Паранормы

Вошёл еще один их коллега, Пётр Еремеевич Калугин, интеллигентного вида, в костюме с галстуком, которые не снимал даже в летнюю жару. Он носил очки с модным нынче вижн-гаджетом, заменявшим мобильный телефон. Они вместе с седоватой бородкой, причёской «бой-энд-гёл», строгим тёмно-коричневым, в полоску, костюмом и летними брогами с перфорированным верхом превращали пожилого мужчину в представителя Академии наук или, в крайнем случае, водителя крупного чиновника.

– Приветствую, Анна Матвеевна, – тенорком проговорил он, целуя женщине руку. – Приветствую, Нестор Евлампиевич. Как вам погода?

– Погода прекрасная, – улыбнулась Анюта, привыкшая к ритуалу; рабочий день Калугин начинал всегда с одной и той же фразы. – Меня едва не сбила машина без водителя. Терпеть ненавижу эти киберштучки! Если живому водителю можно предъявить претензии, то к железяке за рулём – бесполезно!

– Вы правы, – согласился Пётр Еремеевич вежливо. – Однако нам ещё крупно повезло, что мы живём в эпоху, предшествующую появлению искусственного интеллекта и поголовной чипизации. Нашим внукам будет очень сложно доказывать свою правоту компьютеру. Не так ли, Нестор Евлампиевич?

– Совершенно с вами согласен, Пётр Еремеевич, – не менее вежливо сказал Нестор, и в самом деле склонявшийся к точке зрения коллеги. – Я вообще считаю, что следствием развития цифровых технологий станет создание гиперсети машинного разума, при которой человеку будет отведена лишь роль не имеющей собственной воли клетки.

– Отлично сформулировано! – кивнул Калугин одобрительно. – Скажу больше: мы живём в эпоху распада старой цивилизации и зарождения новой, полностью лишённой духовности и нравственности. Всё начинает зависеть от алгоритмов, вскоре они начнут следить за каждым нашим шагом, каждым вздохом и каждым сердцебиением. Мы ещё будем тосковать по добрым старым временам, когда виртуальный мир был отделён от реального.

– Но это же возмутительно! – воскликнула Анюта.

– А кого в наших властных структурах это волнует? – пожал плечами Калугин. – Они первыми проголосуют за новый порядок, лишь бы он позволял им оставаться у власти.

– Их же тоже уволят…

– К сожалению, мало кто из чиновников это понимает. Их сократят в первую очередь, когда интерфейсы «мозг-компьютер» сотрут границу между электронными устройствами и органическими телами. Кстати, мгновенно умрут многие профессии.

– Какие?

– Юристы, к примеру, финансовые аналитики, – Калугин подумал, – врачи, бухгалтеры, библиотекари.

– Врачи не исчезнут.

– Ошибаетесь, нас станут лечить компьютеры.

– А мы останемся?

– Скорее всего, и нотариусы исчезнут как класс вместе с юристами.

– Какой вы сегодня позитивный, Пётр Еремеевич, – рассмеялась Анюта, находясь в приподнятом настроении после инцидента с Денисом.

Улучшилось оно и у Нестора, неожиданно для него самого засомневавшегося в правильности своего вмешательства в ситуацию. Хотя он до сих пор не мог объяснить свой странный сон с «палачом» в чёрном и приговором.

Пётр Еремеевич ушёл, пожелав коллегам хорошего дня.

Но через минуту в комнату впорхнула ещё одна сотрудница конторы, двадцатипятилетняя Валентина Холина, красавица и модница, нередко щеголявшая в откровенных нарядах. Но специалистом она была хорошим, с делами разбиралась быстро, и коллеги терпели легкомысленную брюнетку с пышными формами, относясь к ней кто с понимающей улыбкой, кто с осуждением, кто снисходительно, как тот же Калугин.

Вот и сейчас она ворвалась в комнату потоком летней свежести (погода стояла отнюдь не осенняя, температура воздуха доходила до двадцати восьми градусов), говорливая и смеющаяся, одетая в модный белый, с тонким рисунком костюм отечественной фирмы «Врубашке» из материала букле и туфли от Taccardi. Волосы она взбивала волной по моде «ирокез», носила в ушах красивую геометрическую коллекцию из металла и кристалликов кварца, а ногти у Валентины вообще представляли собой произведение искусства, так как её подруга, известная художница, мастер маникюра Юлия Ведард, копировала на них картины великих художников мира – Ван Гога, Дега и других. Получалось очень оригинально и свежо, и даже хозяйка конторы чопорная Наталья Степановна, сначала принявшая увлечение сотрудницы в штыки, согласилась с мнением остальных служащих, выраженным словами «шикарная экзотика!».

– Ой, чуть не опоздала! – сообщила Валентина, сияя серебристой помадой на губах. – Байкера на углу Первой Заречной сбила какая-то жуткая тачка и уехала, даже не притормозив!

– Он хоть жив остался? – полюбопытствовала Анюта.

– К нему народ сбежался, ждут «скорую».

– Рассмотрели, кто был за рулём?

– Говорят, кавказцы.

– Вот гады! – покачала головой Анюта. – Уже и у нас прописались.

Нестор вспомнил свой первый опыт «подвала», произошедший четыре с лишним года назад в Москве.

Пролежав в больнице Южи неделю после ДТП, Нестор поехал на консультацию психиатра в московский психоневрологический диспансер № 3 возле метро Тушинская, чтобы убедиться в своём психическом здоровье (новые возможности тогда действительно пугали), и стал свидетелем конфликта между водителями двух автомашин: «Жигули-пятёрка» с дагестанскими номерами подрезала «Фольксваген-Джетту», за рулём которой находилась молоденькая девушка-водитель. Ехала она с подругой и ничего противозаконного не делала. Зато «джигиты» за рулём убитых донельзя «жигулей» были настроены иначе. Так получилось, что Нестор в этот момент пересекал улицу Циолковского и видел всё в подробностях. Лишь на следующий день стали известны имена «гостей столицы», уверенных в своём превосходстве и потому не боявшихся ни прохожих, ни общественного мнения, ни полиции: Анзор Мадагов, Баграт Качаев, Замир Исаев и Камаль Мамедов.

В принципе, событие казалось рядовым, и смуглолицые «джигиты», едва не устроив ДТП, могли уехать, не доводя ситуацию до конфликта. Однако они оказались автоподставщиками (об этом красноречиво говорила их «супертачка», усеянная вмятинами от мелких столкновений) и ни о каких компромиссах не помышляли. Все четверо выскочили из машины и начали поносить сидящих в «фольксвагене» девушек, оскорблять их и угрожать.

Мимо в этот момент проезжал байкер на мотоцикле класса «Эндуро», но остановился, услышав крики и мат, и попробовал урезонить разгорячённых «джигитов». Это привело молодцов в ярость, двое вытащили из багажника бейсбольные биты, начали крушить байк и избивать мотоциклиста, первыми же ударами разбив ему шлем и сломав руку.

Решение вмешаться возникло у Нестора спонтанно, после того как один из наиболее агрессивных молодых людей ударил девушку-водителя, пытавшуюся вступиться за мотоциклиста. Так как Нестор находился в машине, ему не надо было специально готовиться – искать тихое место или какое-нибудь убежище: в момент перехода сознания в чужую голову его тело естественно теряло способность мыслить и замирало. Поэтому виртуальный прыжок «пси-сферы» в мозг «джигита» почти не отразился на положении Нестора: он просто откинулся на спинку водительского сиденья и «заснул». Само же внедрение в мозг молодчика заняло долю секунды, и осознавший себя хозяином чужого тела Нестор начал командовать им как своим собственным.

Первым делом он с удовольствием перетянул битой напарника, избивавшего мотоциклиста: от удара по голове тот с криком завертелся волчком и рухнул под свою машину.

Вторым ударом – по плечу – Нестор остановил его соседа, затем от души врезал ему по спине, заставив с воплем отступить.

Но так как ни борьбой, ни боксом, ни воинскими искусствами Нестор тогда не занимался, хотя и выглядел спортивным, то не знал ни приёмов боя, ни принципов уличной драки. Четвёртый член банды не стал ждать, когда «сошедший с ума» приятель звезданёт его, и ударил Замира по затылку, практически оглушив парня.

Естественно, получил «сдвиг по фазе» и Нестор, находясь в голове «джигита», почувствовав такую же боль. Какое-то время он неумело отмахивался битой (отмахивался конечно же её владелец, смуглолицый Замир, Нестор лишь командовал его телом) от озверевшего приятеля, но получил куском бордюра по челюсти и вернулся, оглушённый, в своё родное тело.

Драка закончилась.

К толпе, окружившей «джигитов» и их жертвы, подъехала полиция, начался «разбор полётов», мотоциклист и девушки из «фольксвагена» хотя и пострадали, но остались живы, и Нестор, пришедший в себя в машине, поехал прочь. С тех пор он занялся боевой подготовкой под руководством приятеля отца Трофима Игнатьевича Сокола, наставника и тренера сборной Подмосковья по боевому самбо. Правда, драться и доказывать свою правоту кому бы то ни было с помощью кулаков он по-прежнему не любил.

За истекшие с того памятного момента годы он не раз становился свидетелем криминальных разборок, а также отвратительного отношения чиновников к людям, особенно на бытовом уровне, но в инциденты вмешивался крайне редко, несмотря на то что затемнением сознания и подавлением чужой воли научился владеть почти так же свободно, как дыханием. Не увлекаясь ни политикой, ни соцсетями, он полагал, что контролем законности в стране должны заниматься соответствующие структуры уровня МВД и ФСБ. Однако иногда душа бунтовала, видя беспредел чиновного, бандитского или властного люда, и требовала справедливости. Тогда он вмешивался, надеясь, что о его способностях никто не догадается и не узнает…

Пошли посетители, соблюдавшие давно заведённый (после окончания пандемии коронавируса) порядок: социальная дистанция, маски, никаких рукопожатий, измерение температуры. До вечера Нестор проконсультировал восемь человек и обрадовался, когда рабочий день закончился. Позвонил другу, Стасу Ревенко, капитану экраноплана южской Рыбинспекции. Стас находился в отпуске и предлагал рано утром в субботу сходить в Балинский лес за клюквой.

– Договор в силе? – спросил Нестор, нацепив очки с вижн-гарнитурой, позволявшей видеть лицо абонента так, будто тот стоял перед ним.

Стас, загорелый, с выгоревшими соломенными усами, улыбнулся.

– К нам хочет присоединиться Ксюша Форнасова, с мужем, помнишь такую?

– Наша соседка. – Перед глазами Нестора соткалась фигурка девушки, дом которой стоял на окраине Южи, где они когда-то, ещё до переезда семьи Нестора в новый дом, жили бок о бок.

– Она работает и живёт в Иванове, но приехала в отпуск к родителям и нашла меня.

– Ты когда-то за ней…

– Бегал, – белозубо засмеялся Стас. – Но пути наши, к сожалению, после школы разошлись. Может, это и к лучшему, но я очень хочу посмотреть на её избранника.

– Кто он?

– Говорит, майор полиции, зовут Костей.

– Вообще-то я не жажду компании…