Может быть, найдется там десять?

– Но почему… Вы же из ХП? Другой полиции, храмовой? Значит…

Тут все шестеро негромко засмеялись, а Гер – нет, он не Гер, конечно, но другого имени его она не знала, – сказал:

– Да нет, мы не из ХП. Мы сами по себе. Не бойся: мы хорошие люди.

Но это она и сама ощутила. Вздохнула – и с удивлением почувствовала, что не только они улыбаются, но и она сама – радостно, открыто, рот до ушей. Да она сто лет так не улыбалась! А может, и двести…

– Согласна, – сказала она. И на всякий случай мысленно успокоила себя: да, в конце концов, ничего странного, ей сегодня надо было сдать три комнаты – вот она их и сдала, и выгодно…

Но на деле хотя и не знала еще, но всею собой чувствовала: что-то произошло, непонятное, необъяснимое, но, кажется, хорошее. Очень. А может быть, даже – счастливое? Она всегда избегала этого слова – не только вслух произносить, но и мысленно, про себя. А тут оно вдруг выскочило само, своевольно. Словно бы заявляя: «Не надо меня бояться, слышишь – не надо меня бояться!»

Глава 6

1

Так шестерым гостям мира Альмезот удалось – вроде бы удалось наконец – исчезнуть с городских улиц и, следовательно, более или менее обеспечить себе безопасность, получить время для разработки хоть какого-то плана действий на ближайшие часы и дни.

Однако у них, людей достаточно опытных, никаких особых иллюзий на этот счет не было. Прибыли они сюда в обход всех законов и правил, никого этим не обрадовав, но многих наверняка озаботив. Конечно, можно было только догадываться о нравах и обычаях, силе и возможностях здешних служб безопасности и порядка. Однако даже и то немногое, что они успели увидеть и почувствовать, говорило о том, что этими вещами тут занимаются всерьез, и даже, скорее всего, защитные сети раскинуты не в один слой, а в несколько, и ведает ими не один какой-то центр, а никак не менее двух, а то и больше; центры эти могли относиться друг к другу доброжелательно или враждебно, однако при возникновении некоей третьей силы, равно угрожающей и тем и другим, они, вероятно, объединяли усилия. Так что безопасность нелегально прибывших могла оказаться весьма кратковременной и исчислялась не более чем несколькими днями.

На самом же деле дела шестерых были намного хуже, чем сами они предполагали. И никакими днями они располагать не могли; несколько часов – вот что им оставалось в лучшем случае.

А происходило это потому, что экипаж оставил за собой не один след, а целых два. Была тропа Ульдемира и тропа пятерых, и была точка, в которой они пересекались. Если бы все это происходило в совершенной пустоте, следы, безусловно, удалось бы замести. Но, к сожалению, везде были свидетели: с пятерыми вступали в контакт шестеро пострадавших оперативников полиции Храма (пусть формально и незаконной, зато реально – одной из основных действовавших в этом мире сил), и им нужно было лишь несколько часов, чтобы прийти в себя, достаточно связно доложить о происшествии, даже не пытаясь как-то оправдать свое поражение, затем не только составить более или менее соответствующие действительности словесные портреты, но и представить дознавателям две голограммы, которые успел сделать один из шестерых – тот, что пытался спастись бегством. Затем осмотр места происшествия позволил почти сразу же обнаружить ту одежду, от которой пятеро избавились, кое-как присыпав ее мусором. Это было уже большой удачей, и тряпки немедленно отправили в аналитический центр для всестороннего изучения. Другие материалы были мгновенно размножены и теперь имелись в распоряжении каждой опергруппы полиции Храма. Мало того, руководство этой службы проинформировало о случившемся и командование Державной полиции и поделилось с ним всей информацией. Хотя, конечно, не из любезности. Поскольку для всех политико-экономических конкурентов, поделивших между собою этот мир, было одинаково важным – никоим образом не допускать сюда посторонних, способных исподтишка создать тут еще одну силу, новую. А поскольку всякое вторжение, открытое или подспудное, начинается с разведки, то ясно было, что все, что могло хоть как-то походить на скрытые действия чужих, а потому враждебных сил, требовало совместных действий и Державы, и Храма, и третьей силы – она именовала себя Теневой, но вернее было бы обозначить ее как преступную (хотя уже мало кто в этом мире мог провести четкую грань между законным и преступным – настолько в реальной жизни все перемешалось). Храмовая полиция сделала главное: поставила всех остальных в известность о случившемся, снабдила данными о чужаках и подключила свои громадные оперативные ресурсы к общему делу.

Но и Державной полиции было чем поделиться. Поскольку она располагала показаниями полицейского по имени Гер, хотя и не очень вразумительными, но представлявшими собой интересный материал для серьезного анализа, а недостатка в аналитиках ни ДП, ни остальные две силы не испытывали. А кроме того, был принят во внимание еще и доклад другого полицейского, того, что патрулировал автовокзал после Гера и смог более или менее связно доложить и о шестерых, что были замечены им у вокзала, но в то время не вызвали подозрений, и даже о женщине, которая вроде бы с ними не общалась, но, несомненно, находилась по соседству и, следовательно, что-то видела, да, наверное, и слышала, и могла, таким образом, оказаться достаточно ценным свидетелем. Заметь этот патрульный, что в указанное время там находился еще и коллега Гер, личность женщины была бы установлена в секунды, и сейчас группа захвата находилась бы уже на подступах к ее жилью. Однако Геру, как известно, удалось тогда ускользнуть незамеченным, и потому поиски свидетельницы направились неверным курсом. Поскольку оперативникам было ясно, что в такое время суток в таком месте, как вокзал, могла обретаться лишь проститутка, они бросили силы, чтобы перешерстить их всех и выявить искомую; и вот именно это и дало экипажу (и Вирге тоже) те немногие часы, которыми они еще могли располагать по собственному усмотрению.