Женька, или Одноклассники off-line

Кроме родителей к нам прийти никто не смог. Илья отрывался в шумной компании, Машка с Эдиком были, как и мы привязаны пока к дому. Тем не менее, мы всей семьей дружно повеселились, посмотрели «Новогодний голубой огонек» и довольно рано по Новогодним меркам разошлись.

– Первый раз я так тихо отметила Новый год, – грустно заметила я Женьке после того, как все ушли.

– Ничего, в следующем году мы сможем подкинуть Малыша маме и что-нибудь придумать повеселее, – обнадежил меня Женька. Мама действительно помогала безотказно, полюбив внука всем сердцем, постоянно повторяя: «Как он похож на маленького Женечку!». По большому счету Саша был сильно похож не только на маленького, но и на уже большого Женечку. У них были совершенно одинаковые глаза, а остальное для постороннего глаза значения не имело.

В январе мне позвонила одна из моих подруг. Мы сначала с ней вместе учились в школе, потом дружно поступили в один и тот же институт, в котором совершенно случайно нас распределили в одну группу. Там мы и проучились все пять лет, что повлияло на нашу дружбу даже больше, чем совместная учеба в школе. Мы иногда с ней созванивались, но встретиться все не получалось. Таня была не замужем и работала на небольшой фирмочке, которая торговала спортивными товарами оооочень мелким оптом. Таню с ее отличным английским наняли туда секретарить сразу после окончания института, платили прилично, и недовольна она была только тем, что на английском языке там говорить было решительно не с кем. Но ей обещали, что фирма откроет новые направления, и тут-то язык будет жизненно необходим.

Вырваться к Тане в гости мне было сложно – выходные мы с Женькой проводили по общему согласию вместе, а в будние дни днем Таня работала. Но в январе, поняв, что пересечься иначе будет нереально, подруга пригласила меня к себе на работу. Шеф уехал в командировку, остальных сотрудников было трое, и они совершенно не возражали против того, чтобы Таня сходила со мной на некоторое время поболтать в буфет.

Обсудив судьбы общих институтских знакомых, половина из которых сидела, как и я, дома с маленькими более или менее новорожденными детьми, а другая половина работала на более или менее крупных фирмах (некоторые даже на иностранных), мы перешли на личности. Таня пожаловалась на одиночество, полное отсутствие личной жизни и острую нехватку секса. Я на все вышеперечисленное пожаловаться не могла. Все чего мне не хватало, заключалось в отсутствии дискотек, походов с друзьями в кафе и ночных с ними же пьянок-гулянок. С последним, видимо, завязать придется надолго, так как Женька пил мало и вообще уставал на работе. Куда-то выбираться мы пытались, но вследствие регулярного кормления Малыша, надолго уйти мы из дома не могли. Только недавно стало возможно оставлять его на подольше, но все это никак не шло в сравнение с моей предыдущей бурной жизнью.

– А как у вас с сексом? – задала свой любимый вопрос Татьяна. Надо сказать, что все институтские годы она у нас считалась великим знатоком полового вопроса. Наше мнение о ней сложилось из-за многочисленных Таниных романов, о которых было известно только одно: «секс был на высоте» или «секс был не на высоте». Что под этим имелось в виду, нам спрашивать было неудобно, хоть порой и сильно подмывало.

– У нас с сексом хорошо, – выбрала я нейтральную фразу, так как не очень сама отчетливо понимала на высоте он у нас или нет.

– Что значит хорошо? Оргазмы испытываешь или нет? – голос, которым Таня задавала свои вопросы, сильно походил на голос врача, спрашивающего, не мучают ли вас головные боли.

– Я не знаю, – широко раскрыв глаза от осознания всего ужаса произносимой фразы, ответила я. Я и правда не знала. То есть слово уже, конечно, вошло в наш с подругами обиход, но что это и с чем его едят, еще так подробно не освещалось в каждом журнале, продающемся в газетном киоске. Обычно тема обсуждалась аккуратно, витиевато и сводилась к тому, что у некоторых и секса-то как такового не было, так как не все дети, как мой Малыш, тихо себе спали всю ночь и давали своим родителям заниматься в это время всем, чем душа пожелает. Хочешь тебе книжки читай, хочешь спи, а хочешь сексом занимайся. Большинство жили с родителями в одной квартире, что тоже слегка отягощало личную жизнь (у одной моей подруги, например, мама обожала неожиданно без стука входить в комнату дочери, когда она там уединялась вечером с новоиспеченным мужем).

Услышав мой ответ, Таня покачала укоризненно головой:

– Так я и знала! А ты говоришь «хорошо»! Плохо! – отрезала она безапелляционно. Я совсем растерялась. Мне с Женькой было хорошо, а то, что я не испытывала того, чего и сама не знаю, так это вроде и не страшно совсем. Таня криво ухмыльнулась:

– Это сейчас все нормально. Пока. До поры до времени. А потом у женщины начинается неврастения, портится настроение и она изменяет мужу. А все потому, что не испытывает с ним оргазма! – продекларировала Татьяна на весь, Слава Богу, пустой буфет. Танина фирма снимала комнату в помещении НИИ. Работников там при полном отсутствии зарплат и работы уже практически не осталось. Они все поуходили в отпуска за свой счет, а то и просто уволились в поисках хоть какого-то заработка в других местах. Те же, кто остался, носили с собой бутерброды и по буфетам не ходили. Впрочем, съестного там было немного – особенно не наобедаешься.

– Пока у меня неврастении нет, – пыталась я как-то обороняться.

– Будет! – заверила меня Татьяна, – но мы попробуем исправить ситуацию. У меня есть потрясающая книжка про все это дело. Я тебе ее дам, но с возвратом – это большой дефицит.

Итогом нашей встречи явилась договоренность встретиться снова прямо на следующий день, и я в полном шоке от всего услышанного поехала домой. В тот вечер Женька был совсем измотан, и ничем таким мы на сон грядущий не занимались. Я вздохнула с облегчением, потому что не знала, что теперь и делать – до прочтения книжки хотелось тихо залечь на дно и не высовываться.

Книга была довольно-таки тонкой, очень затрепанной и самое интересное, она была издана в Москве на русском языке! Я думала, что за такое сажают за распространение порнографии. Ан нет! Какая-то прогрессивная американка (хотя у них-то там это не прогресс, а обычное дело) описывала подробнейшим образом, что такое оргазм, где он возникает, как его в этом месте искать и находить-таки. Самое смешное, что все это предлагалось делать сначала без посторонней помощи, совершенно самостоятельно и только потом, обнаружив где и как у тебя все это работает, делиться полученным знанием с мужчиной. Американская писательница с пониманием относилась к тем ситуациям, когда мужчина был не в курсе того, что надо делать с женщиной, и для как раз таких бедняжек, не познавших радость бытия, она и накрапала свое гениальное творение.

Книжку я прочитала за один день. Женькина мама была отпущена отдыхать под тем предлогом, что она и так сидела с Малышом два дня подряд, а я, пользуясь тем, что Малыш читать не умеет и не понимает, что там с таким увлечением штудирует его мама, проглотила всю брошюру за один присест. Но вот с воплощением на практике мудрых советов было сложнее. Пришлось отложить на завтра.

Пришедший с работы Женька заметил, что я что-то задумчивая, и спросил не случилось ли чего. Хотелось честно сказать, что да, случилось, у меня нет оргазмов и их надо срочно искать. Но я сдержалась.

Утром следующего дня первым делом я позвонила Машке, чтобы спросить про ситуацию на ее сексуальном фронте. Ситуация вырисовывалась еще более безрадостная, чем у меня – не было не только оргазмов, не было секса как такового. Ребенок ночами спал плохо, Машка ничего не хотела, муж не настаивал.

Покормив Малыша обедом и уложив спать, я потопала в ванну – все эксперименты с достижением оргазма настоятельно советовалось проводить в теплой ванне с пеной, полностью расслабившись и сосредоточившись на процессе. Малыш днем спал долго и крепко, я надеялась, что ничего не будет мешать ни расслабляться, ни сосредотачиваться одновременно.

Из ванны я вышла уже через пятнадцать минут с чувством выполненного долга, окрыленная успехом и главное больше не переживающая по поводу того, что мне может грозить неврастения. Я поняла, что американская тетка права – если что, то можно вполне справиться с этим делом и самой. Но, с Женькой знанием поделиться было надо. Все-таки мы были ровесники, опыта большого у него в этом деле не было, а секс в нашей стране, как известно, до поры до времени отсутствовал. Винить мужа в чем-либо было бы глупо. Скрывать важнейшую информацию тоже.

В тот момент, если честно, мне хотелось обзвонить всех своих подруг и сообщить им радостную новость. А еще лучше откопировать книжечку и раздавать ее у метро всем женщинам вместо кришнаитских талмудов.

Вечером я несколько раз откашливалась и пыталась было начать разговор на несколько все-таки щекотливую тему. Потом бросив свои несчастные попытки, я решила просто подкинуть книжечку Женьке в портфель, с которым он ходит на работу. Пусть почитает и сделает все необходимые выводы сам.

На следующий день Женька позвонил с работы и спросил:

– Это твоя книга про секс лежит у меня в портфеле?

– Да, – проблеяла я в ответ.

– Ну хорошо тогда. Пока. – попрощался со мной мой муж.

Я стала ждать его возвращения, не будучи уверенной в исходе провернутой мной операции. Чего я боялась, я не знала. Может того, что Женька начнет меня пытать каленым железом и спрашивать, откуда я взяла книжонку, и не поверит, что у подруги (Женя был тихим ревнивцем, то есть в принципе он этого не показывал, но уж если показывал, то мало не покажется). Может того, что он обидится. Не знаю, но я побаивалась его возвращения.

Первая часть вечера прошла, как обычно – Женька тискал Малыша, ужинал, опять тискал Малыша, потом мы его дружно купали и укладывали спать. Наступал час Икс.

Мы очень-очень долго целовались в тот вечер, потом Женя быстро обнаружил все, что было нужно обнаружить, а я куда-то падала, взлетала, и в итоге, наконец, поняла, зачем здесь нужен мужчина. С ним ощущения были куда сильнее, с ним это было куда приятней, чем одной в ванной, пусть даже и с пеной. После всей этой феерии Женька сказал мне каким-то совсем не своим голосом:

– А я у тебя таких глаз никогда не видел!

И я решила отправить американке письмо с благодарностью от просветленной российской женщины (Советского Союза уже к тому моменту не было).

Посреди ночи мы свой эксперимент повторили еще раз и с того момента оргазмы прочно вошли в мою жизнь. Неврастения и измена мужу мне больше не грозили! (Я ошибалась, но даже не подозревала об этом – порой мы сильно бываем самонадеянны).

* * *

Я отсиживаюсь. Мать мне заметку прошлой осенью прочитала. Типа похожее убийство – тяжелым по голове. Я думаю, ну молодцы, не легким же бить. Это бестолку. Так особенно никого и не убьешь. Если только со страху помрет. Но, тем не менее, решил погодить пока. Да и есть над чем подумать. Есть, например, одна. Живет рядом, но отличница была круглая. Противная девка, вся в прыщах, а туда же, с норовом. Теперь работает на какой-то крутой фирме. Я ее встретил на улице. Она мне: «Работаю менеджером. Ну а ты что?». Я ей про ЖЭК. Она презрительно покивала головой… Менеджер. Кто это? Что менеджеры делают? Неважно. Важно, что лучше от этого она не стала. А живет, кстати, как и я в коммуналке. И туда же. Менеджер… блин.

Весна, 1992

Весной мне позвонила Татьяна и предложила поехать во Францию с Малышом на отдых на виллу. Их фирмочка начала делать попытки отправлять россиян за границу, и я была среди тех, кого Таня обзванивала, пытаясь по-прежнему на чистом русском языке уговорить ехать куда-то «в горы, но рядом с морем».

Почти одновременно позвонила одноклассница-риэлтер Анька и предложила нам «выезжать к чертовой бабушке» из нашей двушки в расположенную неподалеку трешку. Не то, чтобы Анька сильно пеклась о благосостоянии нашей семьи, просто наша двухкомнатная квартира должна была встать в какую-то гигантскую цепочку расселения, переселения и прочих комбинаций. Кому-то, причем, нужна была квартира именно в районе Белорусской.

Мы посмотрели трешку и решили ее брать. Тут уже стало не до Франции. Все деньги, отложенные на ремонт, мебель, дачу и просто жизнь мы без раздумий бухнули на расширение жилплощади. В этом вопросе мы с Женькой были полностью солидарны.

Состояние новой квартиры было не лучше, чем в предыдущей. Мы не погнушались перетащить ту немногую мебель, которая у нас стояла в старой квартире. Также перевозилась новая техника, которую Женька сумел приобрести за год и три выращиваемых мною цветка. У Малыша оказалось больше всех вещей: большая коробка с игрушками, куча одежки, уж не говоря о кроватке, манеже, коляске и стульчике. Его комната тут же обрела жилой вид. Наша с Женькой будущая спальня вообще пока стояла пустая, что сильно радовало Малыша – он уже начал ходить и комната без единого предмета мебели представляла для него огромный простор для передвижений.

* * *

Встретил Аньку. Идет с мужиком, меня типа не замечает. А я на зло к ней пру напрямик. «Привет, – говорю, – Анька. Чем дышишь?» Она рожу скривила, но отвечает: «Я риэлтер. Квартиры продаю.» Я ей: «Кого наших видишь?» Я это всегда спрашиваю, чтобы выяснять, кто где. Они радостно обычно отвечают, всех перечислят, кто, что закончил, где работает, ну и где живет. Самое для меня главное. Анька тоже слила информацию. Бывшая соседка, принцесса, опять переехала. Анька подсуропила. И мне, главное, тоже говорит: «Давай, расселю». А мне на хер? Нам и так хорошо. Если пожрать нет, так можно свистнуть у соседей. Я не злоупотребляю. Но так чуть-чуть можно. Мать иногда поорет с тетей Люсей. А так бы на кого орала? На меня! Надо мне это? Пусть на Люську орет.

Кто это риэлтер? Типа менеджера. Чушь какая-то…

Июнь, 1992

В июне Татьяна позвонила мне с совершенно неожиданным предложением: им требовался человек, который мог бы пожить в течение месяца на вилле во Франции. Суть их проекта заключалась в том, что шеф снял на все лето большую виллу в Грассе, местечке расположенном недалеко от Средиземноморского побережья Франции, и предлагал желающим (в основном желающих искали среди друзей и знакомых сотрудников фирмы) поехать туда отдохнуть. На вилле все время должен был дежурить кто-то из «своих», так как требовалось нанимать машину или микроавтобус для встреч и проводов гостей, организовывать желающим экскурсии и вообще решать все возникающие на месте проблемы.

В июне на вилле уже начал сидеть замдиректора с женой и ребенком. Но тут-то и выяснилось, что сидеть там должен человек, владеющий хотя бы английским языком, а желательно и как минимум основами французского. Дело приходилось иметь и с хозяевами виллы, которые периодически приходили для решения каких-то хозяйственных вопросов, с хозяином транспортной компании; туристы просили их сопровождать в рестораны и магазины. Ни замдиректора, ни его жена, ни тем более их маленький ребенок не говорили ни на одном из иностранных языков. То, чего они в свое время выучили в школе, было явно недостаточным.

Таню направляли во Францию в августе. Раньше она туда выехать не могла, так как ей только начали делать загранпаспорт, думая, что времени еще достаточно. Но замдиректора рыдал в трубку, говорил, что не выдержит и вернется раньше. Поэтому шеф со своей многоразовой визой срочно вылетал во Францию, чтобы прикрыть две июньские недели своим директорским телом. Татьяне было поручено найти супернадежного человека из своих, с действующим паспортом, для отправки на виллу с 1 июля.

Паспорт у меня был, но у меня еще был и ребенок. Татьяна об этом помнила – для «резидентов» была выделена отдельная комната, и в ней можно было жить в любом количестве, некие ограничения накладывал только метраж и количество койко-мест. Также мне обещали выплатить суточные и зарплату. Зарплата равнялась трехстам долларам США за месяц работы. Для 1992 года это были нормальные деньги.

Я согласилась.