Песни

Птицей на все стороны лети!
Сам оперативник, нежности противник,
Мне желал счастливого пути.
Снова надо мною небо голубое,
Снова вольным солнцем озарён,
И смотрю сквозь слёзы на белую берёзу,
И в поля российские влюблён.
Прощай, жилая зона, этапные вагоны,
Бригадиры и прозрачный суп!
От тоски по женщине будет сумасшедшим
Поцелуй моих голодных губ.
Так выпьем за свободу, за тёплую погоду,
За костёр, за птюху – во-вторых,
За повара блатного, за мужика простого
И за наших храбрых часовых.
Выпьем за лепилу и за нарядилу,
За начальничка и за кандей,
За минуту счастья, данную в спецчасти,
И за всех мечтающих о ней.
Наливай по новой мне вина хмельного,
Я отвечу тем, кто упрекнёт:
– С наше посидите, с наше погрустите,
С наше потерпите хоть бы год.

    1953

Семеечка

Ирине Розенталь-Никифоровой

Это было давно.
Мы ещё не толпились в ОВИРе,
Но на КПСС надвигался пиздец.
А в Кремле, в однокомнатной
скромной квартире,
со Светланою в куклы возился
самый добрый на свете отец.
Но внезапно она,
до усов дотянувшись ручонкой,
тихо дёрнула их —
и на коврик упали усы.
Даже трудно сказать,
что творилось в душе у девчонки,
а папаня безусый был нелеп,
как без стрелок часы.
И сказала Светлана,
с большим удивлением глядя:
«Ты не папа, вредитель, шпион и фашист».
И чужой, нехороший,