Нет жалости во мне

– Или все-таки упрекаешь? – не дождавшись ответа, дрогнувшим голосом спросила она.

– Тебе же все равно?

– Ну, может быть, не совсем все равно. Люблю я тебя или нет, но я хочу, чтобы ты относился ко мне хорошо...

– Ты – классная девчонка.

– И лучше, чем я, у тебя никого и никогда не было, – с хитрецой в белозубой улыбке заявила она.

– Ты откуда знаешь? – вяло удивился Алик.

Он хоть и пользовался успехом у девчонок, но первую женщину познал только в семнадцать лет. До этого была всего лишь дружба с намеком на любовь. Юлька, Танька... С ними, кроме поцелуев, у него ничего не было. И только в колхозе на практике он сошелся с одной нарядчицей, тридцатилетней вдовой с огромными буферами. Правда, было у них только раз, поскольку на повторный круг он заходить отказался. Приехал домой, попытался проделать то же самое с Танькой, но получил по рукам. Потом в его жизни появилась юная, но некрасивая Тонька, которая позволила ему все. Затем была Ритка, такая же толстая и глупая... Катька по сравнению с ними была хороша настолько, насколько Сашка превосходила ее саму...

– А я самая-самая! – задорно и как бы в шутку рассмеялась девушка.

– И я самый-самый, – в тон ей сказал он.

– Да? Ну, тогда докажи!

Она легла на спину, раскинув руки в стороны, в блаженной улыбке закрыла глаза. Казалось, она ждала чуда, и Алик обязан был его сотворить. Но сможет ли он...

Он смог. И Сашка снова бесконтрольно застонала под ним. Они оба так увлеклись, что не заметили, как в прихожей послышался шум, раздались голоса.

– Ты куда? – крикнула какая-то женщина.

Только тогда Сашка, опомнившись, соскочила с него. Но было уже поздно. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла Катька. Алик смотрел на нее, как на молнию среди ясного неба. Она не могла здесь появиться. Это противоречило всем законам природы и общества. Но ведь она появилась! И в презрительной улыбке разочарованно кривила губы.

– А ну, пошла отсюда!

На сцене театра абсурда появилось новое действующее лицо. Это была Сашкина мама, сухощавая симпатичная женщина лет сорока. Она схватила Катьку за плечо, потянула на себя. Та сопротивляться не стала и, в паническом отчаянии махнув на Алика рукой, бросилась прочь из дома. Увы, но Сашкина мама не стала преследовать ее и обратила свой гневный взор на него самого.

– Ты кто такой? – истерично возопила она. – Что ты здесь делаешь?

Алик мог бы сказать, что в доме жарко, поэтому они с ее дочерью и разделись догола. А секса, конечно же, не было – хотя бы потому, что это потное занятие, неуместное в душной комнате. Но, во-первых, это было как минимум глупо. А во-вторых, шквал эмоций намертво припечатал язык к нёбу, и он, пожалуй, мог сейчас только мычать.

– Мама, я тебе сейчас все объясню! – накрыв его простыней, взбудораженно сказала Сашка.

– Конечно же, объяснишь! А он пусть убирается!

Женщина вышла из комнаты, и Алик скатился с постели, судорожно поднял с пола брюки, в спешке стал одеваться.

– Да, попали, – схватилась за голову Сашка.

– Может, мне с ней поговорить? – нашелся он. – Сказать, что мы любим друг друга, что хотим пожениться...

– Не надо врать, я уж как-нибудь сама, – мотнула она головой.

Ее мама сидела на диване, приложив ладонь ко лбу. Алик прошмыгнул мимо нее, спрятав глаза. Ощущение было таким, будто через костер на Масленицу неудачно перепрыгнул – задницу крепко обжег.

Он не стал догонять Катьку, оправдываться перед ней. Что случилось, то случилось. Если сможет, простит, если нет, пусть убирается к черту... Он ушел домой, закрылся на балконе, лег на раскладушку, обхватив голову руками... Все-таки надо было догнать Катьку, уговорить ее, чтобы никому ничего не рассказывала. А то ведь узнает Валек, на ком она его застукала...

Но Катька может и не догадаться, как отомстить ему за измену. А так, если он скажет, чего боится, она со зла обязательно растрезвонит на всю ивановскую...

Да и не так уж важно, узнает Валек о его предательстве или нет. Хуже всего, что оно уже свершилось. И Алик понимал, что нет ему прощения...

Глава 6

На мрачный корпус больницы Игорь смотрел с мрачной насмешкой. Где-то недалеко, в березовой рощице, за грядой сиреневых кустов скрывался морг. Смерть для этих мест – явление, можно сказать, обыденное. Так что гибель еще одного пациента не станет для врачей трагическим событием.

Он и сам на время стал врачом. Белый халат, шапочка, в руках железный ящичек серого цвета с красным крестом.

– Это ты не хило придумал, – ухмыльнулся Серый. – Борода как у доктора Айболита, ля.

Он заметно нервничал, но усердно пытался это скрыть.

– Ты знаешь, когда я был маленьким, все хотел, чтобы меня лечил доктор Айболит, – подхватил Костяка.

До сих пор он был старшим их боевого экипажа. В принципе, в порядке субординации ничего не изменилось: он так и оставался звеньевым. Но в плане личных взаимоотношений все было уже несколько по-другому. Серый пока еще неосознанно восхищался Игорем, Костяка ему завидовал. И все потому, что Дымыч дал и того, и другого ему в помощь. Игорь был киллером, центральным звеном в их короткой цепи, а Костяка и Серый всего лишь на подхвате...

– А когда повзрослел, хотел, чтобы меня лечила медсестра.

– Ну, у меня точно так же было, – сжато хихикнул Серый. – Раньше хотелось, чтобы Дед Мороз желания исполнял, а сейчас мне больше нравится, когда это делает Снегурочка...

– Деда Мороза вам не обещаю, – с важным видом изрек Игорь.

Он положил чемоданчик себе на колени, открыл его, достал оттуда «ТТ» с накрученным глушителем, внушительно передернул затвор. Костяка закусил губу. Похоже, он и сам был не прочь оказаться на его месте. Но ему еще никто никого не заказывал, поэтому он чувствовал себя ущербным... Да и не факт, что Костяка смог бы убить человека. Не простое это дело, не каждый на это способен. А Игорь найдет в себе смелость нажать на спуск. Поэтому Вячик с Миронычем выделили его. Пока это, правда, выглядело как искупление своей вины, но Игорь уже точно знал, что в случае успеха место штатного киллера в бригаде Дымыча ему гарантировано. А может, сам Вячик возьмет его к себе в свиту, а это уже совсем другой уровень, и деньги на порядок выше – иномарку можно себе купить, а затем и квартиру...

– Доктор Смерть к вашим услугам, – любуясь произведенным на парней впечатлением, снисходительно сказал он. – Но я не советую вам у него лечиться.

– Да нет, я уж лучше с медсестрой, – протянул Серый, завороженно глядя на него.

– Ты этого давай пролечи, – с завистливым недовольством буркнул Костяка. – А то лясы точить все мы тут мастера...

– Не переживай, сделаю в лучшем виде...

Для большей маскировки Игорь надел на нос очки со слабыми линзами. Оправил рукой накладную бороду, чтобы не пропустить какой огрех, надел белые резиновые перчатки, после чего вышел из машины.

Вечер, время – половина девятого. Погода ясная, теплая – во дворе на лавочках больные и посетители. Но для Игоря это не помеха. Он врач «Скорой помощи», он идет по делу, и никто не вправе его остановить.

Игорь спокойно поднялся на третий этаж, зашел в хирургическое отделение, где должен был лежать Валентин Лепехин. Разведка донесла, в какой палате он находится... За столом сидела и читала книгу медсестра. Заметив его, подняла было руку, чтобы остановить, но, увидев белый халат и шапочку, снова погрузилась в чтение. Все правильно, меньше вникаешь – больше свободного времени.

Но медсестра, как оказалось, была не единственным препятствием на пути к цели. Чуть дальше Игорь увидел парня в милицейской форме. Он сидел на кушетке возле палаты и зевал в полный рот. А охранял он дверь с номером, за которым и должен был находиться терпила. Вот о ментовском посте Игоря не предупредили. Или он был нерегулярным, или его только что установили.

Так или иначе, он прошел мимо мента, свернул за открытую дверь туалета в конце коридора. Здесь невыносимо воняло хлоркой, может, потому голову отравила безрассудная мысль – убить и мента, и жертву. Ведь Игорь должен был сделать это любой ценой... Он открыл было свой чемоданчик, чтобы достать пистолет, но все же передумал. Глупо идти на крайние меры, когда еще есть время – целых четыре дня в запасе. Обмозговать ситуацию, придумать, как грамотно обойти ментовской пост. Не бывает безвыходных ситуаций, есть только нежелание искать мудрое решение – так, кажется, говорил начальник их заставы.

Из туалета Игорь выходил с твердым убеждением вернуться в машину несолоно хлебавши. И плевать, что Костяка будет злорадствовать и подначивать... Но мента возле палаты уже не было. В паре с кем-то из своих коллег, в сопровождении медсестры, он покидал отделение. К тому времени, как Игорь подошел к восемнадцатой палате, все трое уже скрылись из виду. Или покурить вышли, или пост сняли вовсе – в любом случае время у Игоря было.

Он решительно взялся за ручку, распахнул дверь и стремительно зашел в палату. Скользнул взглядом по лежащему в койке толстяку, раскрыл чемоданчик, достал оттуда готовый к бою пистолет, не медля, наставил его на жертву.