Злое небо

– Он к вам приставал? – профессор спешно присоединился ко мне. После душа его вьющиеся волосы пришли в еще больший беспорядок, да и весь он выглядел каким-то нескладным, тщедушным и потерянным. Одежда мешком висела на исхудавшем теле.

– Знакомился. Видимо хотел создать клуб по интересам.

– Будьте осторожны. Не стоит наживать врагов, которые могут усложнить жизнь там. Но и демонстрировать слабость было бы ошибкой.

– И что же делать? – поинтересовалась я.

– Быть собой. Не смотря ни на что, – твердо изрек Толкен.

Здесь не было одиночных камер, здесь не было элементарных удобств. Для тех, кто попал сюда лишь для того, чтобы утром навсегда уйти имелось три широких лежанки из не струганного дерева, умывальник и сортир. Зэки довольно щедро уступили мне целую лежанку, разместившись кое-как на полу. Как шепнул мне профессор, наблюдая, как я обустраиваю спальное место, это было данью уважения человеку, убившему тюремщика на «Медузе». Слухи разносятся быстро. И я боялась… Чего именно, я не знала. Как еще можно наказать человека, и так отправляемого на смерть?

Все произошло где-то спустя час, после того, как мы расположились, и кое-кто успел задремать, подкошенные нелегким днем. Мне не удавалось расслабиться. Тело было напряжено, разум отказывался махнуть на все рукой и плыть по течению, упрямо подсовывая варианты дальнейшего развития событий. От того, что они были неутешительными, спокойнее не становилось.

– Заключенная Перил! – меня буквально сдернуло с лежанки. – К Коменданту!

Меня вели мимо камер, но мне казалось, что я стою на месте, и это они движутся навстречу мне. Когда тяжелая металлическая дверь оказалась распахнутой прямо перед моим носом, я сделала шаг внутрь и замерла. Толчок в спину убедил меня подойти поближе к Насри.

Он восседал в огромном кожаном кресле, с трудом умещавшим его тушу. Я посочувствовала бессловесному предмету и опустила глаза вниз, как меня учили.

– Итак, моя заблудшая овца, мне доложили, что вместо того, чтобы встать на путь исправления, ты занялась душегубством. Это правда?

Меня больше забавляло, когда он говорил по фене. Но, пришлось лишь вздохнуть и кротко кивнуть головой.

– Ты убила своего тюремщика. При исполнении, вероломно напав на него сзади!

Я подняла на Насри взгляд и тут же опустила. Мужик вошел в раж, и несоответствие фактов его ничуть не смущало. Главное, чтобы ему не пришло в голову меня допросить с пристрастием. Вспомнив про его любовь к стоматологии заранее решила признаваться во всем, в чем ему придет мысль меня обвинить. Главное, пережить эту ночь. А дальше…

– «Ты имеешь право отвечать, когда спрашивают, и молчать, когда не спрашивают. Это твоя свобода выбора, мразь!» – процитировав чье-то изречение, он кивнул замершему сзади меня конвоиру, и я упала от сильного удара по ногам.

Ирония заключалась в том, что меня вроде бы ни о чем и не спрашивали. Скорее всего, это – воспитательная беседа, которая должна была закончиться либо увечьями, либо смертью. Я готова была рискнуть и поставить на первое. Не захочет он марать об меня руки здесь и сейчас. Марать, выражаясь фигурально. И я снова поморщилась, ощутив новый удар по печени.

– Уберите ее отсюда, – брезгливо прошипел комендант, когда после следующего удара кровь, из рассеченной губы полилась на ковер, – и приберите здесь.

Транспортировку моего тела на место ночлега помню смутно, я была благодарна уже тому, что меня вернули. Профессор не спал. Охнув, извлек серый от грязи платок, смочил его в раковине, и постарался остановить кровь из разбитой губы. Пока он со мной возился, из нашей камеры вывели еще троих. Как я подозревала, комендант был сегодня в ударе.

– Я ждал, когда вас приведут, – шепнул он мне, – не мог поверить, что для вас все кончится именно здесь.

– Я тоже, – улыбаться было больно, но мне захотелось послать ему приободряющую улыбку, показать, что я в порядке.

– Но вам плохо! Как же вы сможете выдержать завтрашний день?

– Это будет завтра, – поморщилась я, старательно выбрасывая все посторонние мысли из своей головы.

Ночью началась метель. Снег валил плотной стеной, сужая видимость до минимума. Людей в полной темноте загрузили во флайер, достаточно тяжелый, чтобы выдержать сильный ветер. Нас осталось семнадцать человек, которым не нашлось места нигде. Напротив меня оказался татуированный приятель со свежим синяком. Он бодро подмигнул заплывшим глазом и отвернулся. Рядом сел профессор, видимо решив не оставлять меня одну ни на минуту. Подлетая к границе, так поэтично именуемой Насри Белой Пустошью, мы увидели в небе свечение, пока неяркое. Но с каждой минутой забирающее у темноты все больше пространства.

– Что это? – я ни к кому не обращалась, но ответил мне именно профессор.

– Сияние. На Земле полярные сияния наблюдаются преимущественно в высоких широтах обоих полушарий в овальных зонах-поясах, окружающих магнитные полюса планеты. А здесь… Это всего лишь искусственный эффект, созданный при терраформировании. Иллюзия, и ничего больше, – Толкен печально вздохнул.

Я промолчала, думая о том, что фальшивой, оказывается, может быть не только твоя жизнь, но и целая планета.

Ледяной ветер ворвался во флайер, когда один из конвоиров отворил дверь. Транспорт так и не приземлился, из чего я сделала неутешительный вывод – нас высадят на планету немного странным способом. Когда двое зэков буквально вывалились налету, увлекаемые вниз тяжелыми мешками с запасами еды на несколько дней и прочими нужными мелочами, до меня дошло, что останавливаться и зависать тоже, в общем-то, никто не собирается. Флайер продолжал свой стремительный полет. Бросив на меня одобряющий, но слегка печальный взгляд, профессор также скрылся. Я встала, боязливо пробираясь к выходу. Когда до бушующей стихии оставалось всего несколько шагов, и ветер бил колючим снегом прямо в лицо, один из конвоиров схватил меня за руку. Мы оказались наедине на небольшом отрезке, скрытом от взоров остального персонала. Он притянул меня к себе и со злостью бросил:

– Получи подарок, сука!

Я вырвалась вперед, зависнув над снежной пропастью, которая сейчас казалась мне спасением, и почти не почувствовала резкую боль под ребром, короткий полет и удар, выбивший из меня дух, но оставивший одну-единственную ускользающую мысль: почему теперь?

3

Холод обжигал… Воздух казался острым и колючим. Он попадал в легкие, и превращался там в лед. Я чувствовала, как снег накрывает меня белой пеленой. Скоро не будет холода, не будет боли. Я просто уйду.

    Год назад.

С каждой секундой я отдалялась от Земли, зная, что увижу теперь ее не скоро. Мой короткий отпуск подходил к концу, родной дом, родители и сестренка, остались далеко позади, а впереди успешная, я надеюсь, карьера боевого пилота. Бывший курсант, а, ныне выпускница Звездной Академии Шания Перил, мечтающая о космосе, звездах и долгих межпространственных перелетах не должна быть слишком сентиментальной. Женщины-пилоты не редкость в нашем мире, и многие из них когда-то мечтали управлять военным крейсером, чувствуя в своих руках всю мощь многотонной махины, подчинявшейся легкому касанию руки. Но мечты имеют обыкновение не сбываться. Торговый флот охотно принимал на службу лиц женского пола, но в военных действиях посчастливилось участвовать лишь единицам. Их имена навсегда сохранились в истории военного флота, к сожалению, многие были внесены туда посмертно.

Тогда, пять лет назад, мне пришлось выдержать сложные экзамены и пройти большой конкурсный отбор. И я поступила. Поступила! Жизнь казалась мне, простой девчонке с древней Земли, волнующей и захватывающей, а сердце замирало в предчувствии чего-то необычного.

Официально Земля входила в Союз планет, охватывавший все терраформированные и заселенные людьми миры Солнечной системы, а, затем и части Галактики. Со временем рост населения Земли, изменения в экологии и климате создали критическую ситуацию, когда недостаток пригодной для обитания территории поставил под угрозу дальнейшее существование и развитие самой цивилизации. Терраформировать Землю не имело смысла. Слишком разрушительной для нее явилась урбанистическая деятельность человека. Она исчерпала свои природные ресурсы, и единственное, что могло ее спасти – объявление планеты чем-то вроде заповедной зоны, в надежде, что время сможет все исправить. Было принято решение о переселении людей на планеты, ставшие, впоследствии колониями сперва Земной Федерации, а, позже Союза планет.

Как это ни странно, но первыми колонистами стали диссиденты. Люди, по какой-то причине, не нашедшие понимания на своей планете. Они были изгнаны, либо сами приняли решение покинуть Землю. Среди них оказались ученые, врачи, писатели, художники. Колонии стали быстро развиваться. Стремительный скачек науки, техники, прогресс в медицине и генетике привел к значительному улучшению и продлению человеческой жизни. И вскоре земляне были вынуждены пользоваться помощью тех, кем еще недавно пренебрегли. Происходило формирование новых культурных, моральных и политических традиций, и вскоре жители еще совсем недавно одной планеты поняли: колонисты, что они уже давно перестали быть землянами, вследствие чего прекратили испытывать от них зависимость, а земляне, что жители колоний вполне могут обходиться и без них. Вот тогда Земля, на короткое время успевшая почувствовать себя Звездной империей, предложила планетам Союз. От такого щедрого предложения колониям было трудно отказаться… сразу. И они объединились, не видя другого выхода, мечтая, что со временем ситуация изменится, как бы невзначай направив все свои усилия на развитие оборонного комплекса.

Правительство Союза во главе с Премьер-Координатором создавая Империю своей мечты, покинули Землю, находящуюся, по их мнению, слишком далеко от театра каких бы то ни было действий. Столицей и главной планетой Союза была избрана экзопланета Сигма, «разогретая» до нужной температуры с помощью направленных ядерных ударов в залежи гидратов,[2 - Гидраты – продукты присоединения воды к неорганическим и органическим веществам.] что привело к выбросу в атмосферу парниковых газов. Жизнь новой главной планеты Союза началась с того, чем едва не закончилось существование Земли.

Человечество разрасталось, вырывая у Космоса все больше территорий, простирая свои руки в самые отдаленные уголки Галактики. И не всегда этот путь был легок и приятен. Нет, мы не встретили там злобных инопланетян. Пока… Но поняли, что человек может быть куда страшнее самого злобного чудовища, вышедшего из-под пера фантаста.

На старой Земле никогда не было мира. Люди всегда находили причину для убийства друг друга. Разбредшись по космосу, они придали своим распрям более глобальный масштаб. Появлялись те, кто поставил свои интересы выше интересов и жизни других. Когда-то они считались бы обычными бандитами, сейчас же гордо именовали себя космическими пиратами, видимо, отдавая дань некой романтике. И мы, ВВС Межпланетного Союза были призваны очистить космос от подобной угрозы (да, нам так же не был чужд романтизм, доставшийся в наследство от матушки-Земли), в идеале же нашей задачей была охрана отдаленных колоний от нападения, сопровождение грузов на дальние расстояния и наблюдение за вверенным пространством.

Подобное вялотекущее противостояние продолжалось не одно десятилетие. Время от времени раздавались здравые высказывания на тему: «если пираты существуют, значит это кому-то нужно», заканчивавшееся локальными чистками и увольнениями. Но в последнее время, помимо пиратов Союз столкнулся с новой угрозой. И шла она, как это ни странно, от его собственных колоний.

* * *

Меня куда-то тащили. Ускользавшее сознание на миг услужливо подбросило мне образ снежного чудовища, волокущего меня в свое логово с целью сожрать, но я вяло от него отмахнулась. Какая теперь разница, как закончится моя жизнь, если жить мне осталось слишком мало. Несмотря на то, что мое тело окоченело, я чувствовала, как с каждым вздохом из него уходит жизнь. Конвоир поступил мудро, не выстрелив в меня из лазерного оружия. И если меня когда-нибудь найдут, то вряд ли кто-то проявит заинтересованность к трупу с ножом под ребрами. Хотя… кто будет меня искать? Здесь, в ледяной пустыне.

Хотелось пить, и я с трудом облизала запекшиеся губы. На них уже был тонкий слой снега. Но этого показалось мало. Мне хотелось еще и еще. Я слабо дёрнулась, и вскрикнула от боли. Это заставило, тащившего меня, остановиться. Послышались шаги, и надо мной склонилась лохматая, белая фигура. Я закричала и, кажется, потеряла сознание.

– Ну и бабы нынче пошли, – чей-то грубоватый голос вонзался в сознание вместе с треском дров. Где бы я ни оказалась, здесь было тепло. И судя по тому, что кто-то рядом говорил, его обильная лохматость мне, похоже, привиделась. – Норовят грохнуться в обморок по малейшему поводу.

– У нее глубокая рана на боку, сильная потеря крови. Счастье, что она до сих пор дышит, – а вот этот голос был мне знаком, – не обижайся, что она не сразу тебя признала.

Откуда здесь Толкен? И кто тот, другой, что тащил меня по снегу?

– Смотри, кажись, очнулась? – надо мной склонилась бородатая физиономия, и я с удивлением узнала в ней татуированного мужика, что набивался мне в друзья. – Привет, красавица! Помнишь меня? Я Миха!

Миху я помнила, хотя не была уверена, что была представлена ему по всем правилам в нашу первую и последнюю встречу.

– Здравствуйте, – прошептала я, сглатывая вязкую слюну. Кто-то приподнял мне голову и влил немного теплой воды. Она имела странный и непривычный привкус, но казалась божественно прекрасной.

– Тебе больше нельзя. – Толкен помог мне занять удобное положение и я, наконец, смогла рассмотреть место, где мы находились. Это была небольшая пещера, вход в которую оказался завален большим камнем. Посреди весело горел костер. Над ним висел жестяной казанок с каким-то варевом, источавшим приятный запах.