Дорога войны

– Я получил интересные вести из Дакии, – негромко проговорил он. – Кое-кто, близкий к императору, думает, что лишь он один в курсе событий, однако новости – как вода, путь найдут… Короче. Тебе надо будет послушать один очень важный разговор…

– Всего-то? – скривился Луций.

Сенатор обнажил в улыбке ряд безупречных зубов.

– Разговор состоится сегодня вечером… – сказал он, выдержал паузу и добавил: – В доме Квинта Марция Турбона Фронтона Публиция Севера.

– Префекта претории? – Брови у гладиатора полезли на лоб.

– Именно. Только учти: Марций Турбон соберет у себя четырех преторианцев, искушенных в своем ремесле… Поэтому берегись – эти люди очень опасны!

Змей пренебрежительно хмыкнул.

– Еще неизвестно, – сказал он с оттенком надменности, – кто из нас опаснее.

– Четверка, – веско проговорил сенатор, – на днях вернулась из Египта, где прикончила самого Зухоса!

– Да неужто? – пробормотал Луций. – Вчера в цирке я уже слышал это имя…

– А о четырех консулярах слыхал?

– И что?

– Это тоже их работа!

– Да?

Луций Эльвий задумался.

– Ладно, – сказал он, будто делая одолжение, – поберегусь.

– Только постарайся не вляпаться никуда, ладно? Чтоб никаких драк и прочего… Мне очень нужно знать, чего там префект нарешает, понял? Сегодня же!

– Понял, патрон, – усмехнулся Змей. – Сегодня – так сегодня…

Дом Марция Турбона не поражал особой роскошью, хоть и занимал недурной участочек на Эсквилине, в богатеньких Каринах. С улицы только и видна была колоннада, окружающая дом, – всё пространство между колоннами и высокой оградой было загромождено пышной зеленью, которой позволяли расти как ей вздумается. И вот виноградные лозы густо заплели раскидистые платаны, а розовые кусты разрослись как подлесок, пряча от глаз белые чаши фонтанов и несколько одиноких статуй.

Солнце уже садилось за Яникульским холмом, когда Луций Эльвий появился у владений префекта претории. Сощурившись, он огляделся. Ломиться в ворота, пожалуй, не стоит. Наверняка там есть охрана, а связываться со стражниками не входило в планы Змея. Проникнуть надо тихо и незаметно. Он обратил внимание на соседний домус. Ограда между ним и особняком Марция Турбона была куда ниже внешней. Не раздумывая, гладиатор двинулся к домусу. Перелезть через решетчатые ворота было делом скорым. Правда, не вовремя подвернулся раб-привратник – завитый и напомаженный красавчик с томным выражением лица. Луций скользнул ему за спину и локтем обхватил шею. Красавчик сомлел и был уложен на травку. Когда очухается, вряд ли побежит докладывать хозяину о происшествии.

Оглядываясь, Эльвий заскользил к ограде. «Помогите мне, о, Полленция и Валенция, продолжить начатое дело! – вознес он молитву. – Дай силы, о, Престана, закончить его!»

Перемахнув забор, Змей замер и прислушался. Тишина. Только где-то в доме тренькает кифара, да свежий октябрьский ветерок лохматит жесткую листву.

Крадучись, Луций прошел к дому. Он решил использовать свою старую, не раз опробованную методу – заходить сверху. Откуда ждут воров? Откуда ждут, там и запирают. И стерегут окна, двери, портики. А мы – с крыши!

Выглядывая из-за кустов жасмина, он внимательно осмотрел домус и нашел неплохое место для подъема – там, где от левого крыла отходил портик. Бесшумно ступая, Змей зашел в угол и погладил мраморную статую Геркулеса, стоящую у стены. Вскарабкавшись герою на плечи, гладиатор выпрямился и переступил на карниз. Левую ногу – в круглое вентиляционное отверстие, подтягиваемся. Правую ногу закидываем на парапет соляриума, переваливаемся. Вот мы и дома у префекта!

Обойдя соляриум с расставленными креслами и кушетками, Луций Эльвий выглянул во внутренний дворик-атрий. Посреди дворика, в бассейне-имплювии, плескалась вода, рябая от бьющего фонтана. Двор замыкался крытой галереей, по ее периметру росли цветы, почти все засохшие. В галерею выходили двери внутренних помещений домуса, оттуда доносились неразличимые голоса.

«Та-ак… – подумал Луций. – Торчать на виду не есть хорошо…» Он снова перелез через парапет и ступил на покатую черепичную крышу. Черепица была крепко посажена на раствор и под ногами не брякала. По гребню Змей перебрался на другую сторону, обойдя атрий слева. Голоса вдруг стали явственней, гладиатор мгновенно присел и распластался на крыше.

В атрий вышел Марций Турбон, одетый в тогу-трабею с узкой каймой, за ним показался высокий блондин с холодным твердым лицом. Волосы блондина были подстрижены по римской моде, подбородок был гладко выбрит, но одевался он как варвар – в штаны с галльским наборным поясом. Туника – причем с длинным рукавом![20 - Длинный рукав римляне считали признаком изнеженности, не подобающей мужчине.] – была в эти штаны заправлена, а сверху блондин накинул кожаную куртку с бахромой по шву. И обут как галл или германец! Не в сандалии – калиги или, там, кальцеи,[21 - Калиги – сандалии легионера на тройной подошве, подбитой медными гвоздями. Кальцеи – римские сандалии, в отличие от эллинских – высокие, в эллинские обували рабов.] а в мягкие полусапожки, завязанные ремешками.

Луций даже приподнялся на локте от изумления – это был тот самый блондин, виденный им в Большом Цирке! Ну и дела…

– Я рад, Сергий, – сказал префект блондину, – что посылаю именно вас. Вы все люди проверенные, надежные, а мне, знаешь ли, меньше всего хотелось бы провала операции. Дакия – это такой клубок проблем! Там нельзя действовать грубо, напролом. Сколько уже лет прошло, а даки и геты всё равно очень болезненно переживают свое поражение…

– Я не думаю, что они все выступят против Рима, если кто-то развяжет Третью Дакийскую войну, – подал голос Сергий. – Многим куда спокойней спать под охраной легионов и ходить в термы, нежели ночевать у походных костров.

– Вот потому-то и не разгорается пока Третья Дакийская! – подхватил префект и оглянулся. – Гефестай! – позвал он. – Эдуардус! Долго вас ждать?

– Точно… – прошептал Луций. – Они…

– Мы уже идем! – прогудел бас, и в атрий вышел Гефестай – огромный загорелый человек, одетый в манере Сергия, разве что могучие плечи гиганта покрывала не куртка, а плащ из сукна.

Следом за великаном показался крепыш среднего роста, уплетающий ломоть сочной дыни. Он ел с таким аппетитом, с такими хлюпами, что даже глаза прикрыл.

– Если Эдик дорвется до бахчевых культур, всё… – сказал гигант. – И куда только влезает?

– Как говорил мой дед Могамчери, – жизнерадостно ответил Эдик, – когда рядом нет девушки, наслаждайся сладкой дыней!

Не слушая его, Сергий обратился к великану Гефестаю:

– А Искандер где?

– Сказал, что походит вокруг, обнюхается.

– Уже, – послышался спокойный голос, и из тени колонн вышел сухощавый эллин с длинными черными волосами, стянутыми на затылке в «хвост». На Искандере, единственном из четверки, была перевязь. И не один меч, а сразу два: пара длинных рукоятей торчала у него над плечами.

– Начнем! – сказал Марций Турбон с оттенком нетерпения. – Рассаживайтесь.

Сергий занял кресло-биселлу, Гефестай с Эдиком устроились на мраморном краю имплювия, а Искандер садиться не стал – прислонился к колонне и сложил руки на груди.

– Ну, обстановку в Дакии описывать не стану, – начал префект. – Прибудете когда, сами разберетесь. Скажу одно – тревожно в Дакии. Неспокойно. Даки-недобитки сбиваются в банды и шалят по окраине. Купцов грабят, на деревни нападают, у пастухов скотину угоняют. Но Оролес всех переплюнул – уже раза два нападал на наши каструмы![22 - Каструм – военный лагерь, база.] Видать, хотел оружием разжиться. Оролес – штучка та еще. Собрал, висельник, большую банду – полторы тысячи клинков, а то и две тысячи. Это серьезная сила…

– Подумаешь! – фыркнул Эдик. – У Децебала было двести тысяч. И ничего, справились как-то…

Марций Турбон усмехнулся.

– У Децебала было много золота, – проговорил он, – за него царь покупал оружие и платил наемникам. Если Оролес разживется золотишком, он поступит так же. И язиги, и роксоланы тут же наплюют на все договоры с нами и пойдут за Оролесом. А конница у этих варваров знатная, не хуже, чем у парфян!

– Так было ли в действительности золото Децебала, или мы пользуемся непроверенной информацией? – прямо спросил Искандер.

– Скорее всего, было, – серьезно кивнул префект. – Хотя почему – было? Есть! Есть золото, до сих пор лежит где-то в северо-восточном углу Венедских гор.[23 - Венедскими горами римляне называли Карпаты. Южные Карпаты именовались Серрорскими горами, а Восточные – Бастарнскими Альпами.] Повторю всё, что знаю. В прошлом месяце из Египта вернулся главный жрец дакийского бога Замолксиса по имени Сирм…

…Сирм вышел на крутой берег и огляделся. Данувий.[24 - Данувий – Дунай.] Река несла свои мутные воды к морю, отдаляя земли Дакии на милю. Сколько ила она уже пронесла мимо этих берегов, пока он жарился в далеком чужом Египте! Десять лет он провел с мудрецами Саиса, но каждый день вспоминал о своей холодной родине. Смотрел на Нил, а видел Данувий. Вот и свиделись.

Сирм был одет как любой эллин или фракиец, обитающий в Мезии, – в хитон и теплый плащ-химатий. Голову его прикрывал петас – широкополая шляпа из грубого сукна, а ноги были в обмотках, по обычаю пастухов. Некрасиво? Зато тепло.