Стать победителем

У нас на такой случай была оговорена единая версия событий, которую я собирался преподнести трехщитным во время своего обследования. Признаваться, что в меня насильно впихнули сразу три (!) первых щита только по той причине, чтобы они не достались зроакам, мне казалось почему-то делом постыдным и неприятным. Поэтому мы оставили при обсуждениях саму суть и закамуфлировали ее полуправдой и капелькой наших фантазий. Что и пересказал Леонид под моим одобряющим взглядом.

– Дело в том, что когда Михаил был еще этим… хм… ну, низенького роста и вознамерился стать обладателем лоскутка кожи крысы-пилап, у него при себе была просто огромная сумма денег. Вот слишком ушлые продавцы-охотники этим и воспользовались. У них как раз получилась некая нехватка времени, и они решили обманом всучить слабому и глупому… – Мои глаза расширились от справедливого негодования, и друг поправился: – По крайней мере, на вид глупому… недорослю сразу три первых щита, которые у них имелись. Ну и убедили неопытного виноградаря из царства Паймон проглотить все и сразу.

Наверное, стоило бы заснять глаза дедули, которые стали величиной с блюдца, но не стану же я доставать и пользоваться видеокамерой! Он, наверное, подумал, что я с детства такой всеядный и не ел только камни.

– И ты проглотил?! – прошептал он.

В тот момент рот оказался сравнительно пуст, и я, равнодушно пожав плечами, философски изрек:

– Долго болел. Очень хотелось стать большим.

Моя рука опять поднесла кусок твердого, но страшно вкусного сыра, и мой помощник продолжил витиевато излагать ход событий:

– Михаил только через несколько часов узнал, как его жестоко обманули, да только помочь ему в тот момент оказалось некому. Страшные боли его буквально свалили с ног, и только благодаря помощи посторонних людей его успели доставить к врачам и сделать невероятно интенсивное промывание желудка. Тем и спасли парня. Очнувшись, Миха пораскинул мозгами и решил, что уже ничего в желудке не осталось. Почему бы не порадоваться? Хотя денег, заработанных тяжким, непосильным трудом, ему было жаль до слез и потери сознания.

Судя по сморщенному носу великого клоуна, он только чудом сдержался от нахлынувшего смеха, вспомнив, как мы с ним в Лаповке сортировали никому не нужные монетки советских времен. Там это – почти мусор, а здесь – воистину немалое богатство. Но чтобы плакать, а уж тем более падать в обморок от потери пусть даже всего нашего запаса монеток, это еще надо было придумать такое! Вернее, это следовало родиться с таким умением издеваться. Тем более что в нашем предварительном обсуждении данной легенды ни о каких слезах и речи не шло. Но возразить я мог лишь сердито нахмуренными бровями: сыр хоть и вкусный, но в данный момент слишком уж напоминал по вязкости загустевшую смолу. Имей я вставные зубы, обязательно выпали бы!

Зато опять получилась картина маслом: Чарли Эдисон горестно морщится при упоминании жуткой финансовой утраты; я страшно на него сержусь за раскрытие такого секрета; патриарх сидит с приоткрытым ртом и быстро переводит взгляд то на меня, то на Леню, то снова на меня. Такая картина смотрелась бы в несколько раз гениальнее, чем «Охотники на привале» знаменитого художника Василия Перова.

Кое-как задавив в себе желание поржать, мой товарищ продолжил спектакль одного актера:

– Фактически уже на следующий день на бедного Михаила, как только он очнулся после промывания, напал зверь-голод. Но лишь через дней девять-десять мы догадались измерить его рост и осознали, что он растет. Вот тогда и постигли простую суть, что один щит так и не смогли врачи вымыть и он прижился в желудке. Примерно то же самое подтвердил и один двухщитный попутчик, который путешествовал вместе с нами из царства Паймон. Потом Михаил узнал о своих глупышках подругах, и мы устремились за ними в погоню к Борнавским долинам. Так что показаться знающим специалистам до сих пор не удавалось.

С минуту патриарх Фрейни сидел в прострации, переваривая информацию. Затем челюсть все-таки поднял, глаза сузил до нормальных размеров, отчего те стали сразу смотреть с подозрением, и начал планомерно засыпать моего боевого товарища каверзными вопросами:

– Вы ведь оружейники? Так при чем тут «наивный виноградарь»?

– Это я так, к слову сказал. Да и охотники, продававшие щиты, наверняка так подумали.

– И где такая продажа могла произойти?

– Можно сказать, что в самом устье Лияны.

– Откуда там взялись подобные продавцы?! Туда нереально довезти кусочки кожи!

– Так ведь кусочки никто и не вез… – лихорадочно пытался сообразить рассказчик. – Их… эти нехорошие продавцы… э-э-э… прямо с крысами привезли. Те были в клетках.

– Чушь! Крысы-пилап в неволе умирают через несколько часов!

– Может, охотники что и приврали. – С неподражаемым артистизмом Леонид вздохнул. – Тем более что они и в остальном обманули покупателя-калеку.

– Да таких надо преследовать и судить без всякой скидки на их рисковую работу, – негодовал старец, раскрасневшись еще больше. – А что за врачи промывали желудок?

– Мой друг понятия не имеет. Какой-то небольшой городок на самом берегу.

– И как именно промывали? Какими средствами?

– Увы! Михаил оставался все то время без сознания. Он, как очнулся, сразу отправился в путь, потому что я его ждал на Большой Дуге. И уже дальше мы на пассажирской яхте отправились в Рушатрон вместе.

Он имел в виду знаменитый изгиб великой реки, где она делала резкий поворот на северо-запад. Там стоял город, который так и назывался – Большая Дуга. Кстати, наш перевозчик по Жураве довольно хорошо обрисовал этот город, так что уличить нас во лжи было бы весьма проблематично.

Но старец не унимался:

– Что за попутчик с вами путешествовал? Как его зовут?

– Какой-то барон Мюнхгаузен, – отчитался Леонид, не моргнув глазом.

– Странно. Удивительное имя, и происходит оно, скорее всего, из Заозерья.

Вот тебе и раз! То в самой империи Моррейди никто не знает, что творится в Пимонских горах и болотистых краях за ними, а то вдруг какой-то настоятель погоревшего монастыря Леснавского царства рассуждает с уверенностью о неведомой земле. Удачно это мы успели свое место происхождения поменять! Хотя еще непонятно, насколько хорошо патриарху известно царство наивных виноградарей Паймон. Вдруг он сам оттуда родом?!

– А зачем он плыл в столицу Моррейди и кем или где служит?

– Вот этого он нам не рассказал, – посетовал Леня. – Да и не до того как-то было: на друга зверь-голод напал, а я слишком выпивкой увлекся.

– То есть средства у вас еще оставались?

– Ха! Так ведь Михаил мастер-оружейник! Для него заработок в любом порту и в любой крепости отыскать – раз плюнуть.

– Неужели? – воскликнул с невероятным скепсисом увлекшийся беседой патриарх. Но тут же опомнился, припомнив, с какой легкостью и с помощью какого дивного оружия мы покончили с диверсионной группой людоедов. – Кхе-кхе. Оно и понятно. Никто не сомневается. Кстати, Мирослав, старый ветеран-пограничник, приходил и очень вами интересовался. Особенно вашим уникальным оружием, которым вы не только зроаков убили, но и кречей на землю сшибли. Чего скрывать, и мне бы очень хотелось эти ваши пики в руках подержать, осмотреть. Ну и то, другое «нечто», которым вы зловонных летунов сбили.

К тому времени мой голод оказался загнан в угол переполненным желудком и несколько смирен разумом, вновь вернувшим себе управление руками. Поэтому и я вступил в беседу, приходя на помощь моему товарищу:

– А что, неужели все мастера-оружейники вот так запросто делятся со всеми своими новинками и секретами?

– Так ведь для общей победы, должно быть, не жалко.

– А если это пока только опытные образцы, проходящие боевые испытания? И как они будут смотреться, примененные зроаками против людей? Вот! Потому мы не слишком о нем распространяемся. А кроме нас, им никто и пользоваться не сможет.

Глаза дедули заблестели молодецким, боевым азартом:

– Вдруг я тоже могу вам помощь в создании оружия оказать? Знали бы вы мой опыт и мои приключения в молодости! Так что мне непонятно, почему такая скрытность? Вы мне не доверяете?

– Верим. И даже покажем наши… к примеру, пики вблизи, – неожиданно для старца ответил я. – Если сможешь сделать подобное сам – покажу и объясню остальное. Договорились?

– Согласен! – выпалил седовласый старец, уже предвкушая удовольствия от познания доставшихся ему секретов.

Без всякой просьбы с моей стороны Леонид поспешил к нашему биваку, где под внутренней стеной грота, прямо возле торб с овсом и конских морд, лежали как наши арбалеты, так и новое оружие, состряпанное нами во время плавания по реке Журава. Благо что в лагере всё рядом и под рукой, и уже через две минуты Леонид вернулся с пикой, которая покоилась в плотном чехле. Но прежде чем достать новинку на свет, я продолжил беседу о том, что меня сильно беспокоило: о собственном здоровье:

– Так что со мной не так? Можешь ли ты, уважаемый Ястреб Фрейни, меня толком осмотреть? Почему я так много ем и долго ли это будет продолжаться?

Во время короткой паузы наш дедуля сразу понял, что я хочу выжать из него как можно больше только за возможность прикоснуться к тайне неизвестного для него оружия. Но обещать мне слишком много не стал по простой причине.

– Еще лет десять назад легко мог бы осмотреть все твои внутренности и выявить любые патологии или несоответствия. Но в первый день я не прибеднялся, говоря лишь об осьмушке оставшихся у меня сил, так что толку от моих попыток тебя осмотреть будет ничтожно мало. Мало того, мне придется сидеть над тобой в медитации почти всю ночь, а потом восстанавливаться еще дольше, чем после создания мягуна. Как ты думаешь, оно того стоит?

– Ха! Мне мое здоровье всего дороже. Тем более что сильно меня беспокоит.

– Чем? – вопрошал патриарх. – Лишним обжорством? Да по большому счету тебе сопутствовала редкостная удача: имелись случаи, когда желающие усилиться носители просто клеили на тело сразу два первых щита и умирали в страшных мучениях. Не помогали даже отторжения конечностей, на которые щиты были наклеены. А ты их проглотил! Только вдумайся в этот абсурд! Тебя к концу первых суток просто должно было разорвать на части, словно кожаный мех с забродившим вином. То, что глупые врачи сумели сделать банальным промыванием желудка, вообще не поддается моему пониманию. Первый щит даже с ладони или пятки смыть нельзя, если он прирос и пищит от ярости, и я поражаюсь, как это сразу два (!) вытолкнули наружу из твоих внутренностей!