Полдня до расплаты

– Или! Я посоветовал Мензари воспользоваться твоими знаниями пространства для ориентации, но он ответил, что пока нет такой острой необходимости. Однако при выходе из прыжка он сбросит на наш виртуальный комплекс все данные и карту окружающих нас созвездий. Связь тоже откроет напрямую. Так что свои соображения сможешь ему высказать сразу.

– Прекрасно! – обрадовался Матеус, водружая на голову шлем «викошки». – Лучше заняться привычным делом, чем оставаться неприкаянным наблюдателем.

– А нам что делать? – почти выкрикнула Гилана, недовольная таким положением дел. – Отсыпаться? Я, кстати, тоже неплохо разбираюсь в звездных картах.

– В чем разбираешься? В кулинарных рецептах? – Николай сделал вид, что не расслышал. – Ну тогда приготовь что-нибудь вкусное на обед!

Женщина гневно хмыкнула и принялась щипать сотрясающуюся от смеха спину. Но толстая тюремная роба не позволяла сделать это с должной эффективностью, поэтому жесткие и болезненные щипки сместились на шею. Как ни странно, Матеус даже не дернулся. Наоборот, осторожно перехватил вредные пальчики и нежно их погладил.

Гилана выхватила руку, поспешно забралась на верхнюю койку, отвернулась к стене и сделала вид, что хочет спать. Но на самом деле ее колотило совершенно непонятное возбуждение. Ее, наемную убийцу, кто-то погладил! И так нежно… Так приятно… Естественно… Раньше она выкрутила бы за это руку любому. А теперь… Теперь она лежала и думала:

«Что со мной? Неужели мне стала так дорога жизнь, что я превратилась в сентиментальную дуру? Или этот солдатик мне и в самом деле понравился? Ну вообще-то он неплох…»

Корабль вывалился из подпространства, и началось экстренное торможение. На «викошку» Матеуса тут же загрузились обещанные данные космических лоций и предполагаемые координаты местонахождения «Цветка». Но приборы сразу же заявили: курс ошибочный, цель неверная.

Николай попробовал обратиться по внутренней связи, и гаибс без промедления ответил из капитанской рубки:

– Неужели так быстро определился?

– Еще нет. Но что курс сбит – однозначно.

– Да я и сам вижу.

– Больше всего меня озадачивают эти метеоритные потоки и странные астероидные реки…

– Проклятье! Мне это место вообще жутко не нравится, – признался гаибс – Сам как на ладони из-за выхлопа, но рассмотреть врага проблематично.

Тем временем на виртуальный экран Матеуса стали поступать первые данные.

– Курс ошибочно сместился на пятнадцать градусов. Следовательно, мы…

– Тоже просчитал, – забормотал Мензари. – Уповаю лишь на то, что мы, скорей всего, проскочили это мерзкое пространство между…

– Нет! Не проскочили! – перебил его бывший лейтенант, – И мне кажется, мы возле самой границы с Отрогом Гаибсов.

– Точно! Да еще между Барьерами! Вот невезенье! Только этого мне не хватало…

В этот момент «Цветок», почти замерший на месте, стал стремительно набирать скорость. В общих динамиках каждой каюты раздалась команда:

– Приготовиться к перегрузкам!

Обычно притановые щиты позволяли не ощущать внешних кульбитов скорости и смещения движения. Но в аварийной ситуации не грех было и перестраховаться. Кресла «викошек» для этого подходили гораздо лучше, но и койки были оборудованы специальными лепестками удержания.

Для совершения прыжка всегда надо находиться как минимум на маршевой скорости. Вроде немного, всего минут пять в отрытом космосе, да только судьба и здесь поставила им подножку. А может, этот сектор границы охранялся чересчур тщательно. Как бы то ни было, на третьей минуте разгона из подпространства выпрыгнул внушительный пограничный крейсер гаибсов, да еще на встречном курсе. Капитан Мензари тут же зачастил залпами всего находящегося на борту оружия и попытался спастись смещением вниз. Но выглядела такая попытка жалко и смешно: крейсеру удалось на две секунды раньше выпустить целый сонм торпед, ракет и самонаводящихся снарядов. Теперь жизнь недавних смертников зависела от одного шанса из тысячи, для реализации которого истошно воющие двигатели должны были успеть придать «Цветку» нужное ускорение.

За мгновение до катастрофы скорость дошла до нужной отметки. Как раз когда первые взрывы уничтожили сигральный щит, а первые торпеды, казалось, можно было потрогать руками, на внешние экраны опустилась пятнистая темнота.

Но ударная волна прорвалась даже в подпространство. Да так мощно наподдала вслед по корпусу корабля, что все шпангоуты застонали, а вой аварийных сирен перекрыл скрежет мнущихся переборок. Дальнейший полет наверняка станет еще более проблематичным.

Через пару минут трясущийся корабль выскочил из прыжка и сразу же нырнул обратно в подпространство – и так несколько раз. Видимо, на дальнее расстояние приборы, частично вышедшие из строя, закинуть «Цветок» были не в состоянии.

Зато пусть медленно, но уверенно нарушителям границы удалось уйти в другие, более спокойные секторы Отрога Гаибсов. Через несколько часов болтания на волоске между жизнью и смертью в динамиках послышалась новая команда:

– Совершаем аварийную посадку на малопригодную для жизни планету. Держитесь, ребята, постараюсь и вас спасти!

Не только Матеус, но и все остальные, кому удалось в то время оказаться в креслах «викошек» и наблюдать за ходом событий, недоумевали: почему гаибс так рискует? Другой разумный уже давно бросил бы разваливающееся и агонизирующее судно, а сам бы спасался на шлюпке. Хотя… из капитанской рубки ситуация могла выглядеть и не такой плачевной. Да и Станислав недавно рассказывал о некоторых весьма важных для капитана обстоятельствах. Скорей всего, захваченные люди были для Мензари необходимы больше собственной жизни.

Удар о поверхность безымянной планеты был так силен, что не только все кресла выскочили из креплений в полу, но и половину кроватей с корнями оторвало от переборок. Вопящих от ужаса людей швыряло между переборками словно каучуковые игрушки. А потом наступила тишина. Сирены и те умудрились заглохнуть. Лишь едкий дымок кое-где просачивался из-под перекошенных дверей да тусклым светом мигали аварийные лампы.

Глава третья

Самые болезненные удары Николай получил по ногам. Пошевелив пальцами, осознал, что переломов нет, по крайней мере явных. Сейчас главным делом было выбраться из покореженного корабля. После такой жуткой посадки на борту могло произойти все что угодно: от пожара до затопления кают жидким топливом.

Первым делом Матеус высвободился из кресла. Связь с рубкой отсутствовала, так что и от громоздкого шлема толку не было. Затем он бегло осмотрел своих товарищей. Во время кульбитов при посадке Станислав потерял свой шлем и теперь лежал без сознания, а на лбу у него быстро вспухала огромная гематома. Однако грудь его мерно и плавно вздымалась: к счастью, он дышал.

Гилана была в лучшем состоянии, хотя глаза у нее затуманились от боли. Напоследок ей достался удар спинкой кресла в район солнечного сплетения, и теперь она с трудом восстанавливала дыхание. Высвободив руку, женщина жестом попросила ее пока не трогать.

Лучше всего выглядела Ларта. Хотя губы у нее тряслись так, что рот не закрывался, а лицо было белым как бумага, но она уже самостоятельно выбиралась из помятых и прорванных лепестков кровати.

– Займись им! – скомандовал Николай Стрелочнице, указывая на Городо, а сам принялся спешно выламывать дверь, почти выскочившую из направляющих. Несколько мощных рывков и ударов образовали достаточную для выхода щель возле самого пола. Протискиваясь в нее, Матеус заметил в густом полумраке коридора пошатывающуюся фигуру. Осторожно переступая через вздутия, трещины и вспучившиеся магистрали, фигура приближалась к бывшему лейтенанту.

Не поднимаясь с пола, Николай спросил:

– Ты кто?

Фигура замерла, и послышался неуверенный голос:

– А ты кто?

– Николай Матеус.

– Уф! Не знал, где вас и искать! Это я, Крил! А с тобой кто в каюте?

– Городо, Гилана и Ларта, – ответил Николай, продолжая сидеть на корточках и внимательно осматривая коридор с другой стороны, где тоже послышались какие-то удары и затем звуки сдвигаемой двери. Однако там было совершенно темно, поэтому он принялся расспрашивать электронщика: – Где вы? Кто с тобой? Кого еще видел?

– Моя каюта возле самого поворота. Со мной две женщины и молодой парень… был. Дурачился до последнего и не захотел пристегнуться. Свернул шею, кувыркаясь при посадке…

– А за поворотом что?

– Тоже коридор, но освещение там получше. Видел, как из самой последней каюты выходил Гайс с тремя своими ублюдками. Еще одна каюта тоже открыта, возле нее стоит Метакса и осматривается.

– Вот уж кому бы шею свернуть при посадке! – Николай сплюнул с досады и удивления. – Живучее гадье. А дальше что, по тому освещенному коридору?

– Не знаю. Один сегмент герметизации отсека открыт, но дальше темно и ничего не видно. Что делать будем?

Не ответив, Матеус пригнулся и бросил в каюту:

– Ларта, как там наши раненые?