Где-то на земле есть рай

– Кому?

– Некоему Арбатову… и еще другим людям. – Теперь она была бледной, как мел в Антарктиде. – То есть я уверена, что именно в этом и была причина… Потому что следствие убийцу не обнаружило.

– А долг? Вы его выплатили?

Мне казалось, что человек не может побледнеть сильнее, чем Лариса Парамонова. Однако это все же произошло. Ее голубой костюм отбрасывал на нее синюшную тень.

– Только часть… Я продала все, что смогла… переселилась в небольшую двухкомнатную квартиру… здесь, неподалеку…

Она назвала адрес. Ничего особенного, обыкновенный высотный дом.

– А ваши друзья? Они не помогли вам?

Лариса грустно улыбнулась:

– В таких кругах не бывает друзей, капитан… Стоит один раз оказаться внизу, и все о тебе забывают.

В самом деле, если бы у нее были друзья, разве она пришла бы к нам?

– Подведем итог, – сказал Павел. Теперь он был собран и сосредоточен, как никогда. – Ваш муж, Владислав Парамонов, занимался бизнесом, и его убили. Вы после его смерти потеряли фактически все, что имели, и никто к вам на помощь не пришел. Затем в вашей жизни появился этот Николай…

– Николай Рыбников, – закончила Лариса. – Но, понимаете, дело в том, что мы с ним знакомы с университета. Мы какое-то время учились вместе…

– Он тоже бизнесмен? – спросила я.

Лариса покачала головой:

– Нет. Он работает в небольшой компании, но он просто служащий, даже не менеджер. Мы встретились случайно, и он был так добр ко мне…

Продолжать она не могла – на глазах ее навернулись слезы.

– После смерти мужа мне было очень тяжело, – призналась Лариса извиняющимся тоном.

– И неожиданно начали приходить эти письма, – скорее утвердительно, чем вопросительно промолвил Ласточкин. Лариса вытерла глаза.

– Я не знала, что и думать, – проговорила она прерывающимся голосом.

– Когда пришло первое письмо?

– Месяца полтора назад… Да я точно и не помню. На штемпеле должна быть дата.

– Это все письма? – с нажимом спросил капитан.

Лариса отвела глаза:

– Нет… Были еще и другие. Три или четыре… Я не взяла их с собой, потому что они очень личные.

– Чудеса… – пробормотал Ласточкин себе под нос. – Скажите, Лариса, а с чего вы вообще взяли, что эти письма вам пишет покойный муж? Конечно, они написаны от его имени, но…

– И его почерком, – безнадежно промолвила Лариса.

– Вы уверены в этом? – допытывался Павел.

– Абсолютно. – Она поколебалась, но потом все-таки вытащила из сумки еще один листок, протертый на сгибах. – Вот, взгляните сами.

– Н-да, – сказал наконец Ласточкин, поднимая голову. – Внешне, конечно, большое сходство… хотя только специалист может сказать с уверенностью… Любой почерк ведь можно подделать, знаете ли.

– Знаю. Но дело не только в почерке. – Лариса колебалась, но наконец решилась: – Там были подробности… разные подробности… очень личные… – Она опустила глаза. – Словом, то, что может быть известно только двоим.

Она комкала в руках платок, не смея поднять на нас глаза. Молчание нарушил мой напарник:

– И вы уверены, что никто, кроме вашего мужа?..

– Нет. Кроме него, никто просто не мог знать об этом. Это чересчур… чересчур интимно.

Ласточкин нахмурился. Впрочем, две вертикальные морщинки уже давно не покидали его переносицу.

– Вы говорили своему другу… говорили Николаю о письмах, которые вас тревожат?

– Да.

– И какова была его реакция?

– Вначале он решил, что я все это выдумала. – Ее губы дрогнули. – А потом, когда сам увидел письма, он сказал, что кто-то издевается надо мной или хочет меня извести.

– Да? И кто же это?

– Он сказал, это тот, кто ненавидит меня. – По щекам Ларисы вновь покатились слезы. – Он ни на мгновение не поверил, что Слава может посылать мне эти письма. Он сказал, что мой муж умер, и все это невозможно… просто невозможно. – Она заломила руки. – Но этот почерк… и те мелочи, о которых он пишет… Я уже не знаю, что и думать. Я боюсь сойти с ума… Я пошла к священнику, но он не понял меня. Он решил, что я лгу… а ведь я не лгу! Вот вы – скажите, ведь вы верите мне?

– Верю, – спокойно ответил Ласточкин. – И я обещаю вам, что разберусь в этой истории. А пока, чтобы я мог начать дело, мне нужно от вас официальное заявление. Лиза, лист бумаги и ручку… И еще я хотел бы уточнить кое-какие сведения.

* * *

– Это еще что за чушь? – гремел Тихомиров. – Убитый муж с того света домогается бывшую жену! Нет, ну на что это вообще похоже?

Разговор этот происходил уже на нашем внутреннем совещании в тот же день.

– Предлагаю скинуться Ласточкину на лечение, – подал голос кто-то из оперов. – По-моему, необходимость явно назрела, товарищи!

– С первым апреля! – развеселился Мирошниченко из отдела краж. – Да вы что, ребята, всерьез это восприняли, что ли? Шуток совсем не понимаете?

– Это не шутка, – холодно ответил Ласточкин. На виске его, обращенном ко мне, подергивалась тонкая жилка. – Никаким розыгрышем тут даже не пахнет, так что я посоветовал бы некоторым сменить тон.

– Минуточку, минуточку! – вмешался полковник. Он выпил воды из стоявшего возле него стакана и прочистил горло. – Будьте добры, капитан, напомните мне номер статьи в нашем УК. Той самой, в которой говорится о том, какое наказание полагается мертвым, если они тревожат покой живых. Ну?

– Такой статьи нет, Модест Петрович, – отозвался подхалим Мирошниченко.

– Я жду ответа! – рявкнул полковник. Шея его налилась кровью.