Alouette, little Alouette…

Она ответила с великой неохотой:

– Мы тут обсуждали появление этого… ну, жертвоприносителя. Это же какая дикость! У нас что, Средневековье?

Он ответил мирно:

– В какой-то мере да. У вас на цепочке что, фигурка из гороскопа?

Ее рука взметнулась к груди, там на тонкой цепочке тревожно заколыхалась крохотная фигурка сказочного животного, попытавшегося сбежать от грозного босса.

– Да, – ответила она послушно, – это Козерог. Но это не суеверие, а просто украшение…

– И смарагд в колечке, – добавил он, – защищает от дурного глаза. Дикое суеверие, кстати. Церковь против этого борется. Если уж всю правду, то именно церковь первой взялась масштабно вытаскивать человечество из тьмы и дикости. Причем все человечество, а не какой-то свой народ. Запретила человеческие жертвоприношения, запрещала войны и кровавые турниры, отлучала самых воинственных от церкви, запрещала луки и арбалеты, проповедовала доброту, строила при монастырях школы, где учили народ грамоте…

По ее лицу было видно, что контрдоводов у нее море и два океана в придачу, но вдруг шеф возьмет и уволит, потому лучше молчать в тряпочку, зато Френсис сказал с неудовольствием:

– Шеф, мы это знаем. Аллуэтта говорит о другом…

– А дело в том, – сказал Максим, – что человечество нужно тащить из тьмы долго, очень долго. Церковь этим и занималась. Но сейчас наконец-то наблюдается расцвет взращенной в стенах монастырей науки и высоких технологий! Мы тоже тащим человека из тьмы, да еще и намного быстрее, чем церковь, чего церковь пока принять не может. Или не верит глазам своим.

Георгий сказал зло от своего стола:

– Значит, церковь должна отступить и не мешать.

Максим развел руками:

– Дорогой, где ты видишь мир из одних ученых?.. Некоторое время будем тащить человека вместе, потом церковь постепенно уйдет в прошлое, а мы потопаем дальше одни. А пока на лечение от сглаза, на приворотные зелья и амулеты люди тратят по семнадцать миллиардов долларов ежедневно… до тех пор и для церкви найдется работа.

Френсис охнул в недоверии:

– Неужели… семнадцать миллиардов?

– Загляни в инет, – посоветовал Максим. – Посмотри, сколько стоят услуги ведьм, колдунов и прочих экстрасенсов. И как часто к ним обращаются. Мы все еще в Средневековье, дружище!.. А что с церковью трения… так это норм. Придет время, ототрем ее от процесса. В сингулярности – точно мы будем, она – нет.

Аллуэтта некоторое время кипела, рвалась возражать, дети и женщины живут больше эмоциями, но то ли не отыскала убийственных доводов, то ли не решилась раздражать, гордо вскинула голову и ушла вытирать несуществующую пыль со столов, ровная и уже холодная, как айсберг.

Священник пробыл перед монитором недолго, босса сообща завалили, и пати распалась, а девяностолевельному уже неинтересно в сольном каче. Осада только через трое суток, новые пати для рейдов на боссов тоже начнут собирать не раньше, чем все закончат работу и после ужина сядут к мониторам.

Все как-то сразу заметили, что он отодвинулся от стола, размял плечи и поднялся.

– Сейчас проповедь закатит, – сказал Георгий.

– Или кадилом по колбам шарахнет, – ответил Джордж. – Я его тогда самого…

Священник величаво огляделся, перекрестился, отчего громадный крест на груди передвинулся с одной стороны на другою, и нехотя вернулся на место.