Тревожит память былую рану

– А ни звала меня мать никогда. Сирота я. Причем круглая...

На какой-то миг ее взгляд потемнел от злобной обиды на свою судьбу... Значит, не врала. Значит, действительно тяжело ей пришлось в детстве... Да и сейчас, видимо, не сладко, если приходится зарабатывать на жизнь своим телом.

– Не повезло.

– Зато мне на добрых людей везет. Вот вы, например, приласкаете меня, еще и денег дадите...

– Ну да, ну да...

Илья Станиславович снял со спинки дивана пиджак, достал из кармана конверт с десятью оранжевыми купюрами, протянул девушке. Она жадно пересчитала деньги, воровато сунула их в свою сумочку. И снова изобразила перед ним расслабленную распущенную особу.

– Хватит? – насмешливо спросил Непряев. – Или еще?

– Хватит, – умиленно улыбнулась Лера.

– И часто тебе так везет?

– Если честно, не очень... Но я не расстраиваюсь. Я же не шлюха какая-то, чтобы по мелочам размениваться.

– И часто размениваешься?

– Если честно, то всего в третий раз...

– Если честно, если честно... – передразнил ее Непряев. – Так говорят, когда врут...

– Ну а какая вам разница, вру я или нет? – хитро улыбнулась девушка. – Вы же не замуж пришли меня звать.

– И не мечтай.

– Да я бы еще не согласилась, – улыбнулась она, не показывая обиду.

– Тогда давай действуй.

– А это всегда пожалуйста...

Лера блудно улыбнулась, бесшумно сползла с кресла, на коленях подобралась к Непряеву, расстегнула пояс на его брюках... Все правильно, бензиновый впрыск для того и воспламеняется, чтобы толкать рабочий поршень...

* * *

Она действительно была круглой сиротой. Мать бросила ее в роддоме, а имя ей дали случайные люди. То ли какой-то оригинальный ум нашелся, то ли концерт Вайкуле в тот день передавали – в общем, назвали ее Лайма. И отправилась она под этим именем в гастрольный тур по детским домам. Пока росла, все мечтала, чтобы нашлась добрая душа, которая бы ее удочерила. Но не судьба. Может, потому и пошла с такой легкостью по рукам, что в каждом мужике хотела видеть своего отца. А может, это наследственность – порочные материнские гены. Ведь она, конечно же, была по жизни конченой шлюхой. Нормальные женщины своих детей не бросают...

Закончились те времена, когда Лайма отдавалась за копейки. Сейчас если она и ложилась в постель к мужикам, то за очень солидный гонорар, и от очень серьезного заказчика... Впрочем, сегодня заказчиком была она сама. Потому что вышла уже на уровень самостоятельной игры. Сегодня она решит свою собственную проблему. Но пятьдесят тысяч ей не помешают.

– О! Мой тигр! – простонала она, судорожно впиваясь ногтями в плечи похотливого «папика».

Ногти у нее острые. А в дешевеньком перстеньке заключен секрет. Маленькая иголочка с очень страшным синтетическим ядом. И кожу жертвы она проткнула в тот момент, когда в нее вонзились ногти.

Непряев так вошел в раж, что даже не заметил этого. Но совсем скоро ему стало не по себе. Захрипел, задергался, выпучил глаза, и вдруг обмяк, испустив дух...

Прежде, чем забраться в постель к банкиру, Лайма тщательно изучила историю его болезни. Три года назад ему поставили диагноз «стенокардия», курс лечения он прошел, но это лишь сгладило проблему. Так что сердечный приступ от усиленной эксплуатации мужского достоинства врачей не удивит. А к моменту вскрытия, следы яда исчезнут из организма...

– Ой, помогите! – заголосила девушка, вскакивая с исполненной жертвы.

Как была голышом, так и бросилась к двери, за которой находились телохранители.

– Врача! Ему плохо!

Один громила бросился к Непряеву, другой схватил ее за руки, с силой тряхнул, чтобы вывести из истерики... Знал бы, насколько она спокойной была она внутри.

Она знала обо всех болезнях Непряева, в том числе и о его кобелиных страданиях в период весеннего обострения. И о том, что по проституткам шляется, тоже знала. Поэтому и забралась на интимные сайты в Интернете. И цену в пятьдесят тысяч поставила, чтобы привлечь его внимание... Но если бы этот план не удался, она бы обязательно придумала что-нибудь другое. Не было шансов спастись у того, кого она брала в прицел...

– Что случилось? Что?!! – заорал громила, гневно раздувая ноздри широкого приплюснутого носа.

– Мы... Он... Захрипел. Потом затих... Что с ним?

– Что, что?! Склеился... Что ты с ним сделала, тварь? – заорал на нее верзила с гамадриловским профилем лица.

– Ничего... Мы... Он... Я на нем... – в панике схватилась за голову Лайма.

– Что, ты на нем? Затрахала его до смерти?

– Ну, я же не знала, что у него сердце...

– Сердце у всех есть, – успокаиваясь, сказал громила с расплющенным носом. – Но не у всех здоровое... Нельзя так на мужиках ездить, сука!

– Я... Я же не знала...

– Что будем делать, Ренат? – спросил один телохранитель у другого.

– Что-что... Это же курам на смех, если узнают, что Станиславыч с проституткой склеился...

– Мертвые сраму не имут.

– Ага, это ты Михайловне скажешь... Вот визгу будет, когда она узнает, как муженек время проводил...

– Визгу не визгу, а звонить надо. Пусть она решает, что делать...

Ренат вынул из кармана сотовый телефон, вышел на кухню. Вернулся минут через десять, красный как рак. Лайма к этому времени успела одеться.

– Припадок у нее был, – обращаясь к напарнику, сказал он. – Пока успокоилась... Говорит, чтоб никаких проституток. Пусть убирается...

– Ну, так что, я пойду? – обрадовалась девушка.

– Куда?

– Ну, сам же сказал убираться. Да я и сама понимаю, что лишняя здесь.

– Лишняя, не лишняя, а деньги взяла, – нахмурился Ренат.