Званый ужин в английском стиле

Билли у окна беспокойно шевельнулся.

– Александр, – терпеливо ответила Амалия, – мне совершенно все равно, как вы это сделаете. Я лишь хочу, чтобы ни один человек не покинул дома. Вам ясно?

Досадуя на себя, барон вышел из гостиной. За дверями его ждала Варенька.

– Боже мой! Александр, то, что говорят, правда?

– Да, – буркнул он.

– Ужасно!

Барон Корф только пожал плечами. Что именно ужасно? Он бывал на войне, дрался на дуэлях и видел раненых, мертвых. Да и вообще, смерть подстерегает человека где угодно – на улице, дома, в гостях, в имении предков, в поездке, на чужбине… Неуместная чувствительность Вареньки сейчас отчего-то раздражала его, тем более что по контрасту с хладнокровием Амалии чувствительность ее выглядела совершенно смехотворной.

– Кто-нибудь уже ушел? – спросил он.

Варенька со страхом покосилась на него.

– Кажется, нет еще, – сказала она. – Все растеряны, не понимают, что случилось. – Она закусила губу. – И я тоже… Александр, что все-таки произошло?

– Хотел бы я знать, – с расстановкой ответил он. – Но, надеюсь, Амалия Константиновна нам разъяснит.

«При чем тут она?» – мелькнуло в голове у Вареньки, но она посмотрела в лицо жениху, и вопрос замер на кончике ее языка, да так и не рискнул сорваться с него. Но ревность и обида укололи ее в самое сердце, девушка надулась.

А в малой гостиной, где только что произошло убийство, Амалия разговаривала с Билли.

– Когда убийца вошел, – говорила Амалия, – Беренделли, должно быть, дремал, потому что я не вижу никаких следов сопротивления. Убийца взял первый попавшийся кинжал и вонзил его в грудь хироманта. Почувствовав боль, тот открыл глаза, но не смог ничего сделать, потому что смерть наступила очень быстро. Судя по всему, удар пришелся точно в сердце.

Билли недовольно сморщил нос.

– А почему он не взял нормальное оружие? – пробурчал он, оглядывая ружья и пистолеты на стенах. – Что за гадость – подкрадываться к человеку и резать его исподтишка!

Судя по его тону, если бы безоружного Беренделли застрелили, то это свидетельствовало бы о более высокой сознательности убийцы. Но Амалия не стала спорить со своим другом, а лишь напомнила:

– А шум? Ты забываешь про грохот выстрела. Убийца же, как я понимаю, очень хотел остаться незамеченным.

– Верно, – вздохнул Билли. – Значит, он один из гостей?

– Наверняка.

– Адвокат?

– Почему именно адвокат?

– Все адвокаты – сволочи, – ответил Билли с горечью.

– Билли, – предостерегающе шепнула Амалия, – не надо. Лучше постарайся вспомнить, где находились гости примерно в то время, когда… когда мадемуазель Мезенцева пела. Мне надо знать, кто входил, кто выходил, когда и так далее. Сама я кое-что помню, но, боюсь, далеко не все. – И она, словно извиняясь, посмотрела на мертвого Беренделли.

– Адвокат не выходил, – мрачно сказал Билли. – Значит, не он?

– Не он, – согласилась Амалия. – Думай дальше.

Она растворила дверь и попросила Глашу пригласить доктора де Молине.

– Как самочувствие юноши? – были ее первые слова, как только доктор переступил порог.

– Он пришел в себя, но мне пришлось дать ему успокоительное, – довольно сухо ответил Венедикт Людовикович, затем пожал плечами. – Странный юноша. В комнате у него сплошь книжки об истории революций, а он падает в обморок при виде крови. Неужели молодой человек думает, что революция – развлечение?

– Доктор, – серьезно заговорила Амалия, – нам понадобится ваша помощь.

Де Молине вздохнул.

– Был бы рад сказать, что всегда счастлив услужить вам, но в данных обстоятельствах… – он поморщился. – Что именно вы хотите знать?

– В данных обстоятельствах могли бы и сами догадаться, – отозвалась Амалия. – Вы последним видели Беренделли в живых, не считая убийцы. Уходя от него, вы видели кого-нибудь поблизости?