Проходящий сквозь стены

Дрожащие пальцы нащупали мобильник, набрал номер Вована, он старше меня на три года, но в нашей прошлой компашке мы были неразлучными дружбанами.

– Привет, – сказал тихо, – это я.

Из мембраны донеслись звуки удалой музыки, выкрики, шум, а голос Вована произнес грозно:

– Это кто звонит в три часа ночи?

– Да брось, – сказал я, – ты же на работе, знаю. И слышу, как шуршат баксы, что стриптизерше засовывают…

Из мембраны донеслось:

– Алло!.. Не слышу!.. Говорите громче!

– Не могу, – сказал чуть громче, – мама спит. Слушай, Вован…

– Не слышу, – ответил он недовольно и отключился.

Я пробрался обратно в спальню, плотно закрыл дверь, лег и накрылся с головой. Мобильник включил на ощупь, сказал громче:

– Вован, это я!.. Да я и так кричу, это у тебя там грохот…

Он услышал наконец, сказал оглушающе громко:

– Это у нас творческая атмосфера!.. А ты чего шепчешь? Украл что?

– Да иди ты, – ответил я. – Слушай, Вован, ты еще качаешься?

Из мобильника донеслось раздраженное:

– Ты можешь говорить громче или нет?.. Ни хрена не слышу!.. Ладно, перезвони утром домой!

Щелкнуло, стало тихо. Я положил мобильник на столик рядом, от моей ладони он нагрелся, как будто лежал на включенной электроплите. Вован, кроме работы в фирме, еще и подрабатывает барменом, ему внушительная фигура нужнее, чем мне, качается для дела, а я только для самоутверждения, однако он осторожнее, непроверенные добавки не потребляет. Я и позвонил ему только потому, что вообще-то некому больше. Да еще среди ночи.

С утра в поликлинику, решил я твердо. Если еще не подохну. Долго вертелся в постели, нагрел ее так, что чуть не дымится, наконец провалился в тягостный сон.

Глава 3

В квартире пусто, на столе записка с указанием, что и как есть, что разогреть, а что можно холодным, вернется поздно, после уроков еще и вечерние занятия. На плите разогретый суп в кастрюльке, большая котлета на сковородке под крышкой. Несмотря на жар, я чувствовал сильный голод, суп сожрал прямо из кастрюльки, ухомякав и два больших ломтя хлеба. Котлету тоже съел с хлебом, потом отрезал еще и вытер им досуха подливу в сковородке.

Голод затих, а когда я запил все литровой кружкой молока, как будто и температура спала. Тяжесть в желудке чувствовалась не больше пяти минут, а потом как-то рассосалось. Я ощутил себя абсолютно здоровым, только… температура вроде бы все еще выше нормы.

– Пройдет, – сказал я бодро, – все пройдет, тру-ля-ля, как с белых яблонь дым…

Не хочется признаться, что вообще-то, как и большинство нормальных мужчин, боюсь людей в белых халатах. И если есть возможность увильнуть от встречи с ними, всегда увильну. И всегда найду уважительную причину.

Даже если это чревато.

Все жаждем быстрых результатов, потому и созданы допинги и стероиды. Но если спортсменам приходится хитрить, изворачиваться, чтобы обмануть допингконтроль, то для бодибилдеров его не существует. Тем более когда не соревнуемся за титул мистера Олимпия, а всего лишь побыстрее накачать бы мышцы, чтобы не стыдно на пляже.

В последнем журнале для качков сообщение, что умер Энри Зан, а месяцем раньше – Гарри Купер. Одному тридцать один год, другому – двадцать три. Вообще в этом году откинули коньки семеро из высшего класса бодибилдеров, однако на сотню призеров это не так уж и катастрофично, если учесть, что каждый из них успел и побыть под лучами славы, и заработать миллионы, и успеть порадоваться жизни в собственных виллах за миллионы долларов. Вообще-то принимающих вот так только что созданные препараты, да еще не опробованные, тысячи и тысячи. Кто-то, перебрав с дозировками, зарабатывает цирроз печени, рак прямой кишки, сажает почки, а кто-то… этим кем-то оказался я, у которого комбинация аминокислот с прочими ускорителями вызвала вот такую перестройку организма.

Позавтракав, я помчался на работу, не очень-то и опоздал, к тому ж шефа еще нет, а остальным до лампочки, когда и кто является. Я загрузился заказами и, согнувшись под тяжестью рюкзака, уже на выходе столкнулся с шефом.

– Доброе утро, Павел Дмитриевич, – сказал я, кланяясь вместе с рюкзаком. – Как спалось?

Он посмотрел хмуро.

– Не пытайся уверить, что уже час как на работе!

– Что вы, – прохрипел я задушенно, – какой час? Я ночевал здесь, чтобы оказаться первым!

– Ну-ну, – сказал он, – старайся, старайся. Капитализьм тебя не забудет.

Я потащился к метро, маршруты дурацкие, никак не удавалось высчитать оптимальный, я ездил из конца города в другой конец, а когда заканчивал, позвонила по мобильнику Вера Борисовна и сказала сочувствующе, что есть еще два заказа. Увы, зарегили их перед обедом, так что надо доставить сегодня.

Снова поднялся жар, все тело ломило и ломало. Я дотащился до конторы, взял эти проклятые пакеты с добавками и потащился, потащился: где на метро, где автобусом, а потом ножками, ножками…

Домой добрался, когда мама уже пришла и начала готовить ужин. Охнула, увидев мое осунувшееся лицо, усадила за стол и начала вытаскивать из холодильника ломти холодного мяса, рыбы. Пока я ел, подоспел горячий суп, я отказываться не стал, а после ужина наполнил ванну и долго лежал в горячей воде. Как ни странно, инстинкт не подвел: жар заметно спал, словно побежденный встречным жаром.

Мама постелила постель, я дотащился и рухнул на прохладные простыни, впервые перед сном не посидев в Инете, не початившись, не побаймив в великолепную Линейку, где я успел стать лидером не самого хилого клана.

Ночью проснулся от зверского голода. В полудреме поднялся, вялый и заторможенный, как зомби, привычно сходил на кухню, где выпил большой стакан густой смеси протеина с креатином и глютамином. В мозгу прокручиваются жуткие сцены, как я вязну, словно муха, в теплой темной жидкости, как она поднимается, закрывая меня с головой, я не понимаю, в какую сторону мне двигаться, паника охватывает с сокрушающей силой…

Как-то успокоив себя, что не фиг, как старая бабка, верить в сны, вернее – запудрив мозги, чтобы не трястись, я начал осторожненько и довольно трусливо экспериментировать. Дверца кухонного шкафа вязкая, как застывающий клей, я упорно протискивал руку, наконец пальцы ощутили корешки плотно всаженных книг по кулинарии. Подцепил одну, попробовал вытащить, но, увы, уперлась, могу вытаскивать только руку. Так, понятно, ничего взять не могу, обидно.

Передохнул, на всякий случай заглотил, как утка, пару капсул кофеина и чайную ложечку тирозина, не дадут спать, обеспечат ясность и быстроту мышления. Более того, перестал чувствовать кипяток, когда просовываю руку слишком быстро.

Решившись, я повернулся к стене, что ведет на балкон, попытался представить себе, что за этими обоями не армированный бетон, а нечто вроде тумана, погрузил сперва руку, вытянул на всю длину, ощутил, что пальцы на той стороне болтаются в воздухе. Собрался с духом, вдвинулся весь, ощущение престранное, но прошел, продавился, вышел на той стороне и вытаращил глаза, оказавшись там, куда ходил обычно по дуге и через балконную дверь.

Открыл дверь, посмотрел на кухню, откуда явился вот так напрямик. Лунный свет падает через проем на длинный стол с электроплитой, чайником, кофемолкой, дистиллятором, блендером и соковыжималкой. В шейкере остаток адского коктейля из протеина, креатина, глютамина, тестостерона и еще десяток куда более убойных компонентов, баночки с которыми прячу в нижнем ящике.

Я прошел, шлепая босыми ступнями по кафельному полу, допил остатки прямо из шейкера. В маминой комнате зажегся свет, ярко высветив полоску под дверью. Я торопливо опустил на стол пластмассовый стакан, метнулся к стене. Из комнаты донесся сонный голос:

– Виталик, с тобой все в порядке?..

– Все-все, – торопливо заверил я. – Не беспокойся, спи.

– Как с вами не беспокоиться…

– Да все нормально!

– Животик не болит?

– Мама, перестань…

Я торопливо вдавливался в стену, не хватало только, чтобы мать застала меня на кухне выходящим из стены. Снова бросило в жар, спешу слишком, с сильно бьющимся сердцем скользнул к постели и юркнул под одеяло.

В голове ураган, теперь уже не заснуть до утра, и с этой мыслью тут же провалился в глубокий сон. Настолько глубокий, словно я и не человек уже с его комплексами, страхами и заскоками, а древняя рептилия, кистеперая рыба, а то и вовсе амеба, что умеет принимать любую форму.