По машинам! Танкист из будущего

Тотьмянин послушно улегся в траву.

Я вытащил пистолет, взвел курок и стал подкрадываться к немцу, укрываясь за деревьями. Двадцать метров, пятнадцать, десять… Пора!

Я поднял пистолет, поймал на мушку спину в плаще. Мушка плясала на цели. Никогда до этого я не стрелял в людей – только по мишеням. Или это от голода и усталости? И пистолет неизвестный – пристрелян ли?

Задержав дыхание, я додавил спуск.

Выстрел грянул как-то неожиданно, оглушив. Немец упал ничком в грязь.

– Василий! Смотри за дорогой!

В несколько прыжков я подскочил к немцу. Не сводя ствола со спины, пнул его ногой в бок. Даже не шелохнулся! Я сунул пистолет в кобуру, перевернул убитого на спину. На его груди был вырван кусок плаща от прошедшей навылет пули, вокруг рваной дыры все окрасилось кровью. Готов!

– Василий, что там?

– Покамест никого не видно.

Странным образом немец приковывал к себе внимание. Я первый раз видел настоящего фашиста. Не манекена в музее, одетого в форму вермахта, а реального врага.

Плащ – то ли клеенчатый, то ли прорезиненный, кожаный ремень с бляхой, на которой выдавлено «Got mit uns». Узкие погончики. На рукаве – непонятный значок. Надо бы обшарить, посмотреть документы – из какого полка, а может быть, и карта при нем есть? Да только грязен он и в крови. Или я боюсь обыскивать убитого?

Я обошел мотоцикл, начал обыскивать коляску. На сиденье лежала какая-то коробка. Я разорвал картон. Похоже на галеты. Сунул одну в рот, пожевал. Что-то вроде высушенного пресного хлеба. Повернув запор, открыл багажник коляски. О! Какие-то банки. Никак – тушенка.

– Василий, иди сюда.

Парень подбежал.

– Забери консервы.

Боец скинул с себя гимнастерку, связал рукава и шустро выгреб туда все содержимое багажника.

– Коробку с галетами туда же сунь.

Я стал осматривать крепление пулемета. Ага, понял. Снял с коляски пулемет с лентой патронов в круглой коробке. Тяжел, черт!

Мы пошли в глубь леса. Первым остановился Василий.

– Все, не могу больше, давай передохнем и покушаем.

– Вася, если немцы наткнутся на своего убитого, они начнут прочесывать лес. Потому давай еще отойдем.

Солдат закинул на плечо узел из гимнастерки, и мы пошли в лес, в сторону – подальше от дороги.

– Все, тормози, здесь и расположимся, – скомандовал я.

Мы поели галет, покрутили в руках банки с консервами да и отставили их в сторону. Называется – видит око да зуб неймет. Ни консервного ножа, ни штыка – ничего, даже просто острого, чтобы открыть банку, у нас не было. Наверняка же у немца был при себе штык или нож, так нет же – побрезговал обыскивать. Вот и сидим теперь у жратвы и полуголодные.

Мы доели галеты, потому как от дождя упаковка стала расползаться, и сами галеты стали походить на подмоченный хлеб. В животе разлилось приятное тепло. Жаль, шалаш для укрытия от дождя не сделаешь – лес неподходящий, сплошь березы да осины.

Я стал разбираться с пулеметом. Откинул крышку – лента уже заправлена. Запаса лент нет, потому – оружие одноразовое: отстрелял барабан и выкинь.

– Стрелять-то хоть научили? Ты же в пулеметном взводе был?

– Не, не умею. Я подносчиком был. Первый номер обещал научить, да не получилось. Меня ведь только призвать успели, в форму переодели, а через три дня от взвода один я и остался.

– Не горюй. Вот к своим выберемся, там научат. А теперь бери узел, пойдем деревню искать. Не все же нам в лесу под дождем сидеть.

Я подхватил пулемет, Васька забросил на плечо гимнастерку с харчами. Плохо, что остался он в одной нательной рубахе, а она белая, – далеко видать.

После галет прибавилось сил, но не скорости. Ноги в насквозь промокших ботинках разъезжались по раскисшей земле.

Шли мы часа полтора. Как мог, я выдерживал направление на юго-восток. Однако лес – не прямая дорога. Пришлось и овраги огибать, и бурелом обходить.

Мы вышли на опушку. Я махнул рукой Василию, шедшему позади меня в десяти шагах: «Ложись!»

Недалеко стояла деревушка о пяти домах на одной улице.

Понаблюдал я за ней с четверть часа – никакого движения. Ни деревенских, ни военных – наших или немцев – не видать.

– Пошли. Ежели в деревне немцы, бросай гимнастерку с консервами и беги в лес. Я с пулеметом попробую отбиться и – за тобой.

– Так точно, товарищ командир.

Так и пошли. Я впереди с немецким МГ наперевес, сзади – Василий.

Что-то тихо в деревне. Не слышно, чтобы куры кудахтали или коровы мычали. И жители где? Не нравилось мне все это, но теперь уже и к лесу поворачивать поздно.

Мы подошли к крайней бревенчатой избе – на двери замок. Ко второй – двери нараспашку, изба пустая.

Василий присел на крыльце под навесом, я же не поленился проверить всю деревню. Ни людей, ни животных – никого.

Вернулся к Василию:

– Никого, пустая деревушка.

– Харчи есть, в избе переночуем, обсушимся. Даже огонь в печи можно развести, – предложил обрадованно Василий.

– Э, нет, Вася. По дыму нас сразу и учуют. Я здесь постерегу, а ты пройдись по сараям, может, нож сапожный или топорик, на худой конец – стамеску или отвертку найдешь. Банки открыть надо.

– Это точно.

Василий ушел, но вскоре вернулся. В одной руке он нес кухонный нож, в другой – небольшой топорик. Тут же на крыльце, под навесом, мы открыли банки. Одна оказалась с тушенкой, другая – с кашей. Пользуясь ножом вместо вилки, мы моментом съели содержимое. Маловаты баночки. Открыли еще две, и только после этого почувствовали себя сытыми.

– Ну что, Василий, давай ночлег искать.

– Да ты чего, командир! Вот же изба!

– А если вечером немцы нагрянут?