Хлопок одной ладонью

Так и остались всего две возможности «избранным людям» перемещаться из «нашего ХХ» в «их ХХI» век и обратно. Та самая блуждающая в океанах «черная дыра», координаты которой Воронцов с Левашовым научились вычислять с достаточной для навигационных целей точностью. И – формула, добытая Шульгиным в предыдущем посещении Замка, которая перенесла его прямо на палубу «Призрака», на другой конец Земного шара и через…

А вот через сколько физических лет, установить так и не удалось, поскольку «летел»-то он не из Стамбула, а из Замка, куда попал тоже нематериальным образом. Но пользоваться этим путем произвольно могли только я и Сашка, остальных мы могли перетащить с собой особым и достаточно сложным способом. Причем в этом случае риск был сопоставим с первыми авиаперелетами через Атлантику.

И вообще, никакой более-менее понятной теории, хотя бы приблизительно объясняющей реальное взаимоотношение между двумя «братскими мирами», создать до сих пор не удалось. Теории, пригодной, чтобы описать периодически возникающие парадоксы асинхронно текущего там и тут времени. Бывало, что оно совпадало до секунд, потом вдруг начинало стремительно ускоряться в одном континууме и тормозиться в другом, и наоборот, естественно.

Но жить все равно было можно. И вполне прилично, время от времени организуя взаимные визиты.

Из сказанного следует, что в близкой перспективе нам Ростокина привлекать к активной работе нет необходимости.

Роль Левашова понятна. Он по-прежнему занимается техническим обеспечением всего проекта. Переориентировать его на оперативную деятельность бессмысленно и расточительно. По крайней мере сейчас. Настолько же глупо, как советским «стратегам» отправить сотню тысяч интеллигентов: музыкантов, литераторов, инженеров, студентов в московское и ленинградское ополчения, чтобы они там сгинули безвестно в бестолковых атаках и контратаках. В то время, как впятеро большее количество откормленных, мордатых парней самого боевого возраста продолжали охранять лагеря, в которых сидел тоже подходящий для войны контингент. Я не провожу никаких параллелей, это мне просто так, к случаю вспомнилось.

Для Берестина непосредственной работы тоже пока не просматривалось, но впоследствии как бы не пришлось ему снова почувствовать себя хотя бы командармом.

А вот Ирине и Сильвии дело нашлось почти сразу же.

Но, опять же, по порядку.

…Для второго визита в «наш» мир на Главной исторической последовательности Сашка пригласил меня.

Он сообщил, что намеревается продолжить процесс легализации за пределами Отечества, а также кардинальным образом решить финансовые вопросы. Чтобы мы здесь могли чувствовать себя не хуже, чем в уже освоенных нами местах. Он не привык затевать серьезные дела, имея в кармане восемь рублей и три талона на обед. На правах «старожила» вывел меня в город, показал, что здесь теперь и как.

Первые затруднения, совершенно нами не предусмотренные, по причине исторической отсталости, возникли именно с квартирой, которая казалась нам надежнейшей опорой и бастионом. Ан нет. Совсем тут другая открылась стилистика. С наступлением новых времен в ней в очередной раз сменились жильцы, да и во всем подъезде тоже (что нас как бы и не касалось), но на входе в подъезд появились броневые двери с домофоном и сурового вида консьерж в вестибюле. Просто так не войдешь и не выйдешь.

В свое первое посещение (вернее, возвращение после рекогносцировки) Шульгин имел от этого некоторые сложности, следовательно, вопрос нужно было решать радикально.

Поэтому мы, войдя «домой» внепространственно, отдохнув, обсудив диспозицию, запаслись всем необходимым и ушли, оставив консьержа в некотором недоумении. Не мог он вспомнить, как мы мимо него проходили с улицы.

Побродив немного по центру, отрываться от которого не собирались, нашли небольшую частную гостиницу в одном из арбатских переулков, где никого не интересовало наличие в паспортах постояльцев московской прописки (в советское время поселять в гостиницах местных категорически запрещалось). Заведение было уютное и с западным уровнем сервиса, но и цены, скажу вам, тоже ого-го. Если бы простому человеку, так месяц работай – день живи.

Проблему нужно было решить максимум за неделю, потому что каждый раз при возникшей необходимости вызывать по особой связи Левашова, с его помощью через внепространство заходить на Столешников, оттуда снова в гостиницу или наоборот – утомительно и нерационально.

По объявлению в газете выбрали на Петровке риелторскую контору, которая при визуальном осмотре показалась нам солидной. Выждали момент, когда внутри не было других посетителей, и вошли. Я придал себе вид респектабельного, до чрезвычайности надменного господина, с ног до головы одетого в шикарном магазине на Тверской, а Сашка сопровождал меня как бы в качестве управляющего делами.

Проще было бы наоборот, но ему захотелось потренироваться на вторых ролях.

Увидев, что на столе у старшего менеджера присутствует пепельница, я немедленно закурил тысячерублевую сигару, отнюдь не спрашивая разрешения. Да никто и не подумал возразить.

Вообще, если желаешь утвердиться в незнакомом обществе (малознакомой компании, казарме, тюрьме и так далее), нужно сразу начать слегка переигрывать. На повышение ставок, так сказать. Это и женщинам нравится, и признанных лидеров хоть ненадолго, но напрягает и дезориентирует. Само собой, при этом следует быть готовым взятую тональность подкрепить чем-то существенным. Если найдется некто, не желающий сдать позицию без боя.

Разговор у меня был короткий и деловой. Хочу приобрести две смежные квартиры в таком-то доме, номера такие-то и такие-то. Желание это безусловное, цена как самой недвижимости, так и посреднических услуг меня не интересует (в разумных пределах). Форма сделки и способ расплаты – на усмотрение владельцев. Наличные в рублях или валюте – пожалуйста, адекватный обмен на жилплощадь в любой элитной новостройке – тоже не вопрос. С доплатой за беспокойство.

Сотрудники агентства, при всей своей вежливости и готовности услужить (и заработать, само собой), выразили некоторое сомнение, что удастся уговорить сразу двух владельцев, причем одновременно и в сжатые сроки.

– Так для чего вы тут сидите? – холодно осведомился Шульгин у молодого лощеного менеджера. – Нам обратиться в другую фирму?

В новой Москве, к слову сказать, его ретрозамашки британского аристократа работали очень неплохо. Кто-то априори воспринимал как должное именно такой стиль поведения, а кто-то начинал соображать, что, наверное, это как раз только-только входящий в моду «новый стиль».

– Что вы, что вы, господин Шульгин, – косясь на врученную ему визитку, отвечал клерк, – наше агентство имеет весьма высокий авторитет на рынке недвижимости. И мы, разумеется, сделаем все возможное…

– Сделайте, сделайте, – благосклонно кивнул я. – И при разговоре с клиентами непременно заметьте, так, вскользь, что ни в коем случае не следует забывать мораль «Сказки о рыбаке и рыбке». Не зря ее в школе проходят. Наши предложения – очень хорошие, далеко выходящие за рамки общепринятых. Они же – окончательные. В случае недостижения консенсуса слишком несговорчивые могут оказаться в положении пресловутой старухи. Я достаточно ясно выразился?

Выйдя на улицу, мы дошли до Манежной площади, поразившей нас своей аляповатой бессмысленностью, заглянули в «Националь», в привычный еще по «тем» временам зальчик. Официантка с ногами суперзвезды и взглядом панночки из «Вия» подала меню и брезгливо сообщила, что цены обозначены в «у. е.».

– Девушка, вы никогда не слышали такое выражение: «Если ты спрашиваешь, сколько это стоит, значит, оно тебе не по карману»? Запишите где-нибудь. Можно – прямо на обложке. Вот этот коньяк – триста грамм, лимон, валованы с икрой, обоих цветов, потом – капуччино. Действуйте…

Снова закурили по сигаре. Оказывается, в Москве это опять вошло в моду, только если в 60-е годы лучшая кубинская стоила в пределах трех рублей, то сейчас цены были вполне сравнимы с теми, что я застал в странах, поддерживавших американское эмбарго в начале 80-х.

– Вживаемся помаленьку, – констатировал в пространство Шульгин. – Тебе не противно все время богатого хама изображать? Мне – моментами надоедает.

– Изображай себя, мэнээса с кандидатским дипломом. Останешься при всем самоуважении, а перекусишь пирожком в подземном переходе. – Я кивнул официантке, с нечеловеческой быстротой расставившей на столике заказ. – Сколько бы ты в этот «Националь» в очереди простоял, и как бы тебя с твоей десяткой в кулаке здесь обслужили? И что тебе не так? Будто твой Грин в Лондоне с обслугой вась-вась держался… Особенно если она дурацкие замечания тебе делала.

– Оно конечно, ангелов мы из себя не строили, особенно в Гражданскую, но тут, понимаешь ли…

– Ага! Футурошок, наконец, достал. Там растленный Запад и исторический капитализм на своей высшей стадии, а тут вдруг – был «образцовый коммунистический город» и сразу такое! А чего ж ты хотел, братец? Я так скажу – ты тут не был в девяносто первом, а я был. Вот бы тебе сравнить, что было и что стало. Грязь, вонь, темнота и разлитая в воздухе тоска, бессмысленная и беспощадная. Укрыться от которой можно было в редких, до удивления жалких «кооперативных» кабачках. Бр-р…

От воспоминания меня даже передернуло.

– А теперь, ты полюбуйся, – я указал сигарой за окно. – И Иверскую восстановили, и люди на людей похожи, и вообще чистый Париж. Всего-то за двенадцать лет…

– Так-то оно так, а все равно тягомотно на душе. Окончательно, значит, нет у нас Родины. Как кому, а мне в той Москве уютнее было.

– Тебе, значит, все прелести и радости свободных миров, а этим вот, – я снова указал сигарой на мельтешащие мимо окна толпы прохожих и потоки автомобилей, – для твоего душевного спокойствия лучше бы еще сотню лет социализм строить… Да ты посмотри, девочек сколько красивых стало! В наше время если б две-три таких на целый институт нашлось, и то я не знаю! А здесь – роты и батальоны на одном всего лишь квартале. В ограниченный отрезок времени.

– Когда тебе исполнится шестьдесят, пропорция возрастет еще больше. И хватит, – прервал тему Шульгин, – а то это уж слишком начинает напоминать наш тогдашний разговор с Олегом. Как думаешь, с квартирой выгорит?

Конечно, позарез нам нужна была только одна, «та самая», а о второй мы завели речь с риелтором больше для маскировки своей истинной цели. Да и в прессе читали, что сейчас здесь модно скупать целые этажи и устраивать гигантские апартаменты, художественные салоны для избранных, а то и «аристократические» дома свиданий. Нет, и в оперативных целях две смежные, конечно, удобнее.

– Должно, – дернул я плечом. – Живет там, по нынешним меркам, не бог весть какая птица. Подумаешь, пять автозаправок держит. За сколько лет даже на приличный ремонт не разорился.

//Позднее мы узнали новый термин – «евроремонт». По сути то же самое, но с понтами.//

Уговорим. В крайности, ты к нему наведаешься в известном виде и намекнешь, что бензоколонки – объект повышенной пожароопасности, а далеко не все клиенты вовремя успевают тушить сигареты, въезжая на территорию.

– На статью такой визит тянет, – меланхолично заметил Шульгин.

– Равно как вообще вся наша деятельность в обозримом прошлом и настоящем. Давай о другом поговорим. Я прикинул, сейчас в нашем распоряжении, в закромах, наличествует примерно семьсот тысяч долларов, полмиллиона евро, еще какая-то расходная мелочь в фунтах… Плюс сорок миллионов рублей тысячными бумажками и пятисотками. Очевидно, «домовой» нашей квартиры счел, что для первичного обзаведения этого достаточно.

– Именно, что для первичного. Как раз жилищный вопрос решить. Миллион баксов, как с куста. И что останется? – слегка взбодрившись, вопросил Сашка.

– Да, не врангелевское сейчас время. Тонну золота в банк на грузовике не привезешь. Причем по всему миру сейчас свирепствуют совершенно дурацкие законы насчет «противодействия отмыванию». Наверняка это наши враги из «контрсистемы» их протащили, чтобы нам жизнь осложнить. Представь, пришлось целый день потратить, чтобы поганые сто тысяч баксов на кредитные карточки рассовать… И со всеми квартировладельцами прикажешь наличкой расплачиваться? Взять-то возьмут, но вообще чревато…

Проблема, мною обозначенная, действительно оказалась нешуточной. Опоздали мы немного, времена, когда люди таскали с собой чемоданы дензнаков, а банки существовали скорее именно для «обналички», а не наоборот, давно миновали. Планируемая работа требовала свободы распоряжения средствами, причем достаточно легальными, которые можно переводить со счета на счет, не опасаясь лихого налета махновцев с удостоверениями и ордерами многочисленных фискальных учреждений.

Экспроприировать в любой точке земного шара любое количество денег мы могли хоть сейчас – наведи фокус СПВ на внутренность сейфа самой Федеральной резервной системы, и – «грузите апельсины бочками». А дальше?

Надо было или заводить собственное дело, позволяющее «отмывать», вроде сети казино, или искать нестандартное решение. Первое – занятие долгое, муторное, рискованное. Пока раскрутишь все, как полагается, год уйдет, если не больше – без друзей, без связей, без «крыши».

Ладно, в России как-то еще можно с одними наличными прокрутиться, если ограничиваться передачей денег нужным людям из рук в руки и не помышлять о масштабных инвестициях. А на Западе?