– Ладно. Пошли, – тщательно застёгивая все пуговицы на пальто, отозвался мальчик.
Они выбрались из толчеи и вышли на улицу. Морозный воздух сразу обжёг лицо. Ребята подняли воротники тёплых пальто и зашагали по затянутым туманом улицам.
Вася первым нарушил молчание и мрачно сказал:
– Завтра, или никогда. Понял, Саша?
– Понял.
– Пойдёшь? – Голос у Васи дрогнул.
Верный товарищ и сосед по квартире Саша Мыльников опять слегка усмехнулся и ответил:
– Я всё-таки не совсем понимаю, для чего это нужно?
– Но ты друг?
– Понятно…
– Так неужели ты не понимаешь, что если мы найдём мамонтовый зуб, то к нам будут ходить на экскурсии со всех школ!
– А почему не в музей? – спросил Саша.
– Ну видишь ли… Ведь с этого мы и начнём создавать свой музей. Школьного музея нет ещё ни в одной школе.
– Это ценная мысль, – солидно сказал Саша.
– А ты как думал? – сдерживая гордость, ответил Вася.
– Но я не совсем верю в этот зуб… в то, что нам удастся найти его.
– Ты удивительный человек! – Вася забежал чуть вперёд и повернулся к Саше. – Ты никому и ничему не хочешь верить. Ведь сколько раз и твой отец, и мой говорили: на старых разрезах, где они выкопали два мамонтовых зуба, остался ещё один. Им не хотелось вырубать его из вечной мерзлоты. А мы вырубим! Нам захочется!
– Ну, я понимаю… – Саша остановился. – Ты хочешь, чтобы твоя школа загремела. Но ведь моя школа уже гремит.
– Но ты друг? – остановился Вася, в упор глядя на Сашу.
– Понятно… – уже не так уверенно, как прежде, ответил Саша и задумался.
– Я тебе так скажу! Если мы найдём два мамонтовых зуба, один будет твой, – великодушно и в то же время очень дипломатично сказал Вася. – Так как? Пойдёшь со мной?
Саша покосился на него и промолчал.
Конечно, Вася друг, но помогать ему доставать зуб и, значит, давать ему возможность обставить двадцать первую школу – дело непростое. Хотя почему, собственно, там не может быть двух зубов? Ведь известно, что в ледяном панцире вечной мерзлоты, покрывающей огромные северные пространства Сибири, находили не только мамонтовые зубы. На столе у Сашиного отца лежит нож для разрезания бумаги, сделанный из мамонтовых клыков – бивней. Это подарок искусных чукотских косторезов. Почему же в старых разрезах, в которых геологи искали какой-то важный минерал, не может быть не только мамонтовых зубов, но и бивней? И Вася, и Саша недаром сыновья геологов – они знают, что необыкновенная сибирская земля хранит в себе ещё и не такие тайны.
– Ладно, – сказал Саша и решительно двинулся вперёд. – Я пойду. Но с условием: если мы найдём что-нибудь, всё пополам. Хорошо?
– А если будет только один зуб?
– Гм… Тогда так. В своём музее ты напишешь: «Найден совместно с пионером двадцать первой школы». Ладно?
Вася долго молчал. Выхода у него не было. До старых разрезов – километров десять. Идти туда одному страшновато. Да и с кем же идти, если не со старым товарищем? Вместе они переезжали из города в город, когда их отцов, работающих в одной геологоразведочной партии, переводили в новый район. Всегда учились в одной школе и сидели на одной парте. И не их вина, что им пришлось расстаться.
Когда мужские и женские школы стали соединять, Сашу оставили, а Васю Голубева перевели. Все, кто знал Васю, не очень удивлялись этому. Он с головой погружался во всякие общественные затеи, был душой совета дружины, отлично рисовал и вечно что-нибудь мастерил: то ультракоротковолновый приёмник, то модель паровой машины, то электрическую мясорубку. Понятно, что времени для домашних заданий у него было не много. Но даже и то время, которое всё-таки оставалось у него, он использовал для занятий в секции юных боксёров, осваивания лыж, коньков и особых беговых санок, к которым он приспособил парус и они могли катиться по замёрзшей реке, как лодка. Словом, преуспевая почти везде, Вася Голубев получал иногда не только тройки, но и, к своему величайшему удивлению, даже двойки. Как они прорывались в тетради, для него оставалось страшной тайной.
Саша Мыльников был человеком спокойным, уравновешенным и не очень спешил выполнять пионерские задания. Возиться со строительством моделей он не любил и собственных изобретений не имел. Но зато он любил спорт и стихи. Однако это не мешало домашним занятиям, и Саша был одним из лучших учеников класса.
Видимо, за всё это Сашу очень уважала Васина мама, и с этим, к сожалению, приходилось считаться, потому что, когда Вася собирался уйти из дому в одиночку, это было одно, но когда он предупреждал, что уходит с Сашей, – совсем другое. В первом случае мама обязательно читала долгие и нудные наставления и иногда просто не отпускала, а во втором даже слова не говорила.
Понятно, что, если Саша не согласится с Васиным предложением, нечего и думать о походе за мамонтовым зубом: одного мама всё равно не отпустит. Поэтому волей-неволей пришлось соглашаться.
– Хорошо! Напишем: «Найден совместно с пионером двадцать первой школы».
– Александром Мыльниковым?
– Александром Мыльниковым, – покорно согласился Вася, стараясь не очень сердиться.
– Ладно. Я пойду.
– Тогда так. Ты берёшь топорик и спички. Я возьму лопату и немного керосину, чтобы разжечь костёр и растопить мерзлоту. Нужно взять хлеба и консервов.
– Консервы я возьму, – решил Саша. – У нас есть. Когда собираемся?
– В восемь утра ты зайдёшь за мной.
– Почему я – за тобой?
– Ну видишь ли… мама…
– Ага, ну понятно. Значит, всё?
– Всё! И будь спокоен – мамонтов зуб у нас будет!
– Конечно, – почему-то не совсем уверенно сказал Саша.
Глава вторая
Печальное начало
Всякую маму надо знать. Свою маму Вася Голубев знал очень хорошо. Когда он сказал, что собирается на дальние разрезы, она возмутилась:
– Это что ещё за глупости? Мороз под тридцать, вот-вот начнутся весенние метели, а он собрался в сопки! Никуда я тебя не пущу!
Вася вздохнул, отвёл в сторону свои совершенно чистые, безгрешные глаза и сокрушённо сказал:
– Вот всегда так: одному нельзя. Договоришься с Сашкой – опять нельзя. Сиди дома, а все ребята уходят на лыжах.
Он повернулся и пошёл к своей кровати, стараясь идти как можно расслабленнее, слегка подрагивая плечами. Могло даже показаться, что он плачет. Мама сейчас же спросила: