Игрушка Двуликого

…Легенда, рассказанная мне Ситой, была красивой и очень романтичной. Поэтому я ушла в нее с головой и представила, как это было:

…Счастливый отец, которому до этого жена дарила одних сыновей, назвал дочь Биарой[30 - Биара – долгожданная (хейсарск.).]и подарил Барсу три раза по десять белоснежных баранов. Дары, которым могли позавидовать аннары сильнейших родов, потрясли не только Шаргайл, но и Бога-Воина. Причем настолько, что он не только вдохнул в девочку несгибаемый характер и одарил ее ослепительной красотой, но и уговорил свою жену[31 - Женой Бастарза является Найтэ, богиня добра и справедливости.]наделить Биару способностью прозревать людские души.

Дары Бастарза дали о себе знать довольно рано – сначала женская, а потом и мужская половина рода поняла, что за яркой и запоминающейся внешностью Долгожданной скрывается нрав, который сделал бы честь любому воину. А вот искра Найтэ проявилась только тогда, когда девочка получила прозвище и начала заплетать лахти: Пепельноволосая видела души сватающихся к ней женихов и обрывала обращенные к ней Песни чуть ли не на первом слове.

Долгих три лиственя[32 - Имеется в виду «после совершеннолетия».]отец Долгожданной проклинал день, когда вспорол горло первому барану. А на четвертый обрадовался – его дочь, Биара Пепельноволосая, сделала выбор и заплела в волосы черную ленту. Увы, оказалось, что ее избранник – не лам’наш’ги[33 - Лам’наш’ги – «хозяин Волчьих Клыков», т. е. мастер наш'ги.], не ори’шер[34 - Ори’шер – дословно «мужчина-воин». Т. е. воин, находящийся во цвете лет.]и даже не н’нар[35 - Н’нар – отец. Уважительное обращение к воинам, в силу возраста не способным держать в руке меч.], а самый обычный айти’ар[36 - Айти’ар – мальчик, ожидающий имени.]. Причем из крайне малочисленного рода Ширвани!

Убедить Биару изменить свое решение не получилось – выслушав пылкую речь отца, девушка упрямо свела брови к переносице и заявила, что ее избранник может стать величайшим воином Шаргайла.

– Только лишь «может»? – вскричал расстроенный отец. – И все?

– Да! – сказала Пепельноволосая. – Может. Ибо уже обладает всем, что для этого надо.

А потом нахмурила брови и замолчала, давая понять, что сказала достаточно…

…Следующие два лиственя Сломанный Нож наведывался в сарти рода Ширвани чуть ли не каждую десятину – беседовал с воинами, присутствовал на тренировках и смотрел на того, кто посмел украсть сердце его дочери. А в день, когда мальчишка прошел Испытание Духа и получил имя, понял, что выбор Биары был не случаен – будущий великий воин взял жизнь не у медведя, а у пещерного льва.

Увы, радовался он рано: через три дня его дочь исчезла из своей комнаты, а сарти рода Ширвани разбудила звонкая Песнь, раздающаяся перед воротами. Те, кто смог покинуть чертоги Хэль[37 - Хэль – богиня снов. Младшая сестра Бастарза. Насылает сны и арит’эно’ори – боевое безумие.]и спустился во двор, презрительно плевали себе под ноги – первая красавица Шаргайла стояла на улице простоволосой, босой и в араллухе без единого узора!

Такое попрание а’дар возмутило всех, кроме Ивира Львиной Гривы – избранник Долгожданной, не колеблясь ни мгновения, вышел к ней и принял ее Слово, Сердце и Жизнь. А в следующее мгновение удивленно вытаращил глаза – девушка вытащила из рукава синюю ленту и вплела ее в лахти!

– Что это значит, о латт’иара?[38 - Латт’иара – прекраснейшая.]– вполголоса поинтересовался он.

– Через несколько дней ты уходишь в свой первый поход, не так ли? – звонко ответила Биара.

– Да, так и есть! – гордо кивнул Ширвани.

– Я не могу прозреть твое будущее, муж мой, но могу сделать так, чтобы каждый миг настоящего стал для тебя счастливым…

– И что с ними было дальше? – чуть слышно спросил Кром.

– Ивир погиб. То ли во втором, то ли в третьем бою… – смахнув со щеки слезинку, вздохнула я. – Поэтому синий цвет для хейсаров – символ самопожертвования и смерти…

Глава 5

Кром Меченый

Седьмой день второй десятины второго травника

…Тарваз Каменная Длань выглядел спокойным, как нижнее течение Наиры[39 - Наира – река, по которой проходит граница между Вейнаром и Рагнаром.]. Но только выглядел – в глубине его глаз сверкали искорки сдерживаемой злости, а от фигуры веяло недовольством. Впрочем, поздоровался он с таким пылом, словно не видел меня по меньшей мере листвень. И очень сильно скучал:

– Силы твоей деснице и остроты твоему взору, ашер! Искренне рад, что ты твердо стоишь на ногах!

Я в долгу не остался – пожелал ему долголетия, мудрости и неизменной благосклонности Барса, поблагодарил за участие в своей судьбе и выразил надежду, что в скором времени смогу не только твердо стоять, но и уверенно ходить.

Такого многословного ответа, да еще и с легкой издевкой, он явно не ожидал. Поэтому, вместо того, чтобы продолжить заготовленную речь, мрачно сдвинул брови к переносице и захрустел кулаками.

Пришлось помочь ему перейти к делу:

– Насколько я понимаю, ты не в восторге от того, что моя гард’эйт заплела в лахти синюю ленту, и собираешься высказать мне все, что думаешь по этому поводу…

Отрицать очевидное Тарваз не стал – откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и угрюмо кивнул:

– Твоя жена обещала своему опекуну, что выйдет за тебя замуж…

– Она сдержала слово и стала моей женой…

– Мы рассчитывали сыграть свадьбу сразу после айге’тта! – зарычал аннар. – Именно поэтому Лев настоял на том, чтобы вы не уходили до конца эйди’ала![40 - Эйди’ал – «Благословление Эйдилии». Последняя десятина третьего лиственя. Период свадеб у хейсаров.]

– О свадьбе не было сказано ни слова. А уйдем мы, как и обещали, в первый день жолтеня…

– Ваша свадьба должна была стать одним из самых значимых событий этого лиственя!!!

В глазах старшего отца рода Аттарк плескалось самое настоящее бешенство. И я невольно вспомнил предупреждение Мэй:

– Я почти уверена, что мой поступок вызовет у Тарваза недовольство…

– Почему?

– В Шаргайле четыре рода первой линии: Усмары, Оноирэ, Максуды и Аттарки. Причем род Аттарков в этом списке стоит ПОСЛЕДНИМ. Как говорила Сита, он попал в эту линию сравнительно недавно – лиственей эдак двадцать с небольшим тому назад. И только потому, что Занатар Седобородый заключил союз с Шагратом Латирданом и взял в свои руки все отношения с Авероном… В общем, что и как было в прошлом – дело десятое. Главное, что соперничество между родами сродни маленькой войне: любое усиление одного вызывает недовольство остальных, и наоборот…

– Так вот почему женихов у тебя было аж четверо! – воскликнул я.

– Ну да! – усмехнулась она. – Чтобы я, единственная ныне живущая гард’эйт, выбрав достойнейшего, повысила статус одного из родов первой линии…

У меня испортилось настроение – это коротенькое объяснение делало понятными практически все странности поведения аннара и азы. Скажем, «забывчивость» азы Ниты, объяснившей Мэй не все тонкости виот’ун’иара[41 - Виот’ун’иар – дословно «день, когда девушка показывает лик». Аналог наших смотрин.], теперь казалась не случайной, а намеренной: Аттарки расчетливо загоняли мою Половинку в положение, из которого был один-единственный выход – свадьба с Унгаром. Ну а обряд признания меня шшат’или[42 - Шшат’или – дословно «признанный сын», т. е. человек, вошедший в род со стороны. Чем выше ранг «названого отца» шшат’или, тем выше его статус и уважение, которое ему оказывается в роду.]являлся лишь средством, позволяющим удержать в роду и майягарда, и гард’эйт!

Заметив, что я помрачнел, Мэй быстренько вытрясла из меня причины недовольства и пожала плечами:

– Насчет виот’ун’иара – ты прав: меня действительно пытались вынудить выйти замуж за Ночную Тишь. А вот причину поступка Седобородого, думаю, ты понял неверно – такую честь абы кому не предлагают. Впрочем, даже если тебя назвали Аттарком не из чувства благодарности, а из расчета, радуйся – став хейсаром, ты, по вейнарским меркам, получил дворянство. И меня!

Я обрадовался. Еще как – сгреб ее в охапку, ласково прикоснулся губами к маленькой розовой мочке, зарылся носом в волосы, запустил руку под нижнюю рубашку и… получил по пальцам.

– Так вот, о недовольстве: мое решение заплести синюю ленту лишило Тарваза возможности закатить свадьбу на весь Шаргайл и показать соперникам значимость его рода. Думаю, он не преминет высказать тебе все, что он обо мне думает…

Воспоминания об этой беседе промелькнули за считаные мгновения. И заставили меня огрызнуться:

– Понимаю. Однако я УЖЕ услышал ее Песнь…

Мое «уже», подчеркнутое интонацией и взглядом, подействовало на аннара, как хлыст на норовистого рысака, – он подался вперед, приподнялся, набрал в грудь воздуха и недоуменно уставился на груду колец, которые я высыпал на стол:

– Что это?

– МОЯ ЖЕНА обещала Барсу два десятка баранов. Еще двадцать мы принесем в жертву от моего имени…

– Ты хочешь, чтобы их выбрал я?!

– Нет. Переговори с увеем – я хочу, чтобы он позволил нам пролить жертвенную кровь в рей’н’и’оле…[43 - Рей’н’и’ол – дословно «место, где тебя слышно». Святилище Бастарза.]