Корректировщик

Лейтенант оказался прав.

Ифалиука отыскали уже на следующее утро с помощью лазерных и ультразвуковых радаров. Прятаться особенно ему было негде, глубины лагуны не позволяли это сделать, и, несмотря на великолепные возможности океанского ската-мутанта Несси-второго – именно так его принято было называть – маскироваться, менять окраску и рисунок тела, «бог лагуны» не смог скрыться от бдительных глаз наблюдателей, знавших, что именно надо искать.

Однако особенного ажиотажа находка Несси-второго не вызвала. Военные, конечно, подивились размерам ската, биологи тут же разработали план его изучения, но дальше Муруроа, на который журналисты не допускались, новость не ушла. А поскольку исполинский скат вел себя мирно, то и военные вскоре перестали обращать на него внимание, занятые своими более важными делами. Тем более что обмеры полевой обстановки вокруг ската показали полное отсутствие каких-либо радиоактивных или электромагнитных излучений. Равно как и вредных химических веществ. Скат был абсолютно стерилен, более чем обработанный в пламени и вакууме ланцет.

Все это время – около полутора недель, пока велись исследования «бога лагуны», – Толендаль почти не встречался со своей возлюбленной. Участия в исследованиях он не принимал, но сопровождал катера с учеными в качестве «крестного отца» Несси-второго. Однажды его попросили вызвать ската на поверхность, чтобы тот всплыл. Франсуа отказался, и его на двое суток посадили на гауптвахту, если можно было гауптвахтой назвать отгороженный кусок рифа с одной-единственной пальмой. Выпустив, его снова попросили вызвать Несси-второго, и Толендаль согласился. Однако у него ничего не вышло, «бог лагуны» не хотел подниматься из пятиметровых глубин лагуны, где в неподвижности лежал на дне все это время. Не поднялся он и на сигналы Натили, которую заставили повторить вызов.

Тогда Толендаля и девушку оставили в покое, а через несколько дней сняли осаду и вокруг Несси-второго, подросшего за этот срок еще на несколько метров в диаметре.

Но Ифалиук заставил обратить на себя внимание сразу после очередного ядерного взрыва. Вернее, после провала испытаний, повергшего в шок полковника Леко.

Скважину для испытаний готовили давно, она была одной из самых коротких скважин – глубиной всего в сорок девять метров, но и взрывное устройство готовилось малой мощности, эквивалентом до одной килотонны. И оно не сработало! Точнее, взрыв произошел всего лишь в одну десятую расчетной мощности, что никоим образом не влезало в рамки теорий. А повышения радиоактивного фона не произошло даже на глубине сорока метров, что и вовсе невозможно было объяснить теоретически. Не смог этого сделать и полковник Леко, устроивший дискуссию между прибывшими из столицы физиками, среди которых был известный физик-ядерщик, доктор наук, профессор Жан Кюри, правнук знаменитого Жолио Кюри.

– Этого не может быть! – заявил профессор Кюри, надменность и высокомерие которого были известны далеко за пределами Франции. – Ядерная реакция, реакция распада урана и плутония – не реакция горения, то есть обыкновенного окисления с выделением тепла, ее нельзя уменьшить поворотом ручки, как пламя газовой горелки на плите. Должна распасться вся масса образца!

– Факт налицо, – буркнул Леко, принимавший делегацию физиков у себя в кабинете спартанской обстановки. – Впечатление такое, будто реакция, начавшись, тут же прекратилась. Прореагировать успела лишь одна десятая массы заряда.

– Но это же нонсенс! Какое чудо помешало взорваться всему заряду?

Полковник помолчал.

– В чудеса я не верю. Должен существовать конкретный виновник происшествия. Его надо найти. Думайте.

Профессор Кюри задрал голову, глянув на полковника из-под очков, сразу став похожим на верблюда. Сказал назидательно:

– Американец Сэм Клеменс [2 - Настоящее имя Марка Твена.] как-то сказал: «Разница между чудом и фактом точно равняется разнице между тюленем и русалкой». Если вы найдете виновника, то я поверю в русалок.

– А я уже, кажется, нашел.

– Неужели?

– Несси-второй! – воскликнул, не сдержавшись, один из физиков – старожилов полигона. – Эта зверюга появилась здесь аккурат в то же самое время, как на полигоне стали происходить странные вещи.

Профессор Кюри вопросительно глянул на хозяина кабинета.

– Несси-второй? Это еще что за зверюга?

– Гигантский скат-мутант, родственник океанской манты.

Полковник вкратце ввел коллегу в курс дела, и тот, по привычке изображать скепсис, скривил губы, чтобы произнести одну из своих сентенций. Но не успел. Издалека, с другого края лагуны, донесся тяжкий удар. Вздрогнул пол здания, как после очередного испытания.

– Черт! – сказал профессор, прикусив язык. – Эт-то еще что такое?!

Леко снял трубку селектора, выслушал объяснение помощника, бросил трубку на рычаг.

– Господа, у нас действительно есть кому предъявить претензии. Только что наш друг Несси-второй выпрыгнул из воды и накрыл катер с контейнером урана-237! Шлепок его тела о воду вы только что слышали.

Изумленная тишина была полковнику ответом.

* * *

Новый всплеск интереса к Ифалиуку изменил статус лейтенанта Толендаля. Он стал главным посредником контакта между командованием полигона и «богом лагуны» Несси-вторым. Миссия его началась сразу же после того, как гигантский монстр, которого продолжали считать скатом-мутантом, второй раз прыгнул на катер, перевозивший заряды с ядерным топливом – ураном и плутонием – к местам его загрузки в шахты и скважины. Тут даже у самых спокойных воинских начальников лопнуло терпение, и началась охота за Несси-вторым… закончившаяся полным провалом.

Уничтожив контейнеры с ядерными зарядами без следа, скат улегся на дно лагуны и не ответил ни на один призыв рассерженных людей, доводы которых имели не очень широкий спектр – от сбрасывания на тело Несси-второго многотонных глыб известняка до выстрелов из базук. И ни то ни другое не возымело на гиганта никакого действия.

Побоявшись применить более мощные средства «контакта» – глубинные бомбы и торпеды, командир полигона генерал Рене вызвал начальника исследователей полковника Леко и приказал ему найти средства избавить территорию полигона от агрессивного монстра. Полковник ответил «слушаюсь!» и после недолгих размышлений вызвал к себе лейтенанта Толендаля. Так началась «коммуникационная эпопея» Франсуа, думать не думавшего, к чему приведет его знакомство с красавицей-меланезийкой Натили Нэсок.

– Я не знаю, как вам это удается, – сказал ему полковник, – я имею в виду вашу связь с этим динозавром в лагуне. Но вы должны со своей девицей наладить с ним контакт и заставить не трогать наши… э-э… военные грузы.

– Я не уверен, что мы сможем внушить ему…

– На всю операцию я отвожу вам два дня. Если вам не удастся уговорить этого вашего «бога лагуны», – начальник исследователей усмехнулся, – я прикажу разбомбить его.

– Но, может быть, не стоит?.. – робко запротестовал Толендаль.

– Идите.

Через час Франсуа гнал катер к тому месту, где, по данным наблюдателей, спал на дне лагуны Ифалиук, не предполагавший, какая участь ему уготована. На корме катера сидела, обхватив колени руками, задумчиво притихшая Натили.

Они почти не разговаривали. Девушка все хорошо понимала и не возражала против участия в контакте, хотя сомневалась, что им удастся найти взаимопонимание с хозяином лагуны.

Катер остановился, перестав скользить по воде. В ухе Франсуа пискнула рация:

– Вы остановились почти над ним. Действуйте, лейтенант. С нами бог!

– Это уж точно, – проворчал молодой человек. Оглянулся на девушку. – Ну что, Тили? Пора?

Натили кивнула, перегнулась за борт, вглядываясь в воду.

– Ничего не вижу.

– Он отлично камуфлируется, ты же знаешь.

– Там две акулы… рыбы…

– Акулы Ифалиука не боятся.

Девушка подождала, пока проплывут небольшие, с метр длиной, акулы, и звонко шлепнула по воде ладонью. Франсуа представил себе, как за ними сейчас наблюдают в бинокли и морские дальномеры со всех сторон, и ему стало неуютно.

Прошла минута, другая… пять минут, десять. Ни одного движущегося объекта в толще воды, кроме стайки рыбешек.

– Может, он боится катера?

Натили сняла яркий сарафан, скользнула за борт. Франсуа, подумав, сбросил мундир и поплыл за ней. Отплыв около двадцати метров от катера, девушка повторила вызов.

Громада Ифалиука поднялась со дна через две минуты, подняла на себе людей. Франсуа впервые ощутил кожей ног и рук тело «бога лагуны». Оно не было ни шероховатым, ни скользким, ни теплым, ни холодным, оно было твердым. И еще оно рождало ощущение нездешности, чужеродности, непривычности, прикосновения к нечеловеческим тайнам бытия.

Унимая дрожь в коленях, Толендаль двинулся по бугристо-волнистому телу по щиколотку в воде туда, где располагалась «голова» Ифалиука, его лобное вздутие с рогами и глазами. Встретив взгляд существа, он вздрогнул и остановился за спиной замершей Натили.