Внутри

Я вычеркнула и Руслана, и его мать из своей жизни. Это был не мой выбор – но итог все равно один. Их просто не было со мной все эти годы! Я не забыла своего мужа, я просто переболела им, выжила после всего, что случилось между нами. Я думала, что никогда больше его не увижу… Не знаю, почему. Наверно, это очень наивно с моей стороны, если учитывать штамп в паспорте. Но мне так было проще: закрыть глаза, чтобы ушла боль.

И вот на меня обрушили эту новость. Ирина Георгиевна мертва, ее больше нет, а Руслан… с ним все непонятно, потому что слова этой женщины не могут быть правдой. Он был здоров, ни о какой шизофрении и речи не шло! Да я бы скорее с ума сошла, чем он, Руслан всегда был титаном, скалой посреди бушующего моря, не было в мире силы, способной вот так сломать его!

Но что толку рассуждать об этом теперь? Женщина, звонившая мне, была простым администратором, и не было смысла доказывать ей что-то. Ей все равно, она выполняет свою работу… Так что я записала адрес клиники и подтвердила, что прибуду сегодня. Изучение карты подсказало, что на дорогу у меня уйдет час-полтора, максимум – два, но я была к этому готова. Сонливость как рукой сняло, во мне кипела энергия, которую всегда приносил с собой сильный стресс. Это ночью я трусливо пряталась в коконе из одеяла, сейчас, при свете сумрачного ноябрьского дня, я готова была действовать.

По крайней мере, я готова была бросить все и ехать в клинику. Я понятия не имела, как поступлю, когда доберусь туда.

* * *

Май был приятно теплым, почти по-летнему, но свежим, укутанным в пышную легкую шаль из цветущих каштанов. Они, такие яркие и беззаботные, всегда успокаивали меня, поэтому я бежала в старый парк работать, когда получалось. Я стелила пестрый плед на землю у ствола, подальше от дорожек с шумными гуляющими, устраивалась там с ноутбуком, а когда мне хотелось отдохнуть, смотрела на небо, скрытое за пеной каштановых цветов.

Это был почти психологический трюк, способ убедить себя, что жизнь не так уж плоха. Хотя моя, объективно, в этот период была не очень. Есть определенный список вещей, которые нужно «успеть до 25» – вон сколько в интернете вариантов! И если такие списки верны, то я – это какой-то ходячий провал.

Чего там полагается добиться? Блестящей карьеры и финансовой самостоятельности? Да конечно! Я кое-как перебивалась и оплачивала счета, но мне приходилось тесниться в крошечной комнатке коммуналки, и я понятия не имела, когда выберусь. Да и выберусь ли вообще! Иногда накатывало чувство, что все зря и что я полезла не в свое дело.

Путешествия? Я бы не прочь, но тут снова вступает фактор денег. Я не могла бросить все и уехать в Индию в поисках себя, как показывают в молодежных фильмах. Если только пешком уйти! Нет, круто было бы разъезжать по всей Европе, но не в моем случае.

Что там еще, жизнь в свое удовольствие? Не моя тема – по крайней мере, такая жизнь, которую называют насыщенной и правильной. Я не люблю толпы, шум, громкую музыку. Мне спокойней всего в своем мире. Как это называют, зона комфорта? Вот из нее я не люблю выходить, что бы там ни твердили.

Несложно догадаться, что и с семьей у меня проблемы – из-за всего вышесказанного, да и не только. Что любопытно, во времена моей мамы женщин после двадцати пяти уже называли «старородящими» – слово-то какое безобразное… А у меня в двадцать пять лет еще ничего не было. И когда я говорю ничего, я имею в виду НИЧЕГО. Огромное, постыдное. Я даже не целовалась толком – в щечку не считается, это детский сад какой-то.

Не знаю, как так получилось… Да я и не ожидала! Меня нельзя назвать некрасивой – скорее, наоборот, к родителям даже приставали какие-то модельные агенты, чтобы меня на съемку отправить. Но я всегда была стеснительным ребенком, и позировать перед камерами мне не хотелось. Так это ведь ничего не меняет! Выросла я вполне себе привлекательной девушкой – ноги длинные, грудь на месте, лицо тоже милое, это я как фотограф сказать могу… Вот только этого оказалось недостаточно.

Наверно, все дело в том, что я никогда не была хохотушкой, легко идущей на контакт. Я очень осторожно подпускаю к себе людей, а такое испытание не каждый выдержит. Всякий раз, получая комплимент или приглашение на свидание, я не смущалась и заливисто хохотала, а настораживалась, замыкалась в себе, выпускала невидимые иголки, которые ранили несостоявшегося кавалера, совсем как настоящие.

Мне на это не раз указывали. Я и сама все знала – а остановиться не могла. Нет, я не какой-нибудь социопат, до такого не дошло! Когда нужно работать с мужчинами, дружить с мужчинами или просто общаться с мужчинами, с моей стороны нет вопросов. Но когда появляется другой интерес, я… Я просто не могу ничего с собой поделать. В душе будто все замерзает, я чувствую себя зверьком, загнанным в угол, мне неприятно находиться рядом с тем, кто улыбается мне и желает мне добра! Поэтому я отказываю или делаю глупость, и человек уходит… а я остаюсь одна.

Когда-то я думала, что перерасту это. Пройдя всю школу без единого романа, я успокаивала себя тем, что уж теперь-то, когда мне исполнилось восемнадцать, все будет по-другому… по-взрослому! Но оказалось, что цифра в паспорте ничего не меняет, вот вообще ничего. Природа слепила из меня красавицу – а я сама себя превратила в угрюмого ежика, прячущего лицо под волнами пепельных волос.

Нет, я понимаю, что это ненормально и нужно что-то делать. Но в то же время, так не хочется ломать себя! Поэтому я решила просто поставить это дело на паузу: у меня сейчас и без любовных страстей забот хватает. Вот разберусь с работой, жильем, доходами, путешествиями, водительскими правами и собакой, тогда посмотрим… И не важно, сколько мне будет лет.

Примерно так я думала в тот майский день, спасаясь от нарастающей тоски весенней красотой каштанов. А потом ко мне подошел он.

Обычно я в такие дни обходилась без постороннего внимания, я все для этого делала, и случайно оказаться рядом со мной было невозможно. Так он ведь и не оказался случайно! Он не делал вид, что просто проходит мимо, он направился сразу ко мне.

В руках он держал два стаканчика кофе из местной кофейни и бумажный пакет – явно с какими-то плюшками. Он подошел ко мне и с улыбкой протянул мне кофе. Он вел себя так, будто мы знакомы уже давно.

А я видела его впервые в жизни! Тут без сомнений, я бы такого точно запомнила. Он был примерно моего возраста, высокий, спортивный – такой массивный здоровяк, каких обычно для календарей снимают. Он сошел бы за викинга, если бы не был жгучим брюнетом: волосы каштановые, аккуратная темная борода, кожа смуглая и глаза темно-карие. Но самой примечательной его чертой, пожалуй, была улыбка. Белоснежная, широкая, голливудская, только не постановочная, а вполне искренняя.

Мне в жизни так никто не улыбался, и этим он сразу сбил меня с толку, не дал сказать ему ни колкость, ни гадость – а обычно мужчин, пытающихся со мной познакомиться, я приветствовала именно так. Ошарашенная, я невольно приняла протянутый мне стаканчик с кофе, даже не подумав о том, что делаю. А незнакомец, продолжая улыбаться, устроился на траве напротив меня, и теперь наши глаза были на одном уровне.

Я смогла рассмотреть, что глаза у него не просто темные, в них мерцали какие-то непонятные веселые искры. Они напоминали мне солнечные блики, потерявшиеся в янтаре…

Я тряхнула головой, сгоняя наваждение. Что я веду себя, как малолетка?! Это наверняка какой-то пикапер, который перед товарищами выделывается! Поэтому я заставила себя нахмуриться, включая «режим ежика». Правда, на этот раз мне потребовалось немало усилий, чтобы сделать это: рядом с ним я почему-то не чувствовала той неприязни, которая обычно мешала моей романтической жизни. Не знаю, почему, но мне не хотелось, чтобы он уходил!

Но я не была бы собой, если бы вела себя, как адекватный человек.

– Что происходит? – строго спросила я.

– У нас свидание, – обыденно пояснил он. Глядя на его улыбку, мне тоже хотелось улыбаться, но я старательно сдерживалась.

– С чего это? Я не соглашалась!

– А я знал, что вы не согласитесь, – вздохнул он. – Увидев вас, я сразу подумал: эта девушка слишком хороша для меня, если я приглашу ее на кофе, она откажет мне. Поэтому у меня был только один шанс: сразу прийти с кофе. И я пришел.

Я не выдержала, улыбнулась. Даже не знаю, почему! Но это было так легко, так естественно… То, что у меня никогда раньше не получалось, сейчас давалось мне очень просто. Дело было не в том, что происходило, не в словах или поступках. Нет, скорее, в игру вступили инстинкты: та часть меня, которая раньше пылала неприязнью, теперь согревала теплом. Как будто те, кто был до него, были чужими мне, и я знала это до того, как они начинали свою ритуальную брачную игру.

А с ним, наоборот, все было так правильно, что я просто не могла притворяться стервой.

– Вдруг я не люблю кофе? – спросила я. Мне было любопытно, что он ответит.

– Нет, мне кажется, любите. Если проблема в чем и была бы, то только во мне. Кофе тут не при чем. Так проблема есть?

Я осторожно сделала первый глоток. Кофе был приятно теплым, сладким и дурманяще ароматным. Я его сто раз покупала в этом парке, но никогда еще он не казался мне таким вкусным.

– Нет. Проблемы нет.

– Вот я чувствовал, что так будет! – обрадовался он. Как ребенок обрадовался тому, что я просто приняла маленький подарок! – Меня, кстати, Руслан зовут. А вас?

Мне вдруг показалось, что это важная черта, граница, которую нельзя пересекать просто так, не подумав. Странная мысль, конечно… Ну что такого в том, что я назову ему свое имя? Я все равно могу уйти точно так же, как ушла бы в других обстоятельствах! Но я чувствовала: если отвечу, если завершу это знакомство, случится что-то… новое. То, чего у меня не было раньше и к чему я, может быть, не готова.

Хорошо, что он не знал об этих мыслях, потому что они простительны лет в шестнадцать – но никак не в двадцать пять! И все же…

Я подвинулась ближе к каштану, освобождая место на пледе рядом со мной.

– Катя. Не сиди на земле, простудишься, еще ведь не лето. Садись со мной.

«Он уйдет», – шептала та часть моей души, которая уже начала превращаться в злобную, циничную, одинокую тетку.

«Он останется», – возражали инстинкты, которые раньше, до него, не подпускали ко мне ни одного мужчину. Теперь я поняла, почему.

* * *

На первый взгляд «Серебряный бор» напоминал санаторий. Изящная каменная вывеска – целая скульптура с цветочками и всяким там зверьем, – указывала нужный съезд с дороги и даже намекала, что там всем рады. Но я знала, как обманчив в этом случае первый взгляд, и скоро мои догадки подтвердились. За живой стеной из старых сосен и елей скрывался высокий бетонный забор с колючей проволокой. Гнетущее зрелище, но как же иначе?

Отправляясь сюда, я успела навести кое-какие справки. Клиника «Серебряный бор» была единственной в своем роде. Сюда принимали пациентов, которым требовался особый уход – опасных, буйных или, наоборот, лежачих и совсем беспомощных. Тут работали врачи и целый штат дюжих медбратьев, которые, кажется, и с медведем бы справились. На сайте было указано, что о пациентах тут заботятся, как о родных, кормят, одевают, моют, холят и лелеют.

Вряд ли все было так радужно, но одно я знала наверняка: оставаться в «Серебряном бору» очень, очень дорого. За то, чтобы больше не видеть потерявшего человеческий облик больного, но при этом не терзаться угрызениями совести, родственники должны были выкладывать нехилые суммы. Хотя, подозреваю, Ириной Георгиевной двигало не желание освободиться от забот. Она безумно любила Руслана – единственного сына, она бы не отказалась заботиться о нем, если бы могла. Получается, он дошел до такого состояния, что она не могла… От этого мне становилось еще страшнее.

А вот то, откуда она взяла деньги, меня не шокировало. Ирина Георгиевна была уважаемым человеком, профессором, ученой, она преподавала и писала книги, у нее всегда был неплохой доход, да еще дача, две квартиры… Ей было, что продавать, она могла себе позволить такие условия для Руслана, только вряд ли это уменьшило ее боль.

Почему она не сказала мне? Потому что считала, что мне будет все равно? Мне не было бы все равно… Но сложно сказать, готова ли я была услышать. Я и сейчас не готова, а что толку? От меня уже ничего не зависит.

В «Серебряном бору» меня ждали. Дисциплина здесь была строгая – как в тюрьме, не меньше, но это и понятно. Въезд на территорию – только по паспорту, да и то для тех, кто в особом списке. Дальше все разграничено сеткой-рабицей, даже внутри периметра, чтобы пациенты могли пройти лишь на выделенные для них площадки. Повсюду дежурят охранники, иногда – с собаками… Гиблое место какое-то! Да и атмосфера такая… гнетущая.

В какой-то момент мелькнула шальная мысль, что Руслан тут вообще не при чем. Нет здесь его и не было никогда, а все это – для меня, просто повод загнать меня сюда, чтобы схватить, запереть…

Да, подкосила меня бессонная ночь! Мне потребовалось немало усилий, чтобы взять себя в руки, успокоиться, подготовиться к тому, что меня ждет. Я нужна Руслану, не время для детских фантазий!