Кыся в Голливуде. Дорога к «звездам»

Так что сколько Котят посеяно мной во чревах невероятного количества Кошек, – я и понятия не имею. Конечно, прав Бродяга, всем помочь невозможно…

И к большинству Кошек, которых я употреблял когда-то, честно говоря, у меня отношения никакого – спасибо и привет! Но когда на нашем пустыре я вдруг вижу какого-нибудь скачущего Котёнка-несмышлёныша, я почти бессознательно тянусь заглянуть ему в мордочку – а вдруг это мой? А вдруг он произошёл от меня?! Вот ведь чудо-то какое!

В такие моменты мне всегда хочется накормить его, защитить от Собак, от Котов-идиотов, от больших и злобных Крыс, от всего на свете…

Одного такого бесприютного я даже как-то привёл к нам домой. На что Шура Плоткин торжественно сказал:

– Ах, Мартын, дорогой мой друг! Хоть ты и половой бандит и сексуальный маньяк, хоть ты и разбойник и ёбарь без зазрения совести, но сердце у тебя мягкое, интеллигентное, я бы сказал… Существо, ощущающее комплекс вины за содеянное, – уже благородное существо!

И подарил этого замухрышку одной своей московской знакомой. Как-то он там теперь в Москве поживает? Вырос небось, засранец…

* * *

Вот почему я показал Бродяге на забившегося в угол клетки насмерть перепуганного Котёнка и решительно заявил:

– Но этого пацана мы всё-таки вытащим! Сколько у нас времени?

– До сигнала или до приезда? – деловито спросил Бродяга.

– До сигнала.

– Около пяти минут.

– Порядок. Подгони пацана поближе к дверце клетки, а я пока дотрахаю эту рыжую падлу! Не пропадать же добру…

Я прыгнул сзади на верещавшую рыжую Кошку, жёстко прихватил её зубами за загривок, примял к полу клетки задними лапами и на глазах полутора десятков обречённых Котов и Кошек и нескольких Собачек я стал драть её как Сидорову козу!

Теперь рыжая только хрипела, прижатая к полу. На долю секунды я вдруг увидел ухмыляющегося Бродягу, потрясённую старуху Кошку, насмерть перепуганного Котёнка с отвалившейся от удивления челюстью и…

…в момент пика моих трудов, в пароксизме страсти я ещё сильней сжал зубы у неё на затылке и услышал, как она тихонько взвизгнула подо мной…

Когда я кончил и как ни в чём не бывало слез с неё – она так и не смогла встать на лапы. Со всклокоченной шерстью, с безумными глазами, негромко постанывая, она, словно раздавленная, поползла на брюхе в угол клетки. На мгновение сердце моё кувыркнулось от жалости, но я тут же вспомнил про пятнадцать замученных Котов, погибших из-за неё в лаборатории института, и моя слабость уступила место гадливому презрению. Я должен был быть у неё шестнадцатым…

Неожиданно мы почувствовали, что наш автомобиль стал притормаживать.

Я тут же подскочил к дверце клетки и вопросительно посмотрел на Бродягу. Неужели мы уже подъехали к институту, к этому Кошачьему лобному месту?! Неужто Бродягу так подвела знаменитая Наша интуиция? А может быть, от постоянного многолетнего недоедания он утратил ощущение Времени, Предвидения и все те качества, которые ставят нас в недосягаемое интеллектуальное превосходство над всеми остальными живыми существами?!

Бродягам сам недоумевал…

Автомобиль ещё катился по инерции, когда раздался негромкий, исполненный злобы голос Пилипенко:

– Вот сссука!.. Чего этому-то козлу от нас надо?!

– Чего, чего!.. А то ты не знаешь – «чего»? – ответил Васька.

Но тут наш «Москвич» окончательно остановился, и кто-то сипло проговорил:

– Здравия желаю, граждане. Па-апрашу документики!

Я почувствовал новый букет запахов, ворвавшихся в наш тюремный мир, – и запах устоявшегося, многодневного водочного перегара; и кислые запахи маленьких, но сильных аккумуляторов для переносных радиостанций; ни с чем не сравнимый запах оружия, пропотевшей кожаной амуниции; и слабенький запашок мятной жевательной резинки, наивно призванной заглушить все остальные запахи.

Нет, это не институт, слава Богу!.. Это милиционер. Или бандит. Что, впрочем, с моей точки зрения, одно и то же, – человек с оружием. У меня отлегло от сердца – значит, время ещё есть.

– Здравия желаем, товарищ начальник! Научно-исследовательский институт приветствует нашу доблестную милицию, – одновременно пропели Васька и Пилипенко такими сладкими, липкими голосами, как если бы вдруг заговорило растаявшее мороженое.

– Документы попрошу, – повторил милиционер.

– Пожалуйста… – Голос Пилипенко совсем упал. – Какие проблемы-то?

– Счас посмотрим, – сказал милиционер. – Не будет проблем – создадим. Всё в наших руках. Тэ-эк-с… Пилипенко Иван Афанасьевич?.. Вот и ладушки, Иван Афанасьевич, пришлите двадцатничек от греха подальше и поезжайте с Богом.

– Какой двадцатничек?.. – растерялся Пилипенко.

– Зелёненький, – пояснил милиционер.

– За что-о-о?.. – простонал Пилипенко,

– Дымление двигателя, прогар глушителя, левый «стоп» не работает, коррозия по низу дверей и крыльев, машина грязная, номера ржавые, правое наружное зеркало отсутствует… Ещё нужно?

– Нет… – выдохнул Пилипенко. – Может, рублями возьмёте?

– Ты чего? Мне при исполнении взятку предлагаешь, что ли?

– А доллары – не взятка?! – Слышно было, что Пилипенко разозлился.

– А доллары – это доллары.

– Товарищ начальник… – заныл Пилипенко. – Мы бедные научные сотрудники, мы сейчас работаем над одной диссертацией…

– Ты, «научный сотрудник»! Ты мне мозги не пудри и лапшу на уши не вешай, – тихо сказал милиционер. – Я вот сейчас открою двери твоего фургона, и вся твоя «диссертация» враз с мяуканьем и лаем по городу разбежится. А я тебя ещё и прав лишу, и техпаспорт отберу, мудила. Чёрт с тобой, гони червонец и вали отсюда на хуй, «диссертант» ёбаный…

– Нет вопросов! – бодро ответил Пилипенко, чем-то пошелестел и, наверное, отдал милиционеру десять долларов.

Милиционер удовлетворённо крякнул и интеллигентно сказал:

– Получите ваши документы, и к следующему разу прошу привести ваше транспортное средство в порядок, товарищ водитель.

Тут Пилипенко ничего не ответил, и мы снова поехали.

– Вот где надо сейчас работать, – завистливо вздохнул Васька. – А мы эту срань болотную сачком ловим…

– Погоди, погоди, Васька… – Пилипенко даже зубами скрипнул. – Будет и на нашей улице праздник. Сейчас время революционное! «Кто был ничем, тот станет всем…» Есть у меня одна мыслишка!.. А уж тогда не на этом говне, а на белом «мерседесе» ездить будем!.. Этот же ментяра, который сейчас с нас ни за что ни про что десять долларов слупил, на мотоцикле, бля, с сиреной и мигалками, бля, будет ехать и дорожку нам расчищать!..

Бродяга услышал это и презрительно ухмыльнулся.

А я подумал – всё может быть… Сейчас как раз время для таких, как Пилипенко. Наглых, напористых, неглупых, не отягощённых интеллектом, а поэтому и не стесняющих себя в выборе средств для достижения цели.

Мы много раз болтали об этом с Моим Шурой. Особенно когда он где-то выпьет, придёт домой и начнёт передо мной извиняться, что, дескать, он мне даже приличной рыбы не может купить, что его доходов только на этот «хек мороженый» и хватает… Ну и всякие такие дурацкие излияния.