– А-а… да, это он нас привёл сюда. Вы знаете Любаву? Она была у нас недавно. За ней гнался какой-то монстр, слепленный из муравьёв. Потом появился и Малята, раненый.
Женщина нахмурилась.
– Диты воеводы. Малята уведе за соби медвора. Он вой княже, ныне отямився, обрета у здоро-права.
– Похоже, она говорит, что тот парень жив и лечится, – пробормотал Сан Саныч.
– Очень рад, что он выздоравливает, – сказал Максим. – Вас как звать?
Женщина поняла.
– Мати Зоана.
– А по батюшке?
Она собрала морщины на лбу.
– Батюшк?
– Как звали вашего отца?
Женщина улыбнулась.
– Отче Василе.
– Буду звать вас Зоана Васильевна. Меня зовут Максим.
– Помнимо.
– Его – Александр, Саша. А как дела у Любавы?
– Вона на охороне. Идо со мни. – Жительница Хлумани повела гостей к третьему дому, если считать с конца деревни.
Дом производил впечатление музея, хотя и мало чем отличался от соседних. Все они были построены в едином стиле и разнились лишь высотой, количеством башен, формой шатров, орнаментом и резьбой наличников, окон и дверей.
Ещё больше резьбы гости узрели в самом доме, имевшем форму двух пятиугольных шатров, соединённых боками. Вся утварь, вещи и предметы быта были покрыты резьбой. Интерьер помещений не был уж особенно разнообразным и богатым. Здесь у стен стояли резные деревянные лавки, центр любой комнаты занимал опять-таки деревянный стол с резными ножками, по стенам кое-где были развешаны предметы повседневной необходимости, в углах стояли шкафчики изумительной работы, и пахло в доме вовсе не «по-деревенски», как подумал Максим, вспомнив запахи в хате Трофимыча. Весь дом был пронизан ароматами леса и трав, и лишь в отдельных углах к ним добавлялись запахи дерева и разогретого очага.
Сан Саныч первым заметил отсутствие в комнатах каких-либо изображений Христа, икон и фотографий. Вместо них висели домотканые рушники, плетеные пояски и ремни. А в самой большой комнате, которую здесь называли светёлкой, на стене в окружении двух поясов орнамента крепилась большая доска с изображением женщины в шлеме с шишаком и костюме, напоминающем рыцарские латы, на фоне солнечного диска. В одной руке она держала меч, другой прижимала к груди пылающий шар, также напоминающий солнце в протуберанцах.
– Кто это? – спросил Сан Саныч.
– Матерь Света, – ответили ему.
Лишь позже гости узнали, что Матерь Света считается основательницей древнерусской общины под названием Рось, после чего всех князей и выборниц стали называть Князями (Княженицами) Света. Так пограничный район, главной заставой которого была Хлумань, возглавляла женщина – Свея мать Зоана. Свея с местного языка переводилось как Ткач или Швея, она же – защитница и хранительница очага. Саму общину называли ещё Узорочьем, что вполне отражалось во всём облике жителей Роси и её архитектуры. Об этом можно было судить не только по изумительно красивой фрактальной геометрии строений, но и по орнаментам, пронизывающим все сферы искусства Роси и украшающим все вещи повседневного обихода, одежду, утварь, стены домов и храмов Света, как здесь называли солнце. Максим, войдя в светёлку, застыл, буквально сражённый гармонией орнаментального рисунка, вспомнив, что писали деятели культуры современной России об этом феномене. Но одно дело – читать высказывания специалистов, и совсем другое – видеть это собственными глазами. Поэтому Максим и застрял, оценив откровения современников, утверждавших, что орнамент Древней Руси никогда не допускал «праздных линий», в нём любой штрих имел сакральное значение, а весь рисунок являлся отображением законов природы.
Мать Зоана довела делегацию до резиденции местного мэра (так сначала решил Максим), подождала, пока по ступенькам крыльца спустится крупный осанистый седобородый мужчина, одетый в кафтан до колен, перетянутый кушаком, но без всяких кольчуг и лат. У него были мощные плечи, твёрдые губы и жёлтые, как у Любавы и девчонки за его спиной, посланной Зоаной, умные, зоркие глаза. Максим узнал в нём Гонту, мужчину, встретившего грибников во время их первого похода на ведьмину поляну.
– Ходоки зза Грани, Гонта, – сказала женщина. – Зависты шосты ход за тригдень. Прими яко след, погомони прямоуж до длани тес опоумно.
– Я увелел сторожиц.
– Любава и Малята – не сторожи, надоть дружина.
– Добро, – кивнул мужчина, окинув гостей оценивающим взглядом. – По виду яко вои.
– Не бран схоищи, – качнула головой Зоана. – Охороне ото паутов и лётны кусачи.
– Ступайте во светлицу, – сказал седой Гонта, жестом показывая на открытые двери дома.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: