Мобильник

– Гребаные штуковины. Никогда с ними не связывался. Переходящие минуты[40 - Тарифный план, при котором неиспользованные в этом месяце минуты переходят на следующий.]. Что за хрень?

Клай не знал. Том, возможно, знал, у него-то мобильник был, но Том промолчал. Наверное, не хотел продолжать разговор с лысым, не самая, между прочим, плохая идея. Клай подумал, что лысый многим напоминает неразорвавшуюся гранату.

– Город горит? – спросил лысый. – Так?

– Да, – кивнул Клай. – Не думаю, что в этом году «Кельты» сыграют на «Флит»[41 - «Флит-Центр» – основная спортивная арена Бостона, на которой проводят домашние матчи профессиональные баскетбольная и хоккейная команды города, соответственно «Кельты» и «Медведи».].

– Да и хрен с ними, – отмахнулся лысый. – Док Риверс[42 - Риверс Гленн «Док» Энтон – известный игрок и тренер, тренирует «Бостонских Кельтов» с апреля 2004 г.] даже инвалидов не смог бы тренировать. – Он стоял, наблюдая за ними, с бочонком на плече, по щеке текла кровь. Но теперь воинственности в нем поубавилось, на лице читалась чуть ли не безмятежность. – Идите, куда шли. Но я бы не оставался надолго так близко от города. Станет хуже, пока дело не пойдет на лад. Во-первых, пожаров будет гораздо больше. Вы думаете, все, кто ломанулся на север, не забыли выключить газовую плиту? Я в этом сильно сомневаюсь.

Они двинулись дальше, но тут же Алиса остановилась. Указала на бочонок.

– Он ваш?

Лысый рассудительно посмотрел на нее.

– В такие времена кто знает, чье есть чье, булочка моя. Прошлое тю-тю. Остается только настоящее и, возможно, будущее. Сегодня он мой, а если в нем что-нибудь останется, он, возможно, будет моим и завтра. Теперь идите. Поговорили и будя.

– Счастливо. – Клай вскинул руку.

– Не хотел бы я быть тобой, – ответил лысый без тени улыбки, но тоже вскинул свободную руку. Они миновали знак «СТОП» и перешли на противоположную сторону, как предположил Клай, Салем-стрит, когда лысый крикнул вслед: – Эй, красавчик!

Оба, Клай и Том, обернулись, потом посмотрели другу на друга, их губы разошлись в непроизвольной улыбке. Лысый с бочонком превратился в темный силуэт на поднимающемся к шоссе пандусе. Он мог бы быть и пещерным человеком с дубинкой на плече.

– Где теперь эти психи? – спросил лысый. – Вы же не скажете, что они все передохли, так? Потому что я в это ни хрена не поверю.

– Это очень хороший вопрос, – ответил Клай.

– Ты прав, твою мать, очень хороший. Береги эту маленькую булочку, – и, не дожидаясь ответа, мужчина, который победил в битве за бочонок пива, повернулся и растворился в темноте.

6

– Вот он, – сказал Том десятью минутами позже, и луна вдруг выскользнула из-за дыма и облаков, которые скрывали ее последний час или около того, словно этот коротышка в очках и с усиками дал команду небесному осветителю. Ее лучи, теперь серебристые, а не болезненно-оранжевые и ужасные, осветили дом, темно-синий, зеленый, а может, и серый. Без уличных фонарей определить цвет не представлялось возможным. Одно Клай мог сказать наверняка: дом ухоженный и симпатичный, хотя, возможно, и не такой большой, каким виделся с первого взгляда. Такому оптическому обману, конечно же, способствовал лунный свет, но еще больше – ступени, которые поднимались от аккуратно подстриженной лужайки к единственному на улице крыльцу с колоннами. Слева над крышей высилась сложенная из плитняка труба. Поверх крыльца на улицу смотрело слуховое окно.

– Том, он прекрасен. – Голос Алисы звучал слишком уж надрывно. Клай решил, что причина – крайняя усталость и близость к истерике. Сам-то он не считал дом прекрасным, но, безусловно, выглядел он как дом человека, у которого есть как сотовый телефон, так и все прочие прибамбасы двадцать первого века. Точно так же выглядели и остальные дома этой части Салем-стрит, и Клай сомневался, что многие из их обитателей разделили фантастическую удачу Тома. Он нервно огляделся. Все дома стояли темными – электричество отключилось… и, возможно, пустовали, да только он чувствовал следящие за ними глаза.

Глаза безумцев? Мобилопсихов? Он подумал о женщине во «властном костюме» и фее Светлой; о психе в серых брюках и рубашке с галстуком, превратившимся в лохмотья; о мужчине в деловом костюме, который откусил собаке ухо. Подумал о голом бегуне, протыкающем воздух автомобильными антеннами. Нет, слежка в арсенал мобилопсихов не входила. Они просто бросались на тебя. Но если в этих домах прятались нормальные люди… хотя бы в некоторых… куда тогда подевались мобилопсихи?

Этого Клай не знал.

– Не знаю, считаю ли я его прекрасным, – ответил Том, – но он стоит, где стоял, и мне этого достаточно. Я уже смирился с тем, что, придя сюда, мы найдем дымящееся пожарище. – Он сунул руку в карман и достал брелок с несколькими ключами. – Добро пожаловать, будьте как дома и все такое.

Они двинулись по дорожке, но не прошли и десяти шагов, как Алиса крикнула: «Подождите!»

Клай развернулся, ощущая как тревогу, так и крайнее утомление. Похоже, начал понимать, что чувствуют солдаты, которым приходится сражаться, не зная отдыха. Даже его адреналин, и тот начал уставать. Но позади никого не было, ни мобилопсихов, ни лысого мужчины с кровью на щеке, текущей из надорванного уха, ни даже пожилой толстухи, вещающей об Апокалипсисе. Только Алиса, опустившаяся на одно колено в том месте, где дорожка, ведущая к дому Тома, отходила от тротуара.

– Что там, сладенькая? – спросил Том.

Она выпрямилась, и Клай увидел, что она держит в руке очень маленькую кроссовку.

– Это «беби найк»[43 - «Беби найк» – линия кроссовок, разработанная и выпускаемая компанией «Найк» для малышей, которые только-только начали ходить.], – ответила она. – У тебя…

Том покачал головой.

– Я живу один. Если не считать Рафа. Он думает, что он – король, но на самом деле всего лишь кот.

– Тогда кто оставил ее? – Взгляд полных удивления, усталых глаз переместился с Тома на Клая.

Клай пожал плечами.

– Кто знает, Алиса. Можешь смело ее выбрасывать.

Но Клай знал, что кроссовку она не выбросит. И это ощущение dеjа vu[44 - Dеjа vu – уже было (фр.).] более всего дезориентировало его. Она по-прежнему держала кроссовку в руке, прижимая к груди, когда поднялась на крыльцо и встала позади Тома, который в темноте медленно перебирал ключи в поисках нужного.

Сейчас мы услышим кота, подумал Клай. Рафа. И точно, кот, который спас Тома Маккорта, приветственно замяукал по другую сторону двери.

7

Том наклонился, и Раф, или Рафер, сокращения от Рафаэля, прыгнул ему на руки, громко мурлыкая и вытягивая шею, чтобы обнюхать тщательно подстриженные усы Тома.

– Да, мне тоже недоставало тебя, – сказал Том. – Ты прощен, можешь мне поверить. – С Рафером на руках он вошел в дом, поглаживая его по голове. Алиса – за ним. Клай переступил порог последним, закрыл дверь, запер, заблокировал замок и лишь после этого догнал остальных.

– Следуйте за мной на кухню, – сказал Том, убедившись, что все в сборе. В доме стоял приятный запах полироли для мебели и, как подумал Клай, кожи – запах, ассоциирующийся с мужчинами, которые живут размеренной жизнью, и совсем не обязательно, чтобы среди составляющих этой жизни были женщины. – Вторая дверь направо. Держитесь ближе ко мне. Коридор широкий, на полу ничего нет, но с обеих сторон столики, а здесь темно, как у негра в шляпе. Сами видите.

– Образно говоря, – вставил Клай.

– Ха-ха.

– Электрические фонарики у тебя есть? – спросил Клай.

– И фонарики, и лампа Коулмана[45 - Лампа (фонарь) Коулмана – лампа, в которой источником света является горящий сжиженный газ. Названа по фамилии Уильяма Коффина Коулмана (1870–1957), ее изобретателя (первая модель появилась в 1901 г.) и создателя компании, которая эти лампы до сих пор и производит.], которая еще лучше, но сначала давайте доберемся до кухни.

Они двинулись по коридору, Алиса шагала между двух мужчин. Клай слышал ее учащенное дыхание. Она старалась сохранить хладнокровие в незнакомом месте, но давалось ей это с трудом. Черт, и ему было нелегко. Темнота не позволяла сориентироваться. Даже толика света очень бы помогла, но…

Коленом он ткнулся в один из столов, упомянутых Томом, и что-то на нем задребезжало, готовое разбиться. Клай зажал нервы в кулак, готовясь к грохоту и крику Алисы. В том, что она закричит, сомнений у него не было. Потом задребезжавшая штуковина, ваза или какая-то безделушка, решила, что ей еще рано превращаться в груду осколков, и осталась на месте. Однако они шли очень долго, прежде чем Том подал голос: «Все здесь? Берем вправо».

В кухне было практически так же темно, как и в коридоре, и Клай успел подумать о том, чего ему здесь недоставало, а Тому, должно быть, недоставало еще больше: зеленого свечения электронных часов на микроволновой печи, мягкого гудения холодильника, возможно, света в соседском доме, попадающего на кухню через окно над раковиной и оставляющего блики на кране.

– Вот стол, – раздался в темноте голос Тома. – Алиса, сейчас я возьму тебя за руку. Это стул, чувствуешь? Уж извините, если я говорю так, будто мы играем в страну слепых.

– Все нор… – начала она и тут же вскрикнула, заставив Клая подпрыгнуть. Рука легла на рукоятку его ножа (теперь он считал нож своим), прежде чем он успел осознать, что взялся за нож.

– Что такое? – резко спросил Том. – Что?

– Ничего, – ответила она. – Просто… ничего. Кот. Его хвост… по моей ноге.

– Ох. Извини.

– Все нормально. Так глупо, – добавила она с таким презрением к себе, что Клай поморщился.