О Понимании

Строение науки

Глава I

Учение о познающем и его формы

I. Предварительные замечания. Невозможность сообщить правильное строение науке как «совокупности человеческих знаний» и неспособность ее к последовательному развитию как следствие отсутствия этой правильности в строении. Способность к этой правильности строения и последовательности развития науки как понимания. – II. Три основные формы понимания: учение о познающем, учение о познавании и учение о познаваемом. Естественность и всеобъемлемость этого деления. Порядок этих учений соответствует порядку возникновения науки и всякого изменения в ней. – III. Учение о познающем и его внутренний состав. О форме существования разума; вопросы, на которые предстоит ответить этому учению, и возможные способы разрешить их. Учение о сущности разума; два вопроса, к которым сводится это учение, и пути разрешения их. Учение о свойствах разума; положительное и отрицательное определение их; явления в разуме, не составляющие процессов познавания. Учение о происхождении разума; различие его от учения о происхождении идей. Учение о назначении разума; реальное как цель потенциального. Учение о сходстве и различии разума; определение отношения разума к идеям, возникающим внутри его, и к вещам, лежащим вне его, как двоякая задача этого учения. Учение о числе разума; определение отношения единичного разума ко всеобщему как содержание этого учения.

I. Как «совокупность человеческих знаний» наука не имеет ни определенных очертаний извне, ни правильного строения внутри и не может поэтому органически развиваться, но только механически увеличивается в объеме содержания. Причем ни те знания, к которым прибавляются новые, не совершенствуются от этих последних, ни эти новые не освещаются светом старых. Не различимы в такой науке ни границы исследования, где бы мог найти успокоение разум, ни последние цели познания, влекущие к себе мысль, ни пути к выходу из лабиринта сомнений.

Нет при таком взгляде на науку цельного познания, нет науки как цельного воззрения человека на мир и на себя. Есть только отдельные науки – не разветвления целого, но группы знаний о группах однородных предметов и явлений. Вот почему они не располагаются сами в известном соотношении друг к другу, следуя своей естественной связи; но могут быть только подвергнуты, и то с трудом, искусственной классификации.

Как понимание – наука есть стройное целое, все части которого гармонически соединены между собою и в своем естественном и необходимом развитии стремятся к некоторым определенным и законченным формам. Это внутреннее строение науки вытекает из самой сущности ее как понимания; и по мере того, как разум будет раскрывать содержание этого термина, перед ним раскроются формы ее архитектоники.

И так велика эта стройность цельной науки, так глубоко отдельные формы ее вытекают из одной общей сущности, что ранее, чем возникли они, можно умственно проследить их до последних границ и видеть взаимную связь отдаленнейших из них. Для мысленного взора, проникающего в эту сущность, по-видимому, простую, всю сжатую в одном слове, вдруг раскрывается целый мир познания. И так широки пределы этого мира, что, только подробно и внимательно рассматривая все его части, можно приметить среди его отдельные и далеко разбросанные точки – науки уже существующие. То безграничное, что окружает их, как море окружает свои капли, открывает для разума необъятную, еще не испытанную область бытия и бесчисленные, еще ничем не наполненные формы науки.

И так велика эта цельность науки как понимания, что, безгранично расширившись, она сливается в единое и нераздельное, в котором можно рассмотреть его внутреннее строение, но в котором нет никаких частей, настолько выделяющихся из общего, чтобы им можно было дать свои имена как отдельным самостоятельным наукам. Это не ряд обособленных органов, соединенных между собою внешнею связью, но это один орган человеческого разума, который ветвится и разрастается по мере того, как разрастается жизнь в самом разуме.

Рассмотрим внутреннее строение этого органа и проследим эти нити, на которые ветвится он. И то и другое раскроет перед нами анализ термина «понимание», в котором скрыта вся сущность и все содержимое науки. Только в немногих и не в существенных местах мы будем перерывать анализ этого термина и обращаться к миру реальных предметов и явлений; все же основное и существенное здесь, как и ранее, будет извлечено из той простой и несомненной истины, которую мы установили выше, как первоначальную в понимании.

II. Понимание как целое слагается из трех начал: познающего, познавания и познаваемого; и, следовательно, наука как понимание распадается на три первичные и основные формы: на Учение о познающем, на Учение о познавании и на Учение о познаваемом. Первое стремится уразуметь то, что познает, второе – как познает, третье – что познается.

На эти три формы распадается наука естественно, как на свои первичные элементы. И действительно, ни соединить которые-нибудь из них в одно мы не можем, потому что они совершенно разнородны; ни? разделив который-нибудь из них, не можем поставить его части рядом с остающимися элементами, потому что тогда они не будут равнозначущи по общности; ни придумать что-либо четвертое к ним – потому что его не существует.

И, слагаясь из этих элементов, наука становится всеобъемлющей; потому что мы чувствуем и сознаем, что не только все знания существующие входят в это деление, так что не ускользает ни даже малейшее из них, – но что и в будущем, темном и бесконечном, человек никогда не в силах будет создать что-либо, что бы смогло переступить за эти грани и для чего бы потребовалось придать еще что-либо к этому делению. Вне познающего, познавания и познаваемого нет предметов для понимания; все могущее быть понятым обнимается ими.

И хотя форм этих три, однако они не суть части, на которые разделяется целое и которые имеют свое самостоятельное и отдельное значение (подобно существующим наукам); так как ни без познающего нет познавания и познаваемого, ни без познаваемого – познающего и познавания, ни без познавания – их обоих. Все три формы как бы входят одна в другую и составляют неразъединимое целое.

В порядке следования друг за другом формы эти расположены таким образом, что порядок этот не только выражает преемственно возникающее и развивающееся в истории знание, но и указывает естественный и необходимый путь, которого человек должен держаться в стремлении открыть истину. Так как не только в начальном происхождении науки разум является ранее познавания и создает его, а познавание ранее самого познания и обусловливает его; но и всякое последующее изменение в науке происходит таким образом, что сперва изменяется, совершенствуясь или ухудшаясь, познающее, затем, повинуясь и следуя за ним, изменяется познавание, и наконец уже последним – само познание. И этот ряд преемственных обусловленностей показывает также, что для приобретения познания глубокого и твердого человек должен предварительно исследовать самый орган познающий, затем изучить законы его деятельности и способы владеть им, чтобы затем перейти уже к лежащему вне его познаваемому.

Все эти свойства и достоинства в указанном делении познания являются потому, что деление это разум не устанавливает в нем, но только усматривает.

Перейдем к анализу каждой из этих трех первичных форм, следуя порядку их естественного расположения.

III. Учение о познающем, согласно с этим порядком, должно быть положено в основание всех учений, содержащихся в науке. В чем состоит оно? Ответ на это уже дан в самом названии науки: не узнать что-либо о разуме – хотя бы истинное и важное – должна она, но понять его; понимание же есть познание понимаемого во всех проявлениях бытия его через образование о нем идей, соответствующих всем схемам разума; откуда прямо следует, что учение о разуме распадается на следующие составные формы, вторичные по отношению к первой из трех основных форм науки: на Учение о существовании разума, на Учение о сущности разума, на Учение об его свойствах, на Учение о его происхождении и назначении, на Учение о его сходстве и различии с лежащим вне его и на Учение о его числе.

Вот система знаний о разуме, которые необходимы для того, чтобы стать пониманием и занять место в науке. И уже одно перечисление этих знаний ясно обнаруживает, что хотя изучение познающего начала в человеке и продолжается два тысячелетия и хотя об нем узнано действительно и многое, и важное, однако все эти познания таковы, что не могут дать несомненного и полного ответа ни на один из вопросов ищущей понимания мысли.

Учение о существовании разума должно определить форму этого существования, т. е. найти, реально или потенциально оно, временно или вечно, прерывающееся или непрерывное, изменяющееся или неизменное. Не на многие из этих вопросов, думается, можно найти ответ путем прямых изысканий; но найти их разрешение можно путем исследований косвенных, посредствующих. Нужно, во-первых, ясно определить, в чем состоит существование и что такое несуществование, и чем необходимо и неизменно сопровождается первое; затем найти этот признак в разуме и проследить его как в развитии последнего, так и в моменты его видимого возникновения и исчезновения, чтобы узнать, действительно ли он появляется и исчезает в эти моменты или только обнаруживается и скрывается. Можно также воспользоваться для определения формы существования разума познанием сущности его, выведя умозрительно эту форму из этой сущности и затем только проверяя полученный вывод наблюдениями. Наконец, если невозможна положительная форма изысканий, если не допускает ни прямого изучения, ни какого-либо доказательства вопрос о его положительном существовании, то необходимого результата можно доискаться путем отрицательного изучения и отрицательных доказательств: положение может быть достигнуто через отрицание, знание о действительной форме существования через знание о невозможном виде его. Так, разум существует потенциально, если он не может существовать реально; существует вечно, если по природе своей есть нечто не возникающее и не исчезающее; непрерывно, если бытие его никак не может быть прервано; неизменно, если не может быть изменено, – и наоборот. Есть еще одно средство познать предмет, когда он сам по себе совершенно недоступен познанию: можно изучить его, изучая не его самого, но то, что вокруг него. Так, напр., в данном случае можно узнать, существует или не существует разум потенциально, вечно, непрерывно и неизменно, узнав, что ничто из соприкасающегося с ним не может ни произвести или уничтожить его, ни прервать или возобновить его существование, ни изменить последнее – или вследствие своей разнородности с разумом, или вследствие отсутствия причинной связи с ним, или не всегда совпадающего существования.

В учении о сущности разума должны быть разрешены два вопроса: во-первых, из чего он, и, во-вторых, каково его строение. Первый вопрос может быть разрешен путем косвенного отрицательного изучения. Именно – сознавая, что в существующем все по своему составу или вещественно, или невещественно, а из последнего все или идеально, или предыдеально (более абстрактно и неиндивидуально, чем идеи), затем, отыскав признаки и проявления каждого из этих видов бытия, можно найти, которыми признаками не обладает разум, и через это определить, к какой области бытия следует отнести его. Второй вопрос – о строении разума – разрешается через изучение форм возникающего в нем (мышления и идей) и через выделение в них всего того, что относится собственно к самому возникающему. Остающееся выразит в себе строение разума.

В учении о свойствах разума следует определить его признаки положительно (напр., жизненность) и отрицательно (напр., непротяженность). Далее здесь же должны быть познаны те из явлений, совершающихся в нем, которые не представляют собою правильных процессов, оканчивающихся открытием истины (т. е. все явления разума, кроме явлений познавания). Сюда относятся различные состояния разума: сомнение, созерцание, пытливость и другие.

Учение о причине разума или его происхождении не следует смешивать с учением о происхождении идей, которые только образуются в разуме и пребывают в нем, но не суть разум. Познание происхождения разума может быть достигнуто через установленное ранее учение о сущности его в связи последнего с той аксиомой, что все происходящее происходит из однородного по природе, что разнится от происходящего только в несущественном – в том, что относится не к двум первым сторонам бытия, соответствующим центру схем понимания и первой схеме. Когда этим путем будет определено умозрительно существование, сущность и важнейшие свойства неизвестной причины, от которой происходит познающее в нас начало, тогда может быть отыскано в существующем и то, к чему может быть отнесено выведенное определение, через выделение того, что не подходит под него; т. е. найдена, указана и названа причина разума.

Назначение разума познается также умозрительно через рассмотрение его природы, строения и существенных свойств, в особенности внутреннего направления одного из них – его жизненности. Потенциальность разума может облегчить открытие этого назначения. Очевидно, цель всего неосуществленного – осуществиться, цель всего потенциального – стать реальным; и следовательно, цель разума как потенции разумения – стать самым разумением, превратиться в законченное и истинное понимание всего доступного пониманию.

В учении о сходстве и различии разума определяется его отношение к идеям, возникающим в нем, и к миру реальному, лежащему вне его. Это достигается сопоставлением познанных ранее атрибутов и сущности разума с сущностью и атрибутами как идей, так и объектов их и через отделение несовпадающего при этом сопоставлении от совпадающего.

В учении о числе разума определяется отношение единичного разума, лежащего в природе каждого отдельного человека, к разуму всеобщему, которым одарены все люди.

Вот частные формы учения о разуме. Немногое в некоторых из них может быть наполнено знаниями, уже созданными философиею духа. С восполнением недостающего – этот труд предстоит будущему – исчерпано будет все, что когда-либо может быть узнано и сказано о разуме.

Глава II

Учение о познавании и его формы: об исследовании

I. Учение о познавании и его положение в науке. Оно естественно следует за учением о познающем и необходимо должно предшествовать учению о познаваемом. Распадение его на учение об исследовании и на учение об изыскании. Определение первого и второго. – II. Два объекта исследования – сознаваемое и совершаемое. Причина безуспешности производившихся до сих пор исследований. Три основные начала всеобщего исследования. – III. Критериум способа как общий для всего сознаваемого; его преимущества перед обычными критериями мнений и знаний. Критериум соответствия как общий для всего совершаемого. Необходимость при нем частных критериумов для отдельных областей жизни. Общее правило для нахождения этих частных критериумов. Объяснение приложения этого правила на примере образования. – IV. Необходимость для исследования теории целей и средств и теории причинной связи в мире человеческом.

I. Учение о познавании есть учение о деятельности разума, в которой выражается и раскрывается его природа; или, что то же, учение о процессах, происходящих в нем, которые оканчиваются появлением среднего и связующего между разумом и существующим вне его – разумением существующего, или истиною.

Оно является связью между учением о познающем и учением о познаваемом и составляет переход от одного к другому. Оно должно следовать за учением первым, потому, что только поняв разум, можно правильно и глубоко понять совершающееся в нем; и должно предшествовать учению о познаваемом, потому что, только научившись познавать, можно достигнуть самого познания.

Так как ранее, чем приступить сознательно к установлению правильного мировоззрения, человек уже обладает многими бессознательно усвоенными взглядами, мнениями, верованиями; то и приобретению новых истинных понятий должно предшествовать испытание понятий уже приобретенных, чтобы или удержать их – проверив, или отвергнуть – если обнаружится их ложность. Это предварительное испытание есть как бы подготовление – разума к чисто творческой деятельности и сознания – к восприятию чистой истины.

Отсюда естественно и необходимо является распадение учения о познавании на следующие две формы, вторичные в нем: на Учение об исследовании и на Учение об изыскании. Под исследованием я разумею вторичное проверяющее познание чего-либо, уже ранее узнанного; под изысканием – первичное познание чего-либо неизвестного.

Эти две формы познавания, различаясь по задачам своим, различаются и по сферам, в которых вращаются они. Так как цель исследования – изменить исследуемое через открытие и уничтожение недостатков в нем, то ясно, что ему подлежит исключительно творчество человека как единственно могущее быть усовершенствованным; а изысканию – по преимуществу творчество природы, которое может только познаваться человеком, но не исправляться им.

II. Исследовать же можно, во-первых, познанное – истинно ли оно, и, во-вторых, совершенное – хорошо ли оно. Поэтому и само учение об исследовании распадается на следующие две формы, третичные в учении о познавании: на всеобщее исследование человеческих мнений и на всеобщее исследование человеческих дел. Первое изучает сознаваемое, еще не перешедшее в жизнь; второе изучает жизнь, в которую обратилось некогда сознаваемое; так как в основе всего совершенного и совершаемого лежит правильное или ложное, ясное или смутное признание чего-либо истинным. Эти два учения обнимают собою всю область произвольной деятельности человека, могущей подлежать улучшающему изменению.

По-видимому, выполнить эти две задачи невозможно по неопределенной бесчисленности объектов изучения и по отсутствию общих и бесспорных начал, могущих послужить исходным основанием этого всеобщего исследования. И история как будто подтверждает эти сомнения. Ив самом деле, не бесконечны ли в ней оспаривания и защиты существующего в сознании и в жизни и не бесплодны ли они до настоящего времени, когда, по-видимому, ничего не осталось бесспорным? Пусть многое обличено и отвергнуто в ней, но можно ли успокоиться, что отвергнутое уже никогда не встанет, и не свидетельствует ли все, что на месте одного уничтоженного зла или заблуждения тотчас появляется другое, часто худшее и грубейшее? Где возможность избавиться от этого вечно возникающего зла и заблуждения, где средство предвидеть его и подготовиться к нему? И не породила ли критика более зла, чем добра; и более заблуждения, чем истины – разделив непримиримою враждою людей и вызвав к жизни все ослепляющие страсти? Так что не лучше ли перетерпеть неуничтожимое зло и заблуждение, чтобы в борьбе с ним не впасть в худшее?

Но не трудно при внимательном наблюдении заметить, что причина неуспешности производившихся исследований лежит не в том, против чего направлены были они, но в том, как они были направлены; не в уничтожимости самого зла и самых заблуждений, но в неспособности уничтожить их теми средствами, с помощью которых боролись против них. Совершаясь вне руководящего плана, эти исследования никогда не могли дать полного и законченного изучения своих объектов; направляемые против отдельных воззрений и фактов, они уничтожали только отпрыски зла и заблуждений, но не корни их, из которых и вырастало потом на место истребленного другое, с ним однородное по сущности, хотя по внешним признакам и отличное от него. Наконец, вследствие отсутствия одного определенного основания для всех отдельных исследований одни и те же факты и мнения по необходимости рассматривались с различных точек зрения и исследовались различными способами, что, естественно, порождало много гнева и мало истины.

Как и всегда, самое зло должно научить здесь, как бороться против него; из рассмотрения его природы можно извлечь способы уничтожить его. Эти способы, эти общие начала, которые должны лечь в основу всего исследования, суть следующие:

1. Исследование должно быть направлено не против частных заблуждений и не против частного зла, становящегося в данный момент нестерпимым – как это всегда бывало; но, временно оставляя в стороне все нестерпимое, оно должно вестись в систематическом порядке и должно быть доведено до конца. Для этого предварительно должен быть составлен общий обзор всего, подлежащего исследованию, и оно должно быть приведено в систему через соответствующую классификацию. Только веденное в этом порядке исследование может не оставить чего-либо не изученным.

2. Систематически подвигаясь, исследование должно быть направляемо не на отдельные воззрения, возникшие в сознании, и не на отдельные факты, сложившиеся в истории и в жизни, но на те общие начала, на которых покоятся обширные группы воззрений и фактов; не на то, что дурно, но на то, из чего исходит дурное; не на самые заблуждения и зло, но на источники заблуждения и зла. Веденное таким образом исследование, во-первых, может быть выполнено до конца, потому что начал этих уже определенное и ограниченное количество, и утверждение или отрицание каждого из них или укрепляет, или уничтожает множество общих по происхождению мнений и фактов; а во-вторых, уничтожая ложные начала, оно уничтожает самую возможность возникновения в будущем чего-либо однородного с исчезнувшим.

3. Оно должно совершаться через приложение к исследуемому некоторых критериумов, и в открытии их – первая и основная задача всего исследования. Эти критериумы должны обладать общностью настолько великою, чтобы все исследуемое могло обняться ими и вне их невозможны были бы никакие другие критериумы и с ними – другие способы исследования и другие точки воззрения на исследуемое; далее – истинностью настолько очевидною, что она не допускала бы ни сомнения, ни возражения; и наконец, простотою столь ясною, что при ней невозможно было бы их непонимание или ошибка в их приложении.

III. Этих общих критериумов, сводящих всякое отдельное исследование к процессу применения общего правила к единичному случаю, два: для исследования человеческих мнений или всего сознаваемого – критериум способа и для исследования человеческих дел или всего совершаемого – критериум соответствия. Под критериумом способа я разумею всеобщий критериум сознаваемого человеком, заключающийся в положении, что из сознаваемого истинно то, что явилось как результат правильного изыскания, и сомнительно или ложно все, что произошло другим способом; и в вытекающем из этого положения указании, что исследование всякого отдельного мнения должно состоять не в изучении его самого, но того способа, которым оно было образовано, в сравнении этого способа с общими способами, устанавливаемыми в учении об изыскании, и в признании мнения истинным, если эти способы совпадают, ложным, если они разнятся, сомнительным, если способ образования неизвестен и не может быть подвергнут исследованию.

Этот критериум заключает в себе все достоинства, на которые было указано ранее как на необходимые:

1. Он обнимает собою все мнения и исчерпывает всю область сознания, так как всякое мнение возникает как-нибудь и все, появляющееся в сознании, появляется через какой-нибудь процесс или способ.

2. Он несомненен, потому что возникающее в сознании, будучи всецело произведением познавательного процесса, исключительно обусловлено в своем достоинстве его правильностью.

3. Он прост, потому что весь процесс исследования – при обыкновенных условиях не кончающийся иногда и вековыми спорами – сводит к простому открытию способа, которым исследуемое было образовано. Таким образом, все защиты или оспаривания, основанные на вреде или пользе сомнительного, на его новизне или давности, на авторитетности или неавторитетности, обычности или странности, всеобщем признании или всеобщей отчужденности, привлекательности или антипатичности, очевидности для всех или неочевидности, на совпадении с некоторыми фактами или противоречии с ними, на сходстве с некоторыми умозрениями или различии от них, на способности что-либо хорошо объяснять или неспособности к этому и т. д., и т. д., и т. д., все эти оспаривания и защиты, состоящие, в последнем анализе, из сопоставлений сомнительного с чем-либо обыкновенно так же сомнительным или из рассмотрения его свойств, – падают, как не основанные ни на природе познания, ни на природе исследования.

Заметим, что все эти ложные способы исследования, столь употребительные в науке, в литературе и в жизни, не будучи в состоянии привести к чему-либо положительному (по своей неопределенности и неясности), таковы по своей сущности, что необходимо разрешают один спор в бесчисленное множество других споров. И в самом деле, когда исследование основывается на рассмотрении самых мнений исследуемых и свойств их, то оно делает орудием своим скрытые чувства симпатии или антипатии к мнению; а чувства эти столь же различны у людей, как различны сами люди, и по самой природе своей не допускают ни опровержения, ни доказательства, потому что выходят из пределов разума и относятся к области чувствований, о которых нельзя утверждать ни того, что они истинны, ни того, что они ложны. А когда оно основывается на сопоставлении исследуемого с чем-либо, то эти предметы, с которыми сопоставляется оно, делаются в свою очередь предметом исследования как нечто также сомнительное и т. д. Это производит то известное явление, что спорящие стороны обыкновенно удаляются от предмета спора. Здесь начало удаляющее и есть именно ложные способы исследования, вводящие как орудие доказательства новые предметы в спор, для исследования которых в свою очередь вводятся еще другие предметы, и т. д. до бесконечности. Все исследования первого рода, как недопускающие доказательства, не приводят ни к чему; и как основанные на чувстве – производят раздражение, когда касаются незначительного, и вражду – когда касаются важного. Исследования же второго рода уводят исследующих в бесконечность неисследимых единичных предметов и явлений и, достаточно утомив спорящих и также ни к чему не приведя, оставляются. Ничего подобного не может произойти при введении критериума способа: здесь защищающая сторона или в состоянии изложить способ, каким возникло исследуемое мнение, или не в состоянии; в первом случае происходит простое сопоставление изложенного с излагаемым в науке об нахождении истины, ясным и несомненным, для всех сторон одинаковым; во втором – защищаемое мнение признается ни на чем не основанным и перестает быть истиной. В обоих случаях спор или разрешается, или прекращается быстро.

Под критериумом соответствия я разумею всеобщий критериум совершаемого человеком, заключающийся в положении, что все совершаемое должно быть совершаемо для чего-нибудь и в вытекающем отсюда указании, что для исследования каждого отдельного поступка человека или факта жизни необходимо найти цель, ради которой он совершается или существует, и исследовать – соответствует ли это совершаемое или существующее этой цели, т. е. находятся ли они в причинной связи между собою.

Этот критериум также содержит в себе все условия, необходимость которых была ранее указана: