Яйца Кощеевы

– Похитили кощеи невесту мою, Василису. Не видал ли ты ее?

Вздохнул Серый Волчок:

– Плохо дело! Знаю, что девиц молодых кощеи насильничают! – губы сжал Иван, но дальше слушал. – Видел я в чертоге кощеевом много людей разных, и молодцев добрых, и красавиц пригожих. Только вот неживые они, но и немертвые.

– Как так? – изумился Иван.

– Есть у кощеев большая просторная горница. Света нет там почти, и холодно, как в сырой земле. Там и держат кощеи пленников. Стоят на полу домовины хрустальные прозрачные. А в домовинах тех люди русские, в сон волшебный погруженные. Я и сам там спал. Коли злодейство вершить кощеи собираются, так берут одного человечка в другую горницу и всячески истязают.

– Так спешить надо! Пока еще до милой моей очередь не дошла! – воскликнул Иван.

– Надо-то надо, только попасть в замок трудно. Ведь пытался уже.

– Эка печаль! Видать, одежда нужна кощеева. Скоро опять этот кощей черный из чертога своего выйдет. Я его дубьем сзади угощу да раздену. Сам кощеем обряжусь и во врата черные постучусь.

– Не получится так, Иван! – покачал головой Волчок. – Думаешь, ты один смелый такой. До тебя пробовали. Этот кощей, что всякую живность русскую сбирает, далеко от стен не отходит. А у стен черных и глаза, и уши имеются! Не успеешь сзади к кощею подойти, как он тебя чужими глазами увидит и убьет лучами смертельными. Тут по-другому надо!

– А как? – вопросил Иван.

– А то я тебе завтра на рассвете подскажу!

– На рассвете? Но Василиса!

– Дурачок! Не получится сейчас, да и тебе надо малость отлежаться. Еще навоюешься!

Рано утречком схоронились Иван с Волчком за камнями, то и дело на замок кощеев поглядывая. А между тем Серый Волчок Ивана поучал:

– Смотри, Иван. Скоро из замка вылетит птица черная. На ней кощеи в землю русскую летают, злодейства творить. Когда птица сия показывается, она до полянки открытой долетает, там ненадолго задерживается. А после уже стремительно вверх взмывает и быстро-быстро мчится. Так быстро, что и не догонишь.

– Что делать-то? – вопросил Иван.

– А вот слушай. Сзади птицы той печка имеется, из которой огонь и дым жахают. От огня кощеева птица по небу и летает. А еще знаю, что птица та у них ущербная. Пыхтит, шипит, как только сама не свалится. А если дыру в печке заткнуть, тогда огню некуда деться будет, и птица наземь падет!

– Еловыми шишками что ли?

– Нет, баламошка! – рассмеялся Волчок. – Ты возьми, Иван, стрелу! Только не древесную, а железную каленую, и когда замрет птица черная на поляне, ты ей в печную дыру и стрельни! Попасть надо! Но не раньше, не позже! Раньше стрельнешь – глаза замка кощеева тебя заметят, а позже – из птицы огонь жаркий польется и даже каленую стрелу спалит!

Понял Иван, и они близ полянки нужной спрятались. А еще в помощь плотный туман на землю лег, скрывая от ворога.

Как говорил Волчок, так и случилось. Вылетела из замка большая птица черная, размером в пол избы русской. Зависла недвижимо над поляной, Иван изловчился да стрелу каленую взад ей и пустил. Накренилась, чихнула птица, а Иван и вторую стрелу следом отправил. Завертелась туда-сюда птица и пала на поляну. Треснуло стекло на черной главе, и оттуда полез проклятый кощей наружу. Серый Волчок подскочил и так ему своей лапищей врезал, что кощей наземь замертво повалился. И полилась кровь кощеева, да не красная, а сизая. Понял тогда Иван, что кощеи – нелюди! Прилетели они на погибель нам, и жалеть их нельзя нисколечко!

Увидали други, что внутри птицы второй ворог недвижимо лежит. Закричал Волчок:

– Поспеши, Иван! Хватятся кощеи своих, набегут сюда, окаянные! Снимай одежду с кощея да сам облачайся.

Начал раздевать Иван кощея, долго думал, как сорвать одежду бронную. Повезло: пуговку на плече увидел, нажал на нее, черная кожа и пошла расходиться. Шелом черный пошатал, свинтил с главы и узрел без брони врага человеческого. Ох, уж и безобразный кощей без одежды оказался. Лысый и безбровый, лицо струпьями покрыто и сморщено, губы синие бескровные, глаза серые холодные. А вместо носа – одни малые дырочки.

Ощупали друзья мертвых кощеев, осмотрели. Нашли пластинки медные на цепочках, они на шеях висели. Забрали. Порылись в мертвой птице – нашли сундучок железный, но открыть не смогли. И вдруг откуда-то из недр яйцо черное выкатилось.

– Ох, это ж яйцо кощеево! – воскликнул Иван. – В нем вся сила их содержится. С помощью яиц этих они и по небу летают и выше него. Но в яйце живет смерть неминучая, если разобьешь яйцо, то потечет из него вода мертвая, и погибнет все, что поблизости. Но и сам ты умрешь смертию! – с этими словами показал Иван Волчку иглу вострую, бабы Яглы подарочек.

– Ну, так и возьмем с собой это яйцо в замок кощеев. Ты мне дашь иглу, я его там и проткну!

– Ты же погибнешь, Серый Волчок!

– А зачем мне жить, уроду такому! Нужен ли я кому? А так, хоть и сгину, но сослужу службу народу русскому. Сейчас к замку пойдем, ты дверь откроешь, а я следом быстро шмыгну. Ты найдешь Василису свою, а я яйцо разобью да истреблю кощеев в черном чертоге.

– Пойдем, Волчок. Только иглу я тебе не дам. Ибо есть другой способ врагов человеческих победить.

Вернулись друзья к замку черному. Нажал Иван знакомую дощечку ладонью. Все получилось. Его в брони кощеевой сразу за своего приняли. А что меч булатный сжимал в руке Иван, тому значения не придали. Мало ли чего разведчик нашел в мире чужом.

Проникли в замок Иван и Волчок Серый. Сразу же попали в малую горницу. Квадратную и без окошек. Сзади дверь захлопнулась, и сизый туман друзей, словно паутиной, опутал. Неприятный, смрадный. Иван-то запаха не чуял, а вот Волчок начал кашлять и задыхаться. Пришлось ему лицо лапами закрывать. Однако, туман этот быстро улетучился, и другая дверка открылась прямо в чертог кощеев. Первый Иван шагнул и увидел – сидит кощей за столом без шелома и улыбается. Череп сизый, глаза серые, а рот расплылся в беззубой улыбке ужасной. Недолго думал Иван, подскочил да снес мечом вражине голову.

– По столу, по столу бей! – закричал Волчок. – У них, ворогов, везде глаза скрытые понатыканы! Бей по столу и сундукам. По всему, что увидишь! Авось, колдунство иноземное повредим и незаметно проскочим!

Послушался Иван и начал крушить все мечом булатным. Сминались серые короба, искры из них летели желтые, дымом всю горницу заволокло. Бил нещадно по столам, разбивая стеклянные пуговки да пластинки, зеркальца мутные. И плети нитей разноцветных выбивались из сундуков кощеевых.

Успокоился Иван, подустал. Огляделся – нет Волчка! Позвал друга – не отзывается. И решил Иван сам идти невесту свою искать. Достал светоч бабы Яглы волшебный, устремился вперед по коридору. А чтобы не заплутать – кресты чертил мечом острым на стенах.

А замок кощеев темен и холоден внутри. Мрак холодный да холод мрачный. Но если мороз под бронею толстой слабо чувствовался, то в потемках идти да в шеломе темном – человеку несподручно. Ну и снял вражий шлем Иван, негоже таится воину русскому. Дальше двинулся. Вдруг из-за угла двое кощеев показались. Заверещали истошно, а один руку поднял с сучком серебристым. Сорвался с сучка луч синий, в Ивана целя. Но успел молодец наземь кинуться. Кувырнулся, подкатился кубарем к ворогам. Вскочил на ноги и как начал рубить, не жалеючи. Полетели вражьи головы, поливая стены кровью сизой, кощеевой.

Нагнулся Иван и вырвал из рук мертвеца сучок серебристый. Углядел, что с одного края – отверстие, а меж палочек – пуговка. Повертел-покрутил, сучок сам в руку и лег. Нажал пуговку осторожно – синий луч вылетел, прожег в стене дырку малую.

Еще дважды кощеи на пути попадались. Кого мечом порубил, а кого лучом синим спалил, и вскоре попал в пещеру огромную. Огляделся – а кощеев там тьма тьмущая! Десять десятин злых недругов! Все, подумал Иван. С такой прорвой одному воину не справиться! Сейчас примет он смерть неминучую.

Но вдруг на стенах знаки какие-то засветилось, и забегали кощеи, засуетились. Иван тихонечко обратно вышел, в коридорах скрылся, в углу темном затаился. И видел он, как выбегали кощеи, мчались куда-то мимо, по сторонам не смотря и дороги не разбирая.

А Иван другим путем направился. Долго петлял по замку черному, но нашел, наконец, горницу тайную, где стояли домовины хрустальные. Да и попасть туда смог, лишь приложив к двери пластину медную, что у ворога позаимствовал.

Осмотрелся – кощеев не было. А по стенам торчали полочки, слюдой затянутые. Там находились кубки, бутыли прозрачные. Вероятно, стекла греческого… Виднелись и обычные кувшинчики, и формы странной, диковинной. На каждой посудине – свой знак колдовской начертан. А в самом низу два ведра больших с горловинами. На одном лист березовый нарисован, на другом – череп. Да не человечий череп, а кощеев, видимо.

Стал искать свою Василису Иван. Обошел вокруг всю горницу, много видел людей разных. И русские лежали, и узкоглазые; и молодцы, и девицы; а в одной домовине чернокожий карлик спал. Наконец-то нашел Иван свою ненаглядную Василису. Погружена в сладкий сон, дрему колдовскую невеста его прекрасная, в том же свадебном платьице, чуть румянцем щеки подернуты, а глаза во сне подрагивают. Видит сон чудесный любимая! Но будить Василису придется, ибо ждет ее милый суженый, ждет мир, большой и счастливый!

Углядел Иван, что все руки и ноги у Василисы словно корнями древесными опутаны, пара отростков к носу подходят. А по тем корням прозрачным водица туда-сюда движется. И задумался Иван. Стал искать пуговки тайные, что кощеи везде используют. Не нашел. Хотел открыть домовину, да не получалось. Заприметил лишь чашку у изголовья милой своей. Взять решил чашку, а та к домовине намертво приколочена, не отнимается. А внутри нее – малая дырочка. Усмехнулся Иван.

Подошел к полке, взял то ведро, что с листиком. Надеялся, что не обманулся. Но выбрал наугад другую домовину. Не ту, где Василиса лежала. И налил в такую же чашку жидкости. Протекла вовнутрь водичка, по корням прозрачным побежала. Да не простая, а голубая. Вздохнул внутри домовины человек, зашевелился. А Иван еще одну чашечку налил. Человек глаза открыл, головой помотал. После третьей чашки открылся гроб стеклянный, корни все куда-то в стенки убрались, и встал проснувшийся со своей постельки. Понял Иван, что живая это водица!

– Кто ты, приятель? Где я?

– Спешим мы, друже. Попал ты в полон к кощеям проклятым. И ты, славянин, и много других людей. Разного полу, возраста и языков разных. Помоги мне всех несчастных вызволить.

И стали они людей из домовин поднимать, и второй попытался разбудить Иван свою любимую Василису. Да не просыпалась она, хотя даже три чашечки налил молодец. Гроб открылся, корни убрались, но глаза суженой так и оставались сомкнуты.

Прослезился Иван, подумал, что неправ он был, что на другом воду незнакомую испытывал. Но поддержал его человек спасенный, за плечи обнял и произнес:

– Видно крепко спит девица, не добудишься. Любишь ли ты ее?

А Иван грозно зыркнул, но враз успокоился. Припал губами своими к губам суженой, поцелуем жарким оживил девицу. И открылись очи Василисины! Очнулась она и сразу на грудь бросилась, уговаривая быстрее покинуть место нехорошее.