Старый новый мир (сборник)

– Всем повезло меньше, чем тебе. – Мижан смотрит на грудь Роланы, которую почти не скрывает прозрачная ткань наряда. – Эта планета умирает.

– Я знаю, – Ролана заходит за ширму, переодевается и рассказывает о Жизель, которая забрала её с этой планеты.

– Так ты поэтому отвергала меня? – спрашивает её Мижан. Он заходит за ширму и нагло разглядывает её обнажённое тело. – Никогда бы не подумал, что тебе нравятся девушки.

– Я тоже не думала… – Ролана просит его отвернуться. Мижан не двигается, рассказывает о нагвалях. – Так ты видел их на улицах города? – спрашивает его Ролана. Она стоит к нему спиной и одевается, старается не спешить, не суетиться.

– Я встретился с одним из них пару ночей назад. Шёл от женщины и увидел эту тварь… – Мижан бормочет проклятия, снова спрашивает о Жизель. Ролана игнорирует вопрос, спрашивает о резервациях, о родственниках.

– Твои родные перебрались в город, – говорит ей Мижан. – Как думаешь, как они отнесутся к тому, что ты живёшь с женщиной?

– Им не нужно об этом знать.

– И ты не собираешься познакомить их со своей… – он использует грубое ругательство. Ролана обижается, оборачивается, хочет ударить его по лицу, зная, что мужчины ноаквэ никогда не могут ответить, но Мижан ловит её руку. От него пахнет алкоголем. По лицу катятся крупные капли пота. – Ты уже не ноаквэ, – шипит он. – Как только легла в постель с женщиной, уже не ноаквэ. Так что не думай, что я боюсь тебя. Всё изменилось. Мы изменились.

– Отпусти меня! – Ролана освобождает руку, идёт к выходу. – Ты мне противен!

– Потому что я мужчина?

– Потому что ты был другим!

– Ты тоже была другой.

– Я не изменилась. – Ролана выходит в коридор. Мижан выходит следом за ней.

– Я видел твой танец, – кричит он ей вслед. – Ты завела всех мужиков в баре! И не говори, что не хотела этого! Не говори, что это не завело тебя!

– Пошёл к чёрту! – кричит ему Ролана. В баре её встречают новым свистом. Она не обращает внимания, идёт за свой столик и говорит Жизель и её родителям, что хочет уйти.

– Ещё бы не хотела! – кривится мать Жизель, говорит, что гид в отеле советовал ей ресторан «Звёздный путь». – Говорят, это по-настоящему приличное место. – Она награждает Ролану многозначительным взглядом. Ролана не реагирует. Они выходят на улицу. Солнце садится, оживляет тени. Ролана рассказывает о нагвалях. Говорит, что из-за этого планета Хинар вымирает, становится заброшенной. Жизель не верит. Родители Жизель не верят. А если и верят, то ставят это очередным укором.

Глава четвёртая

«Звёздный путь». Жизель настаивает, чтобы родители заказали отдельный от них с Роланой столик. Она заказывает вино и ужин из кролика. Гладит под столом ногу Роланы и говорит, что совсем забыла, как сильно возбуждали её танцы Роланы.

– Твои родители считают меня шлюхой, – говорит ей Ролана. Жизель заверяет её в обратном. Отец зовёт её на пару слов. Она извиняется, оставляет Ролану одну. Оставляет в ресторане, который прежде не могла посетить ни одна танцовщица. Ролана вспоминает пару свиданий, которые ей назначали здесь. Назначали на одну ночь. Она помнит те дни, но они кажутся чужими, словно их прожил кто-то другой. Но это чувство не только в прошлом. Оно здесь, вокруг. Ролана чувствует себя белой вороной, на которую все смотрят. Здесь, в этом некогда дорогом ресторане. Люди указывают на неё пальцем и вспоминают её танцы. Танцы, за которые ей никогда не было стыдно, за исключением сегодняшнего дня. Но где-то в глубине, в груди, появляется безразличие. Чем посетители этого ресторана отличаются от посетителей бара, где сегодня она танцевала? Ролана оглядывается. Если забраться на стол и устроить ещё одно шоу, разве это не превратит людей в дикое стадо, разве это не разожжёт в них огонь? Верно. Люди везде одинаковы. Они любят, ненавидят, презирают, боятся, уважают… Все они просто ингредиенты одного большого пирога. Но вот представляют они себя по-своему. Все видят себя особенными. Более сексуальными, более правильными, более порочными, более богатыми, более злыми… Ролана вспоминает Мижана. Нового Мижана, который пришёл к ней сегодня в гримёрку, и сравнивает с тем Мижаном, которого знала прежде. Изменилось место, изменились люди. Человек поднимается выше или опускается ниже, и его уже не узнать. Взять хотя бы людей в этом ресторане. Большинство из них уравновешены, говорят неспешно, держат ровно спину, а их голова всегда чуть-чуть приподнята вверх, чтобы смотреть на собеседника как бы свысока. Они любят проводить вечера в тесной компании, беседовать с друзьями, но заберите у них билет на благополучные планеты, лишите всех капиталовложений и доходов, поселите в крохотную квартиру стандартного рабочего класса Хинара, где большую часть свободного пространства занимают кровати детей и их собственная, добавьте страх перед сказками о нагвалях, и вот тогда посмотрите, что с ними станет. Это будут те самые сгорбленные, увядшие и усталые ноаквэ, которых так сильно презирают туристы, считая отбросами общества. Конечно, эти отбросы живут без грандиозных идей и целей, ограничиваясь тем немногим, что у них есть, но вовсе не потому, что им не надо большего; просто они чётко понимают ту планку, которая повешена для каждого из них от рождения. И надеяться, что эта планка когда-нибудь поднимется, зачастую так же бессмысленно, как и верить в то, что кислое пиво в кружке чудесным образом превратится в сладкое вино. Ролана смотрит на родителей Жизель. Нет. Все люди одинаковы, вот только признавать этого никто не хочет. Они рисуют себе образы добра и зла, навеянные тем бытием, которое у них есть, и не хотят видеть ничего другого. Не хотят понять никого другого. Ролана выпивает третий бокал вина. Алкоголь разжигает обиду, но кроме обиды есть и что-то ещё. Мижан. Воспоминание о нём обжигает грудь, спускается вниз, в живот. В ушах звенят его слова. Кажется, что можно ощутить его запах. Ролана оглядывается, невольно вспоминая оставшихся в прошлом мужчин. Нет. Сейчас у неё есть Жизель, и всё остальное станет лишь дешёвым разменом. Ненужным разменом. Ролана старается ни о чём не думать, ничего не вспоминать. От выпитого голова начинает идти кругом. Мир эмоций стирается. Она – машина. Она воспринимает мир таким, какой он есть. Ароматы женских духов, манящий запах пищи, негромкая музыка, голоса людей. Множество ярких неоновых лучей слепят глаза. Они отражаются от паркета, бокалов, столовых приборов, ювелирных украшений посетителей. Они приносят в мир множество бликов и живут коротким мгновением блика. Есть лишь настоящее. Жизнь кажется сочной, наполненной неповторимым многообразием событий и лиц, в круговороте которых Ролана чувствует себя крупицей, крохотным мгновением времени в бесконечном бытие вселенной. Но здесь, в этом мире, она равна каждому человеку вокруг и каждый равен ей. Все свободны и в тоже время все зависимы друг от друга. Здесь и сейчас. Ролана видит незнакомую светловолосую женщину. Женщина смотрит на неё, улыбается ей. Женщина у стойки бара с бокалом красного густого вина. «Я вас знаю?» – спрашивает её Ролана одними губами. Женщина снова улыбается, идёт к столику, за которым сидит Ролана. Её бедра плавно раскачиваются из стороны в сторону, словно в такт мелодии, которую слышит только она, ноги ровно ступают по выверенной сознанием прямой линии, взгляд направлен на Ролану.

– Я видела твой танец в баре «Ночь ритуалов», – говорит она, и, не дожидаясь приглашения, садится за столик. Её зовут Ваби, и она болтает без умолку последующие четверть часа, пытаясь уговорить Ролану дать ей пару уроков танцев. – Тебе нравятся мои ноги? Тебе нравится моя грудь? У меня очень пластичное тело. Может быть, закажем по бокалу вину? – Вопросы летят один за другим. – Я заплачу за пару уроков.

– Дело не в деньгах.

– Тогда в чём? В твоей женщине? – Ваби смотрит на Жизель. – Это ведь твоя женщина? Я правильно всё поняла?

– Отчасти.

– Боишься, что она будет ревновать?

– Нет.

– Значит, договорились?

– Тебе нужен урок танцев или свидание?

– Всего понемногу.

– Тогда я не согласна.

– Не согласна на уроки танцев или на свидание?

– Не знаю. – Ролана растерянно улыбается. Голова начинает кружиться ещё сильнее. – Кажется, я выпила сегодня слишком много. – Она поднимается на ноги, зовёт Жизель, но Жизель хочет остаться с родителями.

– Я провожу тебя до номера, – говорит Ваби. Они выходят из ресторана, но вместо того, чтобы идти к лифту, идут к выходу на улицу. Дежурный предупреждает их, что через полчаса двери будут закрыты.

– Хочу увидеть людей-нагвалей, – говорит Ролана своей новой знакомой. Ваби вздрагивает: сказки добрались и до неё. – Полночи на улицах, полночи вместе. Как тебе такое? – торгуется с ней Ролана. Ваби мнётся, тянет с ответом, но согласие уже блестит у неё в глазах предвкушением. Ролана видит это. Ролана обнимает её за шею и целует в губы. Дежурный притворяется, что ничего не видел, напоминает, чтобы они вернулись раньше, чем закроются двери. – Я знаю этот город, как родной, – успокаивает его Ролана. Свет и шум остаются за спиной. Они выходят на улицу. Ночь. Тишина. Сумрак окружает их, цепляется к ним. Ролана берёт Ваби за руку и тянет за собой, в темноту. Ваби спрашивает о второй половине ночи, спрашивает о том, куда они пойдут, если в отель их не пустят. Ролана говорит, что на ночь закрываются только отели для туристов. – Я спрашивала сегодня, – врёт она. Домашние животные роются в мусорных баках. Улицу перебегает толстая крыса.

– Мне страшно, – говорит Ваби, оборачивается, чтобы видеть удаляющиеся огни отеля. Ролана молчит. Сердце в груди бьётся как-то неровно, словно не знает, чего ему ждать от этой ночи. Реальны ли истории о нагвалях или же это очередной трюк для туристов? В памяти всплывают животные с белыми высохшими глазами, которых Ролана видела в детстве. Воспоминания заставляют её поёжиться. Страх зарождается где-то в пятках, поднимается по ногам к животу, груди, сдавливает горло. – Ты точно знаешь, куда идти? – спрашивает Ваби, потому что отеля уже не видно. Он остался где-то далеко позади, скрывшись за чередой поворотов и грязных улиц. Ролана молчит. Город вдруг начинает ей казаться чужим и незнакомым.

– Здесь раньше всё было залито светом, – говорит она Ваби, словно извиняясь. Ещё одна жирная крыса пробегает у них под ногами. Ваби вскрикивает. Эхо подхватывает её голос, уносит вдаль узкой улицы. Снова наступает тишина. Тишина, в которой незамеченные днём звуки оживают, крепнут. Десяток жуков бежит по дороге. Слышен скрежет их крохотных лап о камни. Тени сгущаются у контейнеров. Собака лакает из ямы помои, которые кто-то вылил прямо из окна на улицу. Она видит чужаков, рычит, поворачивается к ним, показывая жёлтые клыки. Глаза у собаки белые, высохшие. Ваби вздрагивает, прижимается к Ролане. – Это же просто собака, – говорит ей Ролана, хотя страх заставляет её голос дрожать. Белые глаза собаки не двигаются. Белые глаза собаки мертвы. Как мёртв мозг собаки. Животное изменилось. Ролана знает это, помнит об этом. Сказки детства пугают. Сказки детства становятся реальностью. Теперь опасной кажется каждая тень. Мозг начинает работать как-то иначе. Он больше не подчиняется логике. Его ведут инстинкты. Нервы натянуты до предела. Внешне ничего не изменилось, но достаточно нежданного шороха, и ноги понесут тело прочь, побегут прочь. Ролана чувствует, как вздрагивает Ваби. Тень в перевёрнутом контейнере кажется похожей на человека, но это оказывается ещё одна большая крыса, запутавшаяся в пакетах. Человек стоит впереди. Незнакомец. Он неподвижен. Ролана не видит его лица, но может поклясться, что глаза у него белые, высохшие. Глаза нагваля.

– Это то, что я думаю? – плаксиво спрашивает её Ваби. Ролана хочет ответить, но не может – в горле комом стоит страх. Незнакомец прислушивается к ним, принюхивается. Воображение дорисовывает его мысли. Его голодные мысли, в которых он видит двух жертв. Двух аппетитных жертв.

– Бежим! – кричит Ролана Ваби и тянет в уходящий в сторону переулок. За спиной раздаются шаги погони. Воображение рисует шаги погони. Но обернуться страшно. Что если чужак бежит быстрее их? Что если у чужака есть помощник? Ваби спотыкается. Ролана не обращает внимания, лишь крепче сжимает её руку, чтобы не потерять в череде извивающихся улиц и переулков. Она не знает, куда бежит. Просто бежит, чтобы убраться подальше от страхов. Ноги сами несут её вперёд.

– Я больше не могу! – кричит Ваби. Несколько минут Ролана продолжает тянуть её за собой, затем останавливается, оглядывается. Страх отступает. Теперь на место ему приходит смех. – Ты что, спятила? – спрашивает её Ваби, с трудом переводя дыхание.

– Думаешь, это был нагваль? – Ролана оглядывается по сторонам, всё ещё продолжая смеяться.

– А ты, чёрт возьми, думаешь, кто? – злится на неё Ваби.

– Думаю, просто человек. – Ролана становится серьёзной, оглядывается по сторонам. Кажется, что вокруг ничего не изменилось: всё те же улицы, что и прежде. Но они далеко от отеля. Ролана знает, что далеко.

– Мы заблудились, да? – спрашивает её Ваби. Ролана говорит, что нужно идти вперёд. Ваби снова злится. Тишина сгущается. Эхо разносит звуки шагов.

– Где-то здесь должен быть бар, – говорит Ролана, начиная узнавать дома. Несколько минут они идут по пустынной улице, затем слышат далёкий звук музыки. – Я же говорила! – улыбается Ролана. И снова оживают воспоминания. Но на этот раз они не несут страх. На этот раз воспоминания тёплые и светлые. В них есть горячая еда и холодное пиво. В них есть сладкий курительный табак, от которого ноаквэ так часто видят духов. Тяжёлая дверь закрыта. Такая знакомая тяжёлая дверь. Ролана стучит, называет своё имя, называет имя своего друга, который владеет этим баром. И дверь открывается.

– Совсем не похоже на «Ночь ритуалов», – говорит Ваби, оглядываясь по сторонам. Охранник проводит их за свободный столик. Официант приносит два пива. Курительный кальян дымится в центре стола. Синий дым клубится под потолком. Посетителей немного, но никто не обращает внимания на чужаков. Ролана видит толстяка ноаквэ, идущего к ним и весело улыбается ему. Хозяин бара улыбается ей в ответ. Его зовут Гиливан. Ему почти сорок, и он всё ещё влюблён в Ролану. В эту странную, непостоянную ноаквэ.

– Я думал, что никогда уже не увижу тебя, – говорит он, целуя её в губы. Поцелуй должен быть дружеским, но Ролана знает, что это не так. Гиливан знает, что это не так.

– Я думала то же самое о тебе. – Ролана знакомит его с Ваби.

– Тебе стали нравиться женщины? – спрашивает Гиливан, сверкая чёрными глазами.

– Мне нравятся люди.

– Тогда не всё потеряно! – Гиливан насыпает в кальян новую порцию курительного табака. Ролана убеждает Ваби попробовать.

– Мой народ верит, что это помогает видеть духов, – говорит Ролана, но Ваби уже не слушает её. Дурман подкрадывается к сознанию, подчиняет его. Ваби откидывается на спинку стула и смотрит в потолок, где вместо дыма видит синее небо.