущал ту горечь поражения и всепоглощающую ненависть, что испытывал Безликий, когда понял безвыходность своего положения. Ему оставалось лишь попытаться забрать с собой побольше врагов в качестве почетного сопровождения, но он все же сумел сохранить часть себя. Прибежищем для его разума стали сами стены монастыря. Это было десять лет назад, и все это время Безликий жил лишь мыслью о мщении всем тем, кто почти уничтожил его. Можно было лишь склонить голову перед столь сильным характером, примером, достойным подражания для всех тех, кто идет по трудным и извилистым путям тьмы.

* * *

Теперь у меня не оставалось никаких вопросов, ответы на них лежали в памяти Безликого, отныне доступной, подобно открытой книге. Настоятель… Об этом человеке, вот уже два десятилетия стоящем во главе Ордена, многое можно было сказать. Наделенный недюжинными способностями к магии, он с детства был замечен церковниками. Сначала влияние на него было тихим и незаметным, направленным лишь на то, чтобы он избрал своим жизненным путем служение их богу. Добившись этой промежуточной цели, орденцы на протяжении многих лет воспитывали его вместе с группой ему подобных в четком соответствии с духом истинного последователя своей веры.

Уничтожай всех подозрительных, лучше покарать сто невинных, чем упустить одного виновного. Не думай о жертвах – бог сам разберет, кто прав, кто виноват… Потом, на небе. Любой человек, знающий оккультные науки, должен либо служить нам, либо умереть. Бог превыше всего, что было тебе дорого, отдай ему все, включая душу. И так далее и тому подобное. Из подобных церковных лавочек с завидным постоянством выходили партии «надсмотрщиков божьих», призванных наблюдать за «агнцами божьими». Та цепь, что держала их в повиновении, была несколько длиннее, чем у обычной паствы. Самым близким аналогом из жизненных ситуаций являлась, пожалуй, плантация с использованием рабского труда.

Да-да, и даже не пытайтесь возражать тому, что может быть доказано с помощью логики. Один великий философ говорил: «Никогда не пытайтесь уничтожить человека либо идею с помощью клеветы. Слишком рискованное это занятие, вас могут вывести на чистую воду, тем самым разрушив планы и подорвав репутацию. Достаточно сказать правду – самое страшное психологическое оружие. Правдивые сведения, сказанные в нужное время, в нужном месте и нужным человеком будут на порядок эффективнее любой, пусть даже правдоподобной лжи».

Вернемся, однако, к нашим баранам, то есть рабам. Работают они себе на плантации и работают, принося пользу хозяину. Но, как известно, труд раба наиболее эффективен, если это инициативный раб, к тому же не осознающий собственного рабского положения. Поверьте, воспитать такого раба – довольно простая задача. Дайте ему далекую заоблачную мечту, вроде той, что после смерти его ждет неизмеримо лучшая жизнь, где «последние станут первыми», где нет ничьей власти, кроме божьей, и тому подобные клише, столь хорошо дурманящие неподготовленные мозги. Но этого все же недостаточно…

Рано или поздно найдутся такие, кто не захочет жить по заранее установленным правилам, да еще попытается увлечь за собой остальных. Для этого и требуются те самые надсмотрщики за паствой, которые будут выявлять и показательно казнить пожелавших освободиться от навязанных догм. А ведь по своей сути надсмотрщики те же рабы, только отмеченные снисходительным вниманием хозяев: «Служи нам верно, а мы тебе кость с барского стола бросим». Нет более жестокого и ревностного надсмотрщика, чем бывший раб, и служить он будет истово, боясь потерять столь теплое и сытное местечко.

Вот такая аллегорическая интерпретация самих церковников, их паствы и тех, кто стоит на вершине пирамиды, наблюдая с заоблачных высей. А Орден… Один из многочисленных винтиков в огромной и сложной машине, и не более того. Да ну их, пошли бы они в далекое пешее эротическое путешествие, даже думать об этом противно… Моя цель – просто уничтожить всех тех, кто находится здесь за все то, что они совершили. Просто и ясно, а философствовать и рассуждать «на тему» буду потом, если, конечно, выживу.

* * *

Я остановился в десятке шагов от двери в зал, где и располагались оставшиеся орденцы. Вот так эдак! Уж этого типа я здесь увидеть не ожидал, что тут говорить. Прямо около двери с максимально возможным в данном месте комфортом расположился мой старый знакомый Марк. Он был поглощен чрезвычайно важным, по его мнению, занятием – деловито обгрызал хладное тело какого-то типа в рясе.

– Достойный привратник для тех, кто сейчас находится внутри, – расхохотался Безликий. – Пусть даже они и не заказывали подобного сторожа, все равно получилось неплохо. Пожирающий тела на входе в укрывище пожирателей душ. Что будешь с ним делать?

– А ничего. Это простые люди, пусть даже и владеющие оккультными знаниями, могут обмануться той маской, что скрывает сейчас мое лицо. Такие же, как он, увидят истинный облик через любую маскировку. Я просто открою дверь и войду, а следом войдет и этот любитель пожрать. Пусть сослужит мне еще одну службу, отвлекая на себя некоторую часть находящихся в этом зале.

Потянувшись к тому подобию разума, что еще сохранялось в голове уже однажды убитого безумца, я осторожно передал ему мысль о том, что ждет его за этой дверью. Многого ему и не нужно было – все его желания ограничивались жратвой и жаждой убийства. Там он мог получить и то и другое, причем в большом количестве. Как говорили в Генеральном Штабе одной империи: «Отбросов нет, есть только резервы». Вот и кровожадный безмозглый упырь может оказаться полезным инструментом для достижения поставленной цели.