Зенитчик. Боевой расчет «попаданца»

Еще одно подтверждение преобладания хороших людей получаем несколько часов спустя. После полудня мы вышли на приличное шоссе, идущее с юга на север. Дорога, ведущая на восток от этого перекрестка, накатана только телегами, в одну колею. Пока обсуждаем, стоит ли попробовать свернуть на юг или на север, с севера приближается телега. В телеге две женщины, трое детей, узлы, возница идет рядом. Переговоры берет на себя Федор.

– Здорово, отец!

– Прывитанне, сынку! – отзывается возница.

По возрасту Федор вполне годится ему в сыновья.

– Скажи, куда это шоссе ведет?

– Туды, – мужик показывает в ту сторону, откуда приехал, – Слуцк будзе. Тольки вы туды не хадзице, у Старобине немцы. З учорашняга дня. Пакуль тольки курэй ловяць, на нас уваги ниякага не звяртаюць. Я вырашыв, ад граху, сямью у вёску павезци.

– Спасибо, отец!

– Бывай здаровы, сынку.

Телега катит дальше, мы провожаем ее взглядом. Мало ли на Руси хороших людей, а вот встреча с ними всегда в радость. Сколько немцев в Старобине, мы даже не спросили, нам все равно. Сейчас для нас и одно отделение – много.

– Туда?

Указываю я на узкую грунтовку напротив нас, но прежде чем Федор успевает ответить, кто-то из его земляков восклицает.

– Танки!

– Тихо! – рявкает Федор.

Все замирают. Лязг гусениц слышен уже довольно отчетливо. Нас буквально сдувает в лес на противоположную сторону шоссе.

– Стой! – останавливаюсь я. – А вдруг наши? Надо будет предупредить, удрать всегда успеем.

Прячемся в придорожных кустах. По мере приближения неведомой гусеничной техники, у меня зарождаются сомнения не только в том, что это танки, но и в их множественном числе. Конечно, звук местной бронетехники мне не знаком, но уж больно напоминает обычный трактор. С той же дороги, по которой пришли мы, на перекресток действительно выезжает трактор, но не совсем обычный. Короткий, узкий и высокий, закрытая кабина сдвинута вперед до уровня радиаторной решетки, сзади прилеплен короткий кузовок, а на прицепе… Только когда глаза протер, заметил отличия. Закрытая брезентом пушка явно выше и не такая массивная, отсутствует щитовое прикрытие, а четырехколесная повозка имеет пружинную подвеску. Я такие только в Артиллерийском музее видел – полуавтоматическая зенитка восемьдесят пять мэмэ.

Окруженцы, радостные такие, на дорогу рванули. И чего обрадовались? Подумаешь, трактор с пушкой. Сцепка встала поперек шоссе, из кабины выбрались лейтенант-артиллерист и механик-водитель. Все сбежали, стоят, руками машут, того и гляди, еще обниматься начнут, а раненому кто поможет? Только я. Эх, молодежь, молодежь… Когда наша парочка доковыляла до шоссе, там уже все решили.

– Лейтенант согласился нас подвезти! – радуется Федор.

Тут же выясняется, что посадке в транспортное средство никто их не учил. Погрузили раненого и полезли всей толпой вместе с винтовками. Здесь в моде больше пешие марши, передвижение на технике – роскошь. Дожидаюсь, пока все окажутся в кузове. Протягиваю Федору СВТ.

– Держи!

Без помех забираюсь сам, забираю винтовку обратно. В кузове, кроме нас, находятся четыре зеленых ящика. Поехали. Трактор ныряет на узкую дорогу, по кабине хлещут ветки. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а едем плохо, скорость не больше десяти километров в час, и трясет неимоверно. Тракторные тележки лишены всякой амортизации. Амортизатор он ведь денег стоит, да еще и сломаться может. Километров через пять раненому становится хуже. Федор стучит по кабине, трактор останавливается.

– Дальше мы пешком, товарищ лейтенант.

Хотя они и так уже почти пришли. Насколько я помню, в эту лесисто-болотистую местность немцы сунулись только один раз, весной сорок второго. Но как только армейские части были отправлены на фронт, здесь опять появился партизанский район, куда немцам и их прихвостням вход был заказан. А лейтенант мне нравится, с понятием, хоть на вид совсем пацан. Другой бы на его месте попытался построить окруженцев, и аля-улю. А этот слова не сказал, понял, что дороги у них разные. За секунду принимаю решение.

– Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться!

Лейтенант оборачивается ко мне. Пересматриваю свою оценку, не «пацан», год, а то и два успел после училища прослужить.

– А вы кто?

О как? Вы! Объясняю, коротко не получается.

– И что вы хотите?

– Возьмите меня с собой.

Лейтенант бросает взгляд на надульник СВТ, торчащий над моим плечом, и задает только один вопрос:

– Патроны есть?

– Пять штук.

У лейтенанта наган в кобуре, водитель без оружия. Неожиданно лейтенант улыбается.

– Я лейтенант Костромитин, Сергей. Поехали!

Прощаюсь с окруженцами, пожимаю руки и лезу в кузов. Трактор дергает пушку и медленно набирает скорость, по кабине хлещут ветки. Поехали.

Глава 2

Пока трясусь в кузове, изучаю надписи на ящиках. Первая строчка: 85-52К оск. Здесь все понятно, восемьдесят пять – калибр в миллиметрах, с ним я угадал. Пятьдесят два ка – индекс орудия. Оск – осколочный, самый массовый снаряд для зенитной артиллерии среднего калибра. Вторая строка: 4 шт. + +. Четыре штуки и два таинственных плюса. Всего, стало быть, шестнадцать. Снарядов к пушке у нас больше, чем патронов у всех троих, вместе взятых. В той же строке ближе к краю: 23-40-24. Совсем непонятно, могу только предположить, что сорок – это год выпуска. Третья строка: брутто 82 кг. Хренасе ящичек! На торце еще набор цифр: 46-23-40. Видимо, сорок – это действительно год, а остальные цифры – номер партии. И еще одна надпись АТ/80. Аммотол? Возможно. Надписи на всех ящиках совпадают, выходит, все они из одной партии, это хорошо, а вот то, что бронебойных нет – плохо. Впрочем, в нашем положении количество снарядов роли не играет, пушка сама по себе не стреляет, ей расчет нужен, причем обученный. А нас только трое, и пока мы будем переводить пушку в боевое положение, нас самих несколько раз на ноль помножат.

Трактор проезжает несколько небольших деревень. Все дороги здесь проложены по деревенским улицам. Похоже, война пришла сюда вместе с нами. Люди провожают наш тягач взглядом, понимая, что не просто так занесло в их края такую технику. Между тем на самом большом доме в каждой деревне висит красный флаг. Отвык я уже от них, но придется привыкать заново и язык держать на привязи. Если в западных областях население привыкло к смене власти и особых эмоций от этого не испытывает, то здесь к советской власти привыкли и перемен не хотят.

В сумерках добираемся до деревни Новоселки. Деревня с таким названием есть практически в каждой области, а зачастую и не одна. Останавливаемся у дома с красным флагом. Лейтенант идет искать председателя сельсовета. Я тем временем знакомлюсь с водителем трактора.

– Петрович, – представляется он. – Вообще-то, я Иван Петрович Семяхин, но все меня Петровичем зовут, даже товарищ лейтенант.

Петровичу двадцать четыре года, он окончил семилетку, что по меркам этого времени звучит гордо, и курсы трактористов. В армии служит третий год, все время механиком-водителем транспортного трактора СТЗ-5. Полк их входил в Барановичский бригадный район ПВО. Когда немецкие танки вышли на подступы к Барановичам, полк получил приказ передислоцироваться в Минск. Советский устав этого времени не предусматривал использование зенитной артиллерии среднего калибра для организации противотанковой обороны. Уходили в большой спешке, взяв минимум боеприпасов. Трактору Петровича не повезло – забарахлило магнето. С отставшим тягачом остался и командир огневого взвода лейтенант Костромитин. Поломка, в общем-то, пустяковая, на полчаса всех дел, но эти полчаса оказались роковыми. СТЗ уже почти готов был продолжить движение, когда на дороге появилась немецкая разведка. Расчет бросился к лесу. Немцы выпустили по бегущим не очень прицельную очередь и покатили дальше на Минск.

Стоящий на обочине тягач внимания немцев не привлек, на брошенную технику они уже насмотрелись, а движению по шоссе он не мешал. На это и обратил внимание лейтенант, правда, к тому времени около него остался один Петрович. Остальные стремительно растворились в зеленом массиве, и найти их не удалось. С наступлением темноты движение по шоссе прекратилось, и они рискнули вернуться к оставленной технике. Ремонт Петрович закончил на ощупь, буквально за минуту. СТЗ, не включая фар, добрался до первого поворота и свернул с шоссе вправо. Можно было поискать счастья на двух дорогах, ведущих на восток. Одна шла через Несвиж на Осиповичи, вторая – через Слуцк к Бобруйску. Однако обе они шли по открытой местности, и неторопливый тягач мог стать легкой добычей для немецкой авиации. К тому же он не мог соперничать в скорости с немецкими танками. Поэтому и решил Костромитин проскочить теми дорогами, где танки не догонят и авиация не достанет. Так они оказались на том перекрестке, где мы их и встретили.

Петрович сильно горевал об утраченном карабине. Когда расчет драпанул в лес, карабин оставался в кабине. А когда вернулись, его уже не было. Все было на месте, а карабин таинственным образом исчез. Кто и когда прибрал его к рукам, ни Петрович, ни лейтенант не заметили. Повествование водителя было прервано появлением лейтенанта вместе с местным мужичком – председателем сельсовета. Тот сразу предложил:

– Хадзем да мяне. Хата у мяне вяликая, месца на усих хопиць.

– А тягач? – забеспокоился Петрович.

– Свае не крануты, а чужых у вёсцы няма, – успокоил его председатель.

Много ли нужно человеку для счастья? Крышу над головой, сытый живот и ощущение безопасности. Это для начала. Потом возможны варианты. Кому-то захочется зрелищ, кому-то – выпить, а кому-то – ба…, пардон, женщину. Или мужика, если смотреть с точки зрения лучшей половины человечества. Ну и так далее. Постепенно список растет, и лишь немногие могут позволить себе иметь из этого списка все или почти все. Вот тут-то эти почти все имеющие и обнаруживают, что обладание этим почти всем счастья, отнюдь, не гарантирует. Очень быстро наступает пресыщение, и они опять начинают искать радость жизни в самых простых вещах. Круг замыкается. Вот только подавляющее большинство так никогда его и не проходит, жизнь их обрывается, когда они еще пытаются найти свое счастье. А есть те, кто счастье находит, и сходит с этого круга вечного поиска. Мы же сейчас находимся на самой нижней ступени, мы живые, сытые и довольные сидим за столом в председательской хате и добиваем большую миску картофельных драников, макая их в сметану.

После завтрака лейтенант делает мне замечание.

– Приведите себя в порядок. Вы же образованный человек, инженер. А вид у вас…

– Есть, привести себя в порядок!