Брат за брата

Бомжи зашевелились, загудели. Вскочили со своих мест. Обступили Егора со всех сторон.

– Ты кто такой? – прошамкал беззубый старик с разодранной щекой.

Похоже, он был здесь самым главным.

– Это наше место! – хищно прошипел второй, не дожидаясь, когда ответит Егор.

– Да я что, разве против? – Егор не стал ерепениться. Ни к чему обострять ситуацию. – Живите, пожалуйста, мне-то что...

– А может, ты место для себя искал?

– Искал, – кивнул Егор.

Он вдруг понял, что сам мало отличается от бомжа. Грязный, немытый, в обносках, да еще и без документов.

– А может, ты с нами хочешь жить?

– А можно?

– Да какой вопрос? Живи. Только за место платить надо...

– Сколько?

– А стол на братву накрыть. Водка чтобы была, закуска добрая...

Егор и сам жрать хотел до невозможности. И водочки бы с удовольствием хряпнул.

– Об чем базар, братья, гы-гы... Вот!

Он достал из кармана деньги. Один стольник, второй, третий. На этом и остановился. Но алчный взгляд старика требовал большего.

– Давай четвертый, – сказал он.

Егор жадничать не стал. И отдал ему четыре сотни. Толпа одобрительно загудела.

– Только за хавкой вы сами сходите. Я не знаю, где в этих краях ночные ларьки.

– Да ты не мохай, братуха, с хавкой мы разберемся.

За водкой и закуской послали бомжа, который спал на полу, но на матраце. Егор занял его место. Сначала просто сел. А затем и лег – когда невмоготу стало бороться со сном.

– Ты поспи, браток, поспи...

Как будто бы издалека услышал он голос старика.

– А мы тебя разбудим...

Старый не обманул. Когда стол был накрыт, его толкнули ногой в бок. Он проснулся и занял место среди «братьев». Невмоготу как жрать было охота. Но Егор с достоинством принялся за еду. Принял на грудь сто грамм явно паленой водки, сунул в рот кусок полукопченой колбасы.

Четыреста рублей на шестерых. Для кого-то это мало, но для бомжей это настоящий пир. Продукты из настоящего магазина, а не из мусорных контейнеров. Водка самопальная, но всем в кайф, в том числе и Егору.

Он наелся, напился. В благодарность за стол его уложили на матрац. На нем он и добрал остаток ночи. Утром будить его не стали. Он проснулся сам. И увидел, что в подвале остался только один старик.

– А где остальные? – спросил Егор.

– Как где? – как будто удивился тот. – На промысел пошли. Кто милостыню просить, кто бутылки собирать... Сам знаешь, как мы живем...

И почему-то подозрительно посмотрел на Егора.

– Да знаю, – махнул он рукой.

Как будто сам всю жизнь только и делал, что милостыню просил да в помойках ковырялся.

Но старик все равно продолжал смотреть на него с подозрением.

– Сегодня – ты наш гость. Сегодня – отдыхай. А завтра вместе со всеми на промысел пойдешь. Или тебе это в тягость?

– Да нет, я привык.

– Ну-ну...

– А можно, я на трубе полежу? – спросил Егор.

– Полежи.

Он забрался на трубу, на свободное место. Но не лег. А подобрался к отдушине.

– Что, на белый свет потянуло?

– Ага.

Егор увидел, как к супермаркету подъехала машина. Из нее вышел какой-то импозантный господин. Широким, хозяйским шагом поднялся по мраморным ступенькам, скрылся в золоченых дверях. Дениса же не наблюдалось. Ничего, еще появится.

– Ты что-то там высматриваешь? – спросил старик.

Кличка у него смешная. Ганджибасович.

– Да нет, просто на мир смотрю...

Егор с удовольствием бы заткнул ему рот потными носками. Но, во-первых, у него не было носков – резиновые сапоги надеты на босу ногу. А во-вторых, он должен был считаться с этим заморышем. Хоть и помойный, но босс...

– А может, на супермаркет заглядываешься?

– Да ну... Не по зубам он мне. А вообще-то неплохо было бы на него лапу наложить.

– А ты на вора не похож.

– С чего ты взял, что я вор? Я просто есть хочу. Есть у меня одна чересчур дурная привычка. Все время есть хочется.