Имаго

– Это было давно, – ответил я. – В каком-то смутном или мутном детстве. Хотя ты прав… когда Иудея оказалась под римским сапогом, а все восстания были утоплены в крови, по всем дорогам косяками поперли сотни лохматых пророков, каждый проповедовал свой неэкономический и невоенный выход из кризиса.

«Форд» распахнул перед нами двери, Вертинский удивленно покрутил головой, на фиг такие добавочные сервомоторы, даже сел с опаской, будто в зубоврачебное кресло. Я включил зажигание, мы выехали на дорогу, Вертинский сказал мрачно:

– Уже понятно, что США будут уничтожены. Уничтожение началось, дальше пойдет, как лавина. Козе понятно, что в нашем изнеженном мире преимущество получает та формация, назовите ее народом, религией или чем хотите, члены которой в большей степени готовы отказываться от изнеженности. Которые могут больше перенести трудностей. У который есть Цель. Как ты понимаешь, жить хорошо и с максимумом удобств – это не та цель, с которой можно победить. Тем более людей, которые намерены идти к Богу.

– К Богу?

Он отмахнулся.

– Да назови этого Бога, как желаешь: коммунизм, царство Божье, четвертый рейх, Талибан…

– Наука, – подсказал я с ехидной улыбочкой.

– Наука, – согласился он серьезно. – А что?.. Допустим, у тебя… нет, я такое даже допускать не хочу, давай предположим, что у кого-то злокачественная опухоль, в просторечии – рак, осталось жить три года, а ученые обещают, что вот-вот отыщут вакцину против всех видов этой гадости. Разве этот кто-то не станет молиться на науку? Не станет желать ей успеха?.. Если от его голоса будет зависеть: куда отдать миллиард бюджетных долларов – на закупку оборудования для онкологического Центра или на постройку новой фабрики по производству особо влажной губной помады?

Я сказал поощряюще:

– А от этого всего один коротенький шажок до того… кому отдать свой собственный кровный рубль: на развитие науки или на эту вашу губную фабрику.

Вертинский запротестовал:

– Это не моя!

– Точно? – усомнился я. – А я слышал…

– Брешут, – сказал Вертинский. – Я так и не купил ту фабрику. Слишком заломили… Так что я все еще за науку. Но только, знаешь ли…

Он запнулся. Я сказал грубо:

– Ну-ну, телись.

– Фабрика губной помады… вот она. Я сразу вижу, когда она на женских губах.

– Фабрика? – спросил я с интересом.

– Не придирайся, – огрызнулся он. – Надо, чтобы и наука сразу бросалась в глаза. Как губная помада. Я говорю путано, да?