Оценить:
 Рейтинг: 0

Взрывай! Спец по диверсиям

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 19 >>
На страницу:
3 из 19
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Саша подбежал и вытянулся по стойке «смирно».

– Шуцман?

– Яволь, герр офицер!

– Аусвайс!

Саша достал из кармана бумагу и протянул офицеру. Он попытался прочитать, однако текст был на русском языке – откуда в полицейской управе возьмутся люди, знающие немецкий язык или пишущая машинка с немецким шрифтом? Но немец смог прочитать знакомое слово «шуцман» и увидел печать. Он вернул Саше бумагу и направился к мотоциклу.

– Ком!

Саша пошел за ним.

Немец уселся в коляску и показал Саше на заднее сиденье.

Делать нечего, назвался груздем – полезай в кузов. Саша уселся за водителем. Мотоцикл тронулся.

«Черт, вот ведь вляпался! Куда меня везут? Может, пока не поздно, достать пистолетик да в голову стрельнуть обоим?» – Мысли в голове у Саши метались самые разные.

Но он решил подождать. Все-таки по селу едут, выстрелит он – и погоню за ним быстро организуют.

Они выехали на окраину села. На земле сидели наши пленные красноармейцы – человек пятьдесят, а может быть, и поболее. Около них стоял долговязый рыжий молодой немец в очках, на его плече висел карабин. Явно из тыловых, скорее всего – из нестроевых.

Мотоциклист подкатил к нему. Офицер лихо выскочил из коляски. Слез с сиденья и Саша.

Офицер что-то быстро залопотал солдату, а может, судя по нашивкам на рукаве – и ефрейтору. Потом повернулся к Саше.

– Конвой, марширен! Ферштеен зи?

– Яволь, герр офицер!

Офицер кивнул, довольный тем, что полицай его понял, и крикнул:

– Ауфштейн!

Пленные начали медленно подниматься. Кто в гимнастерке, кто в одной нательной рубахе, единицы в сапогах, большинство – в ботинках с обмотками; кто-то и вовсе босиком. Лица обросли щетиной – недельной, а то поболее давности. Глаза потухшие, апатичные.

Саша понял, что пленных поведут в какой-то сборный лагерь, а его немец привлек для сопровождения, для конвоя. Все-таки одного немецкого солдата для полусотни пленных было мало.

– Строиться в колонну по четыре! – крикнул Саша, демонстрируя перед офицером усердие в службе. Офицер кивнул довольно.

Солдат вышел вперед колонны, Саша пристроился сзади. Солдат молчал, видимо, не зная русского языка. Саша крикнул:

– Колонна, вперед – марш!

Пленные нестройно зашагали. Офицер постоял несколько минут, потом запрыгнул в коляску, и мотоцикл запылил по дороге. Куда они идут и сколько до лагеря, Саша не знал. Скорее всего, к вечеру дойдут.

На него обернулся красноармеец из последней шеренги.

– У, сука! Немцам продался!

– Шагай!

– Наши придут – повесят тебя на дереве, как собаку!

Пленный зло сверкал глазами.

– Еще раз рот откроешь – пристрелю! – пообещал Саша.

Боец был без гимнастерки и обут в сапоги. Саша сообразил – наверное, офицер. Гимнастерку сбросил, чтобы немцы по петлицам звание его не определили. А может, и политрук. У них на рукаве гимнастерки красные суконные звезды были нашиты. Немцы их в плен не брали – расстреливали на месте, как евреев и цыган.

Остальные пленные брели молча, берегли силы. А скорее всего, смирились со своей участью. Да и куда бежать? Они в немецком тылу, для них война с ее ужасами уже закончилась.

Но так думали не все.

Тот пленный, который грозился Саше, периодически оборачивался и крутил головой по сторонам. Он явно хотел дать деру и ждал удобного случая.

Саша приотстал от колонны метров на пять-семь. Чего доброго, пленный неожиданно кинется на него да камешком по башке угостит. Быть искалеченным или убитым своим же красноармейцем, пусть и пленным, не хотелось.

Слева и справа потянулись деревья, а еще через полчаса жиденький лесок перешел в густые заросли.

Пленный еще раз обернулся, и Саша, неожиданно для себя, махнул ему рукой, показывая на кусты. Пленный секунду-другую раздумывал – а может, полицай специально его провоцирует, чтобы застрелить при попытке к бегству? Но потом решился: приотстал от колонны на шаг и метнулся за деревья. Саша сделал вид, что не заметил. Проявляя рвение, прикрикнул:

– Подтянись, не отставай!

Они шли часа три, потом немец скомандовал привал. Пленные обессиленно повалились на землю.

Саша присел на камень у дороги. Если бы пленные побежали в лес все вместе, он бы застрелил немца и ушел с ними. Но убежал только один человек, в ком силен был дух свободы, кто хотел продолжать исполнять свой воинский долг до конца. Можно бороться с немцами и в тылу, а можно попробовать перейти к своим через линию фронта. Вот только неизвестно, как свои примут.

После привала шли еще часа два. По дороге им встретился небольшой деревянный мост через узенькую речушку. Пленные бросились к реке и стали жадно пить. Видимо, никто не удосужился их накормить и напоить.

Немец смотрел на пленных безразлично, даже с презрением.

– Швайне, – только и промолвил он.

Люди напились вдоволь. У кого сохранились фляжки, наполнили их, и колонна двинулась дальше. В принципе, Саше было все равно, куда идти – в немецкий тыл или к линии фронта. Воевать можно везде и везде наносить немцам урон. В их тылу даже сподручнее. На передовой или в ближнем немецком тылу войск много, особо не разгуляешься – сами солдаты настороже и воинская выучка у них на высоте.

В тылу же немцы в расслабленном состоянии, удара не ожидают. Воинских подразделений мало, только тыловые части – пока еще немногочисленные – да полицаи. Быстро немцы набрали штат полицейских; недели после оккупации не прошло, а уже полицию создали, управы в селах и городах, на столбах и заборах объявления повесили. Читал как-то Саша такое. За саботаж – расстрел, за хождение в ночное время без пропуска – расстрел, за хранение оружия или укрывательство красноармейцев – расстрел… Пунктов много, а наказание одно – смерть.

По деревням и селам стали ездить немецкие команды – реквизировали у местных жителей продукты для армии. Забирали скот, зерно, сало – продукты длительного хранения или предназначенные для переработки. И работать обязали тех, кто обеспечивал жизнедеятельность городов – водокачки, больницы, пищевые предприятия. Ну а железнодорожников – в первую очередь. Колею-то не успели перешить – с советской широкой на немецкую узкую. И паровозы ходили с русскими бригадами под немецким надзором.

К вечеру колонну пленных довели до сборного лагеря. Правда, «лагерь» – слишком громко сказано. Огородили кусок поля колючей проволокой, и все пленные сидели и лежали на голой земле.

Немецкий солдат, который шел впереди колонны, зашел в сарай, служивший немцам комендатурой, и вынес Саше буханку черного хлеба и две пачки сигарет.

– Битте!

– Данке шеен, – выскочило у Саши откуда-то из глубины памяти.

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 19 >>
На страницу:
3 из 19