Оценить:
 Рейтинг: 0

Идущие сквозь миры

Год написания книги
2008
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 26 >>
На страницу:
7 из 26
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Может быть, меня переведут на другую базу, где будет то же самое.

Может быть, я когда-нибудь стану вице-командором – впечатлений будет меньше, а скуки больше.

Что мне делать, чтобы развеять грусть-тоску? Впору завалиться в поселковый бордель. Нет, неохота. За минувшие годы я так и не приобрел вкуса к подобным развлечениям, хотя и отдал им должное. Пойти к Эндрю Ллойду, старому приятелю, – сыграть в шахматы? Или отправиться в кабак и за пяток серебряных монет взять бочонок настоящего хиосского розового вина, недавно привезенного из Македонской империи? Хватит на неделю пьянки. А может, написать прошение командору базы с тем, чтобы мне разрешили жениться на Иветте Солсбери? Конечно, я еще не выслужил положенного для этого срока, но все-таки почему не попробовать? Ради такого случая можно и в католицизм перейти, пусть меня Пустошный окрестит… Венчать, правда, некому.

Я улегся на широкую кровать – достаточно широкую для того, чтобы поместились двое и даже трое (при условии, что двое – стройненькие дамочки), – и принялся размышлять.

Размышления – тоже способ развлечься, если новых книг и фильмов нет, а взятый из библиотеки роман девятнадцатого века на итальянском, который я с грехом пополам освоил, повествует о каких-то заговорщиках, роковой любви и зловещих семейных тайнах и смертельно скучен.

Мир, где я сейчас нахожусь, абсолютно пуст.

На полмиллиарда квадратных километров ни единого человека. Только мы, база. Четыре тысячи пятьсот двадцать две особи вида хомо сапиенс обоих полов. Большинство – моряки, попавшие сюда самыми различными путями. Остальные – случайный люд, вроде меня самого, – от бывших рабов до «зайцев», решивших бесплатно прокатиться на хэоликийском корабле.

Постоянные поселения хэоликийцы устраивают только в тех мирах, где не возник и куда не проник человек. Таких не столь уж мало. Давно подмечено – если ты проходишь через несколько континуумов сразу, то тебе обязательно встретится такой.

Тут рай для охотника. Можно взять вездеход и отправиться за триста километров в прерии, поохотиться на бизонов или мамонтов. Если есть желание – можно и на пуму или ягуара, но тут, правда, неизвестно, кто на кого поохотится. Можно отъехать еще на семьсот километров к северу и половить там идущих на нерест огромных осетров и лососей или пострелять гризли, в изобилии живущих там, где в моем мире стоят небоскребы Нью-Йорка.

А в Скалистых горах, говорят, еще остались пещерные медведи. Жаль, что я никогда не любил охоту, было бы хоть какое-то развлечение…

Да, для любителя охоты этот мир – предел мечтаний. Кедровые и магнолиевые леса покрывают все Восточное Средиземноморье. На месте Сахары раскинулась изобильная цветущая саванна. Без малого вся Европа, от Гибралтара и Сицилии до Скандинавии, сплошь покрыта девственными лесами и пущами. Можно было бы, если найдется еще десяток желающих, взять месячный отпуск и сплавать туда. Правда, что там делать? Разве опять же охотиться на туров и зубров?

А где-то далеко, на востоке и юге, лежат Цейлон и Голконда с их нетронутыми залежами рубинов, сапфиров и алмазов, еще дальше к югу – алмазные поля Южной Африки, в четырех тысячах километров от нас прямо на юг – колоссальные изумрудные месторождения Колумбии.

И так же, в четырех без малого тысячах километрах, только к западу, находились калифорнийские золотые россыпи. Как-то я спросил Бориса Беспредельного: почему бы нашим хозяевам, вместо того чтобы возить через межпространственные ворота соленую рыбу и олово, просто не выкопать в одном из таких миров все драгоценные металлы и камни и не купить на них все, что им надо?

– Э, хлопец, – снисходительно похлопал он меня по плечу, усмехаясь в усы. – Ты пойми – этот народ уже тысячу лет с лишним барахло туда-сюда возил, когда все это началось… Это уже у них в плоть, в кровь вошло, они просто спокойно спать не могут, если где-то товар лежит. Торговля для них – это все, это их бог. Чем-то другим заняться – это для них все равно как для цыгана коней не красть, а землю пахать!

Борису Максимычу можно верить. Он единственный из моих знакомых, который может похвастаться, что жил на острове. Шесть лет он провел там, обучая купеческих отпрысков обращению с современным оружием.

Правда, тогда я еще не был капитаном и не знал того, о чем хэоликийцы в присутствии простых матросов не распространяются лишний раз: миры, где добываются золото и драгоценные камни, а также руды разных редких металлов, вроде ниобия и бериллия, у островитян тоже есть, хотя и немного.

Кстати, о птичках (то бишь о золоте).

Привстав, я приподнял медвежью шкуру и нажал на выступ бревна.

Искусно, так что снаружи ничего нельзя было заметить, выпиленная часть бревна вышла из пазов, открыв маленькую нишу, в которой стояла шкатулка черного дерева. Этот тайник я обнаружил совершенно случайно, через месяц после того, как въехал в свое новое жилище.

Вытащив приятно оттягивающую руку шкатулку, я открыл ее щелчком пальцев – простенький магический замок срабатывал только на мое биополе. Вложил туда золотую гривну чуть не в кило весом, еще сутки назад украшавшую бычью шею норманна.

Содержимое шкатулки пересчитывать не стал, ибо знал наизусть, – все было заработано нелегким трудом и с риском для жизни.

Пятьсот четырнадцать золотых монет всех времен, стран и миров, пригоршня драгоценных камней, несколько довольно ценных украшений – кольцо с искусно обработанным изумрудом чистой воды, серьги с рубинами и сапфирами, платиновый перстень с бриллиантом в пять карат.

Триста долларов, доставшихся мне по случаю. Свернутый в трубочку папирус – вексель на имя какого-то карфагенского ростовщика, выписанный через сто пятьдесят лет после того, как Ганнибал сжег Рим (вот уж не знаю – попаду ли когда-нибудь в те места?). Связка ключей.

И тщательно завернутые в тонкий пергамент российские рубли – десять тысяч пятьсот девяносто три рубля ровно. Мои отпускные, которые были в моем кошельке, когда земля разверзлась у меня под ногами и я вдруг оказался в матово-жемчужной пустоте…

С того дня минуло уже шесть с лишком лет.

Я увидел великие древние цивилизации, о которых в мое время даже понятия не имели, побывал в мирах, где не возникли христианство, ислам и буддизм, несколько дней прожил не где-нибудь, а в столице Атлантиды.

На моих глазах покупатели приезжали на рабские рынки в паровых автомобилях, а римские гладиаторы сражались с последними хищными динозаврами, привезенными из верховьев Нила, о чем история не сохранила сведений.

Я пережил все, что обычно выпадает на долю хэоликийского торговца. И мучительную, выжигающую душу дотла тоску первых дней, когда стало ясно, что я отрезан от своего дома навечно. И жестокие приступы внезапно наваливающегося холодного отчаяния последующих недель и месяцев, когда прыжок за борт в штормовое море или пуля из табельного карабина (любого из двадцати с чем-то моделей, находившихся у торговцев на вооружении) не казались слишком страшным выходом из мышеловки, куда меня поймала судьба.

И горячее любопытство при первом знакомстве с новыми мирами, так же быстро сменившееся спокойным интересом: мол, что я, параллельных миров не видел, что ли?

За эти почти семь лет я узнал очень многое и многому научился. Я был матросом, суперкарго и капитаном. Я помню наизусть все полторы сотни видов такелажа, могу управлять парусниками шести типов и прокладывать курс по звездам даже там, где небо ничуть не похоже на то, под которым я родился.

Я могу починить почти любую автомашину, за пять минут разберусь в незнакомом огнестрельном оружии, умею неплохо подделывать документы, виртуозно торговаться, уламывая даже самых твердолобых купцов, делать несложные хирургические операции и обращаться с радиолокатором.

Я переспал со множеством женщин самых разнообразных миров, народов, цветов и оттенков кожи, среди которых была, между прочим, и самая настоящая королевская дочка (одно время она заведовала нашим увеселительным заведением). Перепробовал множество самых разных горячительных напитков – от вина из водорослей до водки из нефти.

А еще я научился убивать людей, а потом не вспоминать их лиц.

Именно это, наверное, было самым трудным.

За те годы, пока я служил властелинам Хэолики, я более или менее подробно познакомился почти с сотней планет Земля и примерно о трехстах составил представление по рассказам товарищей, записям или случайным кратким посещениям.

Из них где-то десятка четыре по положению в потоке времени соответствуют моей родной второй половине двадцатого века. В двух третях высшим техническим достижением являются допотопные паровые машины и кремневые мушкеты. Кое-где до сих пор пребывают в блаженном неведении о том факте, что Земля вращается вокруг Солнца. Не без гордости могу сообщить, что те континуумы, где развитие исторического процесса ненамного отличается от того, который я до двадцати шести с половиной лет считал единственно возможным, являются наиболее развитыми в области науки и техники. К примеру, даже в довольно продвинутом мире нашего наварха первый космический корабль был запущен только в середине восьмидесятых – увы, не Россией; первое испытание атомной бомбы произошло в шестьдесят восьмом, напротив, в России; так и хочется сказать «увы», но не получается: именно в это время, как и в моем мире, мы крупно поссорились с Китаем. (А компьютеров там до тех пор и не придумали толком – на всю планету несколько ламповых чудовищ со смешным быстродействием.)

Правда, встречаются миры, достигшие весьма значительных успехов, где тем не менее развитие знаний пошло не тем путем, каким у нас. Таков, например, мир моей подруги Иветты Солсбери, где прогресс начали не механики, а алхимики. Впрочем, это не так уж важно. Пожалуй, важнее другое. Смею заверить – мир, хотя бы приблизительно напоминающий земной рай, мне не известен. Боюсь, такого просто не существует.

И даже свой собственный я, в отличие от многих моих более простодушных товарищей, к сожалению, к таким причислить не могу.

Слишком хорошо я знаю его недостатки.

Впрочем, все познается в сравнении, говорю я себе.

Ты повидал достаточно, чтобы понять, что мир, где ты имел счастье родиться и прожить до двадцати шести лет, – один из лучших, что бы там ни было. Ты зарабатывал свой хлеб, шелестя бумажками в конторе, в то время как твой друг Селимович, чтобы не умереть с голоду, в тринадцать лет должен был спуститься в шахту, получая жалкие гроши.

Твои знания позволили тебе всего за шесть лет дойти до капитана, и ты вполне можешь стать вице-командором базы. А Мустафа, хотя проплавал куда больше тебя, выше боцмана никогда не поднимется, потому что для него не то что навигационная таблица, а и таблица умножения – китайская грамота!

А вспомни рассказы Пустошника про его мир, где людей жгли на кострах до начала двадцатого века; Пустошника, семь лет проведшего в окопах во время войны с халифатом Хорезма.

На свою зарплату ты мог купить сотню килограммов мяса. Спроси, сколько мяса мог купить он и часто ли его видел! Спроси, спроси, ты, привыкший у себя дома есть на завтрак бутерброды с маслом-сыром и почти каждый день лопавший котлеты и куриный суп – да еще ругавший маленькую зарплату.

Вспомни хотя бы Мидару Акар, которая после очередного переворота в своей богоспасаемой Йооране угодила в солдатский бордель. Да, наконец, Гришу Алмазова, между прочим почти твоего земляка, у которого вся семья погибла в Грозном под родными русскими бомбами!

Ладно, хватит о грустном.

В конце концов, впереди как минимум четырнадцать дней (а то и целый месяц), когда я смогу спать хоть до полудня, скоро прибудет очередная экспедиция из конца двадцатого века, правда, не совсем моего, – стало быть, будут новые фильмы и книги, а главное: не сегодня-завтра должна вернуться Иветта.

Интерлюдия 1

(продолжение)

В скольких мирах появляются и исчезают корабли под разными флагами, но принадлежащие Великой Хэолике? Тысячи ли их или десятки тысяч? Или их много больше – ведь есть и такие, куда экспедиции посылают раз в десять или двадцать лет? В скольких портах скольких миров сходят на берег эти люди? Обычные матросы, офицеры и купцы, такие же, как все прочие. Так же пьют вино, пиво или иной хмельной напиток, иногда курят дурманящую траву, тискают девок и громко поют песни. Ну, быть может, их корабли чем-то отличаются от хорошо известных, да они сами меньше других склонны к болтовне. Ну и что с того? Быть может, эти люди просто не хотят, чтобы узнали, откуда они. В конце концов, далеко не все мореходы и торговцы в ладах с законом. Да и вообще: мало ли странных людей плавает по морям? Быть может, я сам видел их когда-то на улицах Одессы, Новороссийска или Мурманска, не обращал на них внимания, не знал, что передо мною те, кем мне скоро суждено стать. Ведь не исключено, что хэоликийские корабли бороздят и океанские просторы моей родной Земли.
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 26 >>
На страницу:
7 из 26