По праву рождения

– Да нормально как… Пока ты про свою курсовую трещишь, я рядом посижу тихонько, послушаю… Глядишь, к чему-нибудь умному приобщусь, ага! Получается двойная польза! О чем там твоя курсовая, а?

– Я тебе уже рассказывала, Егор… О «яшкиных детях»… Это по повести Галины Щербаковой, она так с Чеховым пытается спорить… Долго объяснять, да и не надо, в общем… Если ты не помнишь ничего.

– Да вспомнил я, вспомнил! Там еще этот лакей Яшка… Будто бы он страшный хам, наплодил хамских детей по белому свету! Прикольно, ага… Вроде того, что нынче кругом одни хамы, да? Ну, так и покажешь на меня пальчиком своему преподавателю, а чего? Скажешь – вот, гляньте… Я вам такого хама домой привела для живого примера… Ты ведь меня хамом считаешь, я знаю!

– Ну зачем ты так, Егор… Не надо…

– А чего не надо-то, если надо? Ну да, я хам… Так и возьмись за мое исправление и перевоспитание, и флаг тебе в руки! Вот он, сам тебе с потрохами сдаюсь, не побрезгуй! Чего опять замолчала, а? Ладно, ладно, не бойся, это я шучу так насчет того, что вместе к преподавателю пойдем… Не пойду я никуда, не бойся. Я тебя у подъезда подожду, на лавочке посижу. Ты где сейчас, дома?

– Нет… Я на занятия еду. У меня сегодня три пары. А потом сразу к преподавателю промчусь. Так что извини…

– А чего сразу извини? Я тебя после третьей пары встречу и провожу!

– Да не надо, Егор…

– Надо! Что тебе, жалко, что ли? Может, я тебя увидеть хочу? Все, давай, до встречи…

Выйдя после занятий из института, Анеля и впрямь увидела Егора. Стоял в сторонке с букетом розовых роз, вглядывался в толпу выходящих студентов. И держал эти розы так, будто и сам себя стыдился. Мол, стою тут как дурак с чистой шеей… Настя Петрова, которая шла рядом, даже засмеялась тихо и проговорила насмешливо, наклонившись к Анеле:

– Смотри, до чего ты парня довела… Такими темпами он скоро стихи начнет писать и по-гусарски шпорами щелкать! А ты напишешь диссертацию на эту тему… Дарвин со своей эволюцией будет просто нервно курить в сторонке!

– Да перестань, Насть… Нельзя же так пренебрежительно говорить о человеке, перестань…

– Ну-ну! Я понимаю, конечно, понимаю! Ладно, иди, твой потенциальный гусар уже увидел тебя, занервничал! Успехов тебе в будущей диссертации, Никонова!

Настя засмеялась и убежала, и Анеле ничего не оставалось, как подойти к Егору, взять в руки протянутый букет розовых роз. И проговорить с легкой досадой в голосе:

– Ну зачем ты, Егор…

– А что, не надо было? Не угодишь тебе… И так не нравится, и этак… Или ты розы не любишь, другие цветы любишь?

– Да я не про цветы, Егор… Не надо было меня встречать, зачем? Я ж тебе объяснила по телефону, что к преподавателю после занятий поеду!

– А я тебе объяснил, что проводить хочу! Ну что тебе опять не нравится, что? Может, мне еще на одно колено надо припасть и к ручке твоей приложиться?

В голосе Егора слышался явный вызов, похожий на раздраженную обиду. И в то же время глаза у него такие были… Почти собачьи. Мол, не видишь разве, что я не в своей тарелке ради тебя… А ты… Не надо было встречать, говоришь… И цветам не шибко обрадовалась!

– Ладно, пойдем на автобусную остановку, мне нельзя опаздывать! – решительно произнесла Анеля, поправив лямку рюкзака на плече.

– Да зачем? Я сейчас такси вызову…

– Не надо такси, Егор! Поедем на автобусе!

– Ну ладно, как скажешь… Если тебе хочется в толпе ехать, как скажешь…

На остановке и впрямь было много народу, но Егор проскочил первым и ловко занял два места, усадил ее у окна и даже успел огрызнуться на какую-то тетку, которая, пока Анеля не зашла в автобус, попыталась усесться на занятое для нее Егором место. Перепалка получилась короткой, но довольно яростной, была остановлена пробравшейся к ним кондукторшей, вставшей на сторону Егора:

– Женщина, ну что вы вредничаете-то, успокойтесь уже! Не видите, кавалер для барышни своей место занял? Вишь, какая у него барышня-то, с цветочками… Любо-дорого посмотреть… Где сейчас еще такое увидишь-то, а? И не надо скандалить, лучше полюбуйтесь на них, красавчиков…

Тетка, претендовавшая на Анелино место, насупилась, но смолчала, лишь глядела исподлобья обиженно. Анеля хотела было подняться, чтобы уступить ей место, но Егор силой усадил ее обратно, дернув за локоть:

– Сиди… Правильно ей кондукторша сказала – пусть нами любуется… И тебе пусть завидует… Такого парня себе отхватила, ага?

И сам же засмеялся своей неуклюжей шутке и подмигнул Анеле – сиди! Ей ничего не оставалось, как отвернуться к окну… И подумать при этом с грустью – вот что бы сказала Настя Петрова, если б ей удалось понаблюдать всю эту картинку? Что Дарвин перестал нервно курить в сторонке и в ужасе схватился за голову? Или совсем упал в обморок?

Когда подошли к подъезду дома Анны Антоновны, Анеля повернулась к Егору, произнесла решительно, как смогла:

– Не надо меня ждать, Егор, пожалуйста! Может, я там долго буду! Иди домой, а? Ну правда…

– Никуда я не пойду… Чего ты меня гонишь все время! Дождусь тебя, потом погуляем… Не до ночи же ты будешь сидеть!

– Ну зачем, Егор…

– Зачем, зачем! Хочу я так, вот зачем! Иди, я здесь буду, вон на той скамейке… Буду сидеть и о тебе думать… Иди, а то опоздаешь, уже без пяти четыре! Нехорошо к преподавателю опаздывать-то, поди!

– Да, нехорошо… Ладно, тогда цветы возьми!

– А чего так?

– Ну что я с цветами зайду, мне неловко… Анна Антоновна подумает, что я для нее цветы принесла! А я ведь не в гости иду, я по делу!

– Ну ладно, если так… Ладно, с цветами буду сидеть…

Анеля сунула ему в руки букет, быстро подошла к двери, набрала на домофоне номер квартиры и тут же услышала приветливый голос Анны Антоновны:

– Да, Анеля! Заходите, жду вас!

Дверь щелкнула и открылась, и Анеля нырнула в нее, даже не обернувшись. И досадливо подумала про Егора – вот же какой настырный, а? Еще и с цветами этими так некстати…

Наверное, со следами этой досады на лице и позвонила в дверь, и она тут же открылась… Только встретила ее вовсе не Анна Антоновна. В дверном проеме стоял высокий парень с яркими улыбчивыми глазами. Такими яркими, что ей тут же захотелось зажмуриться.

Она потом долго вспоминала, как увидела его впервые. И ему тоже рассказывала, никак слов нужных не могла подобрать, пытаясь объяснить, что с ней произошло… Но ведь произошло, в самом деле! Сразу! В одну секунду! И слов таких наверняка уже нет, чтобы объяснить, давно все слова по всяким местам разобраны! Ну как, как выразишь это чувство словами? Голову потеряла? Остолбенела? Солнечный удар сразил? Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь?

Не думала она тогда о любви, вообще никаких мыслей в голове не было. Только крутилось где-то на краешке подсознания – дверью ошиблась, наверное… Сейчас он так и скажет – вы дверью ошиблись, закроет ее перед ней, навсегда и навеки!

Так и стояла перед ним остолбеневшая. И глаза распахнула, и рот некрасиво приоткрыла – ну совершенная идиотка, если со стороны посмотреть! И он тоже стоял молча, внимательно ее разглядывал, продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

– Матвей! Я же тебе сказала – я сама дверь открою, Матвей… – услышала она откуда-то издалека голос Анны Антоновны, и как будто ласковой рукой кто-то по напряженным нервам огладил, подарил осознание – успокойся, мол, глупая, он не закроет перед тобой дверь… Здесь Анна Антоновна живет, в этой квартире. А вот и она сама появилась, накинулась насмешливо на этого парня:

– Ну что ты мчишься вперед меня, кто тебя просит! Я ж говорю, это ко мне пришли… Смотри, напугал девушку до смерти!

И, повернувшись к ней, проговорила с вежливой улыбкой:

– Заходите, Анеля, не стесняйтесь… Проходите в гостиную… Сейчас мы с вами курсовой займемся. А может, вы чаю хотите, Анеля?

– Нет, нет, спасибо… – скукожилась от неловкости Анеля, переступая порог.

Матвей по-прежнему стоял в прихожей, смотрел на нее внимательно. Потом проговорил тихо: