Проходящий сквозь стены

Она не поверила, покачала головой:

– Что, вот так будешь сидеть дома, а тебе еще и платить будут?

– Мама, я не просто сидеть буду, а работать!

– Дома?

– Мама, сейчас только токари работают стоя, а программисты – сидя. Наша работа ценится.

– А отвозить как?

– По емэйлу, – объяснил. – На Западе некоторые фирмы вообще не видят своих работников годами. Это очень прогрессивно.

– Что ж тут прогрессивного?

– Никакой дискриминации, – объяснил я. – Хозяин даже не знает, белый или негр на него пашет. И к женщинам под юбку не залезешь. По Интернету это как-то еще не получается, хотя научная мысль в этом направлении работает с ужасающей силой.

Она поморщилась.

– Какие гадости говоришь… Но если все так, то… ты уж держись за эту работу.

Она вернулась на кухню, откуда уже начинают заползать ароматные запахи жареного мяса, горячего супа.

Потом, как обычно, сядет проверять тетради, а вот мне надо думать, что делать дальше. Я вообще влип. Следов, правда, не оставил, найти не сможет ни милиция, ни братки, но что самому делать с мешком долларов?

Сегодня на работу не пошел – глупо уродоваться за десять-пятнадцать долларов в день, когда у меня триста тысяч. Едва мама ушла в школу, я отправился на вокзал, в автоматической камере хранения поместил объемистый сверток в металлический ящик, закрыл, подергал, так все делают, и ушел с деловитым видом челночника: еще много надо оббегать мест, отовариться, чтобы успеть к своим животным в Бобруйск.

Дома оделся в тугие джинсы и майку, пора побродить по дому, в котором обитаю. А то живу себе и живу, а соседей не знаю. Как дальних, так и ближних.

Температура в теле начала спадать, хотя остается чуть выше обычной, ломота в костях прошла. Организм, похоже, приспосабливается к новым условиям. Человек – это, по сути, гомеостат. То есть устройство, которое автоматически из любого состояния стремится вернуться к исходному, к норме, когда температура тридцать шесть и шесть, давление сто двадцать на восемьдесят, какой-то там процент щелочности и кислотности крови, словом, чем бы мы его ни раскачивали – болезнями, похудениями, тренировками, стрессами, пытками или разводами, – он лишнее выводит с мочой, нужное накапливает, а то и синтезирует сам.

Он любой ценой стремится восстановить свои тридцать шесть и шесть, нужную кислотность в крови и в желудке, словом, сделать все «как было», а если не удается, то просто прекращает свое существование: не жить же уродом, их надо выбраковывать.

Только теперь соображаю, что так удачно наклонял функции организма в одну сторону, перестраивая их весьма кардинально, что организм и вернуться в прежнее состояние не смог, и склеить ласты вроде бы нет ясно выраженной необходимости: аминокислоты и все необходимое вроде бы получает, даже в избытке…

И он принял единственно возможное решение: создать гомеостат на основе новых возможностей. Если получится, ессно. Более того, я не откинул копыта в процессе становления, отделался жаром, чесоткой и жутким псориазом, а затем организм приспособился и… все еще приспосабливается, осваивает новые возможности, о чем говорит моя способность не только проходить сквозь стены, но и передвигаться внутри бетонных стен быстрее, чем если бы бегал по гаревой дорожке стадиона.

Если учесть, что продолжаю жрать добавки в огромных количествах, особенно налегаю на аргинин в смеси с орнитином и глицином, то я помогаю организму осваивать новые возможности. Интуиция не подводит, все легче прохожу сквозь стены и арматуру, проводку вижу не только в комнате, но и в соседних помещениях, странное такое ощущение… С первых попыток просовывать в стену палец моя аура, или эманация, как предпочитает говорить Ганнусенька, усилилась, теперь без труда прохожу сквозь стены уже в одежде.

И вот теперь, похоже, перешел на другой, пока еще плохо контролируемый уровень: начинаю проскакивать по металлическим трубам. Того глядишь, начну по проводам… хотя это пока что в разделе маниловщины. А если еще и по мобильнику, да в режиме ожидания…

Я покачал головой, вошел в стену.

Долго смотрел, как принимает душ Галина Юрьевна. Наверное, это что-то нехорошее в психике, но я смотрел неотрывно, как эта зрелая немолодая женщина с ухоженным телом моется, а потом деловито подбривает отрастающие волосики внизу живота. Полные груди отвисают под тяжестью, но именно полные, под такие так и тянет подставить ладони.

Странно, даже в таком вот состоянии, находясь внутри стены, я чувствовал нарастающее возбуждение. Так и хочется выйти, ухватить за эти сиськи и понаслаждаться ее сочным переспелым телом. Судя по ее учащенному дыханию, будет не против, уже и так близка к оргазму, а если рядом окажется молодой парень, то неважно, откуда взялся, сразу же полезет на него обеими ногами…

Я вздохнул, заставил себя попятиться и пошел дальше. У Ганеевых, Белчиковых и Орурцовых в квартирах пусто, все на работе, а дети в школе, в квартире Демидова сам хозяин неторопливо ремонтирует разваливающийся стол, прекрасно понимая, что хороший стол должен выдерживать двоих, еще из одной квартиры доносится визг дрели, туда тоже неинтересно…

В нашем доме я заприметил яркую молодую женщину. Сперва она показалась моей ровесницей, настолько молодо держится и одевается, потом узнал, что ей уже тридцать, но чем-то задела: раза четыре я в сладких снах мял ее и тискал, просыпаясь с мокрыми трусами. Сейчас я отыскал ее квартиру, красотка оказалась дома. Я долго наблюдал за нею: она изумительно сексуальна и вот так, когда ни для кого не рисуется, когда в задумчивости почешет то задницу, то нос…

Собирался идти дальше, но она сбросила халат и вошла в ванную, где уже набиралась вода. Я затаил дыхание, это не мои одноклассницы, у которых сиськи бывают и покрупнее, но еще нет этой красоты тела, натренированного привлекать жадные мужские взоры, нет сексуальности каждого изгиба, каждого движения…

Она опустилась в ванну со вздохом наслаждения, некоторое время лежала, разведя ноги и наслаждаясь невесомостью, я едва не высунулся целиком, стараясь ничего не пропустить, наконец она принялась медленно и отрешенно проводить ладонями по телу, груди округлились и приподнялись, и уж совсем столбиками вздыбились крупные ярко-красные соски.

Я смотрел и смотрел, не сразу сообразил, что она уже трогает себя длинными наманикюренными пальчиками в низу тщательно подбритого живота, выгибается, закидывает голову, наконец, из полураскрытого рта вырвался короткий вздох, похожий на сдавленный крик, пальцы стали двигаться медленнее, но мастурбировать не прекратила.

Вообще-то многие женщины, принимая ванну, занимаются мастурбацией: горячая вода и расслабление действуют приглашающе. Конечно, то же самое и с парнями, даже чаще, но это совсем неинтересно, у меня здоровые инстинкты… даже без примеси легкого вуайеризма, ибо смотрю потому, что могу смотреть, а специально подсматривать не стану.

А эта красотка, что ж, это лишь добавило симпатии к ней. Куда хуже, если бы я застал ее с каким-нибудь типом, который мял бы ее в постели, и она стонала бы вот точно так же.

В квартире Коровиных трое мужиков перебирали тряпки, спорили, сортировали, уговаривались, куда и что кому отнести. Я хотел было переключить дальше, но прислушался насчет барыг, наконец, сообразил, что делят краденое. Поколебавшись, вернулся в свою квартиру, убедился, что антиопределитель номера включен, и позвонил в милицию.

– В сто двадцать третьей квартире, – сказал я, – сейчас трое воров делят украденное. Там три видеоплеера, телевизор и куча фотоаппаратов и мобильников.

– Кто звонит? – потребовали строго.

– Не теряйте времени, – ответил я. – Записывайте адрес… Наш разговор записывается, учтите! Если не приедете, вас всех начальство раком поставит.

Я поспешно отключился, пока не вычислили мое местонахождение. Пусть потом запишут раскрытие этой кражи на счет своей уникальной милицейской интуиции. Или промямлят что-нибудь загадочное про тайну следствия.

Глава 8

Пока мама еще в школе, я отправился на рынок, где торгуют старыми автомобилями. Чтобы не привлекать внимания, купил потрепанную «Ладу»: крыло помято, бок поцарапан, кузов снизу подгнил, такую вряд ли станут угонять, зато по городу можно колесить намного быстрее, чем в общественном транспорте, как я привык с детства, да и удобства кое-какие…

Я сел за руль с некоторой робостью, и хотя мы еще в школе всем классом сдали на водительские права, в смысле, мальчики на права, девочки – на шитье и кулинарию, но сейчас выкатил на улицу с дрожью в коленях. Не тыкался в заборы только потому, что все время в черепе стучит мысль: если разобью или поцарапаю – хватит баксов отремонтировать. Или даже купить другую. Не боись, Виталик!

Это помогло вести машину без зажатости. И хотя выбирал тихие улочки и не повышал скорость, и мне сигналили крутые и показывали всякое, но все обошлось.

Сразу убедился, что на российских дорогах нет Шумахеров, зато Похеров и Нахеров – сколько угодно, но я сам не подарок, обнаглел быстро, да и зачем соблюдать все правила, когда могу уплатить любой штраф тут же на месте?

Если соблюдать – пропустишь все радости, в том числе и разворот через двойную сплошную или проезд под «кирпичом». И вообще, когда нарушаем закон – штрафуют, когда поступаем правильно – берут налоги, так какая разница?

Я уже понимаю, что люди, у которых власть, создают правила, а те, у кого деньги, этими правилами пренебрегают.

Время от времени сверяясь с картой, я колесил по городу, высматривая, где и что такое, что мне может понадобится. Кроме бабок, понятно. Хотя на бабки можно купить все, но в некоторых случаях покупка оставляет за собой след. Сейчас даже на тех, кто покупает химические удобрения для огорода, заводят особые дела и берут таких под наблюдение, ибо из простейших удобрений можно изготавливать взрывчатку.

Попутно вспомнил, что у женщин свои правила дорожного движения, быстро это учел и к концу «рабочего дня» уже чувствовал себя на водительском сиденье настолько уверенно, что начал посматривать не только на дорогу, но и на девчонок с обочины.

В магазине, где торгуют подсматривающими и подслушивающими устройствами, я достал продавцов подробными расспросами, как работает, просил продемонстрировать. В самом деле был потрясен: размер с пуговицу, но дает прекрасное объемное изображение в цвете, а если взять поменьше, с булавочную головку, то в черно-белом, зато резкость такая, словно хорошее кино…

Покупать не стал, понятно, ночью проник в кладовую, порылся в бумагах, выяснил, откуда берут, и на другую ночь уже пробрался в огромнейший склад, где чего только нет, глаза разбежались. Ну не поверю, что все это прошло через таможню, не та у нас страна, потому и я могу с почти чистой совестью малость отщипнуть, учитывая, что они отщипнули, не заплатив налоги, намного больше.

Я сделал несколько рейдов, перенося эти миниатюрные телекамеры в машину. Мог бы взять сразу мешок, но не пройду через стену, а так после пятого раза сказал себе: хватит, жадность не одного фраера сгубила.

Для пробы первый глазок поставил к соседу, тихому и немногословному Фокину, инженеру в какой-то фирме, подвел провода внутри стены, на экране моего монитора появилась четкая картина его кухни. С работы он возвращается поздно, я переключил на вторую камеру, ту поставил в комнате, посмотрел на мебель и, сильно разочарованный, начал прикидывать, куда и к кому поставить еще.

Автомобиль оставлял на дешевенькой платной стоянке под открытым небом. Всего три остановки на автобусе, а потом огородами-огородами, то есть петляя между домов в глубь чужого микрорайона, чтобы никто из знакомых не увидел, что у меня автомобиль, и не брякнул маме.