Реинкарнатор

– Не хочу-у де-е-евочко-о-ой!

Соседка вздохнула, шепнула матери, но так громко, что даже Костя услышал:

– Давно она вспомнила?

– Два дня как. Ревет без перерыва. Не думала, что это случится в один момент и так рано. Не представляю, что теперь делать. Наверное, надо к психологу сходить.

– Отведи ее в дацан, пусть с ламой поговорит, – предложила свой вариант соседка, но тут обнаружила, что трамвай стоит на ее остановке, подхватила сумку и бросилась к открытым дверям.

Костя молчал, не вмешивался. Что он мог сказать, ведь он-то ничего не помнил. Но это не печалило. Возможно, Будда, карма, мироздание или просто случайные стечения обстоятельств вручили ему царский подарок, лишив памяти. Кто знает, не превратилась бы его жизнь в ад, вспомни он себя. Но если это был подарок, то его тут же свели на нет, всучив в нагрузку способность чуять смерть.

Тренькнув в последний раз, трамвай спрятался за поворотом, оставив Костю на остановке. Сон отступил, но не ушел, лишь притаился. Пустой кулек полетел в мусорное ведро, а ноги сами понесли домой длинной дорогой, через парк, где в десять утра встречались лишь пенсионеры. День хоть и предпраздничный, укороченный, но все же рабочий.

Костя любил ходить мимо дацанов из-за чудесных парков и садов, разбитых в обязательном порядке местными монахами. Никакая другая религия не была так тесно связана с растительным миром, с красотой природы, как буддизм. Что парки! Буддийские монахи разводили вокруг своих монастырей целые рощи! На это у них хватало и времени и желания. В свое время традиция создавать храмовый сад перекочевала из Индии в другие буддистские страны, а затем охватила и весь мир. Суровый русский климат, конечно, накладывал свои ограничения, но это лишь развивало садовое искусство, а не ущемляло его. Японцы создали «сад камней», а русские – хвойный сад.

Выложенная плитами дорожка петляла между небольших елочек причудливой формы, по краям живым забором раскинулся золотистый можжевельник. Иногда Костя наталкивался на целые композиции хвойных деревьев, но больше всего в этом парке он любил два высоченных кипариса, метров двадцать в высоту. Они росли рядом, как семейная пара, и смотрели свысока на прочие хвойные. Тут, в самом сердце парка, царили такое спокойствие и безмятежность, что легко забывался шум мегаполиса. Казалось, это не Москва, а чудесный сказочный лес.

Но вот показались гирлянды из разноцветных молитвенных флагов, натянутые меж высоких деревьев, а значит – близко дацан и пора сворачивать в другую сторону, на дорожку, которая ведет за территорию храма, к дому.

У подъезда соседка с первого этажа украшала домик духов. Молодая сиамка хоть и была ровесницей, выглядела намного младше. Такой образ создавался из-за ее небольшого роста, в сравнении с Костей и вовсе крошечного, худенькой фигуры и испуганных раскосых глаз, а при виде реинкарнатора Константина Юрьевича она всегда пугалась и становилась похожей на мышонка. Вот и сейчас: обернувшись на звук шагов, сиамка отшатнулась и что-то пробормотала, наверное, охранную мантру.

– Фохао, – поприветствовал ее Костя, стараясь лицом не выдать презрения. Он с уважением относился к верующим, но не ко всем.

Костя изучал буддизм и по большей части принимал его как философскую концепцию, поддерживал идею отсутствия единого Бога-Творца, Спасителя и непознаваемость Высшего. Но категорически не верил в гору Сумеру – центр Вселенной, пантеон богов и демонов, что постоянно вторгаются в мир человека для помощи или помехи, и подобную сверхъестественную чушь, как он это называл. Но если классическую религию еще можно было принять, то «народный эзотерический буддизм» раздражал. Подобное язычество, выросшее в разных культурах и позже не отброшенное, а вплетенное в буддизм, казалось Косте неимоверно глупым.

Вот эта сиамка… кажется, ее зовут Нит. Она с мужем приехала в Москву, в этот дом, из Королевства Раттанакосин года четыре назад и тогда же построила домик духов у подъезда: чуть больше метра в высоту, простой, в виде деревянной беседки в восточном стиле. Она сама красила его в белый цвет, а замысловатые узоры затем покрывала золотистой краской. Сиамцы считают, что в таких домиках живут духи – защитники жилища, и их нужно ублажать: кормить сладостями, окуривать благовониями, на праздники – украшать цветами, фонариками. Если этого не делать – духи прогневаются и будут мстить. Подобная ерунда весьма распространена у приверженцев тхеравады и не имеет никакого отношения к буддизму. Вместо того чтобы самому заняться своими делами, развивать разум и тело, как учит религия, множество псевдобуддистов занимаются вот такой ерундой: подкармливают духов дома, молятся рекам и горам, вешают подкову над дверью «на счастье», сверяются с гороскопом и плюют через левое плечо, если черный кот переходит им дорогу.

– Фохао, – сложила ладони перед грудью Нит и поклонилась, но на всякий случай сделала еще один шаг назад. Зачастую именно подобные псевдобуддисты считали реинкарнаторов спустившейся на Землю Смертью, не людьми в черной форме на службе Министерства реинкарнации, а демонами, асурами, по собственной воле отбирающими жизнь.

Костя с удовольствием бы не общался с людьми и вообще не выходил из дома. Все, что надо, у него в квартире есть. Но кто тогда будет спасать жизнь умирающих? Или следует спасать только везунчиков, которые отправляются в посмертие из дома, в окружении родственников, способных вызвать службу реинкарнации? Да, в этом случае чующие смерть не нужны, слепок кармы сделает любой болван, только научи его правильно вставлять пластину в кармограф и нажимать кнопку. Но как быть с теми, кто умирает ночью в глухой подворотне? Или теми, кто вскоре погибнет под колесами автомобиля или в переполненном вагоне метро от тромба, закупорившего артерию? Им не способен помочь никто, кроме Кости и таких, как он. Никто, кроме них, не знает о смерти за двадцать минут до того, как она придет.

Введение обязательной записи кармы для всех граждан обсуждали в России неоднократно, последний раз – на Костиной памяти, но все упиралось в деньги. Кармографы в крупных больницах работали круглосуточно, без перерывов, выходных и праздников и еле успевали обслужить лишь тяжелобольных и тех, кому предстояла операция. Этим пациентам слепок гарантировался законом. В мелких больницах же приборов просто нет, так что будь ты хоть трижды тяжелобольной, вот тебе направление на слепок и добирайся до федерального медцентра как хочешь.

У «скорой» даже в столице кармографов не хватало, впрочем, как и реинкарнаторов. Вот и приходилось работать на полторы-две ставки, а в регионах и того больше. Увы, но НИИ реинкарнации могло собрать сколько угодно приборов, если только для этого найти сердечники. Кармограф без сердечника – все равно что автомобиль без двигателя. Как ни улучшай аэродинамику и подвеску, но без мотора это просто груда железа.

Костя вошел в квартиру, стянул грязные сапоги, швырнул пальто на пуфик в коридоре и, расстегивая на ходу рубашку, направился в комнату. Кажется, он заснул еще до того, как рухнул на диван.

Полночь он встретил у сковороды, где шкворчал кусок мяса, щедро посыпанный специями. Аромат стоял такой, что живот урчал в предвкушении, напомнив, что за прошлые сутки в нем ничего не было, кроме самоса и чашки пуэра. С зарплатой реинкарнатора стейки можно было покупать только по праздникам, но сегодня как раз он. В окнах дома напротив горели огни. Люди выставляли на подоконники свечи, лампады, украшали квартиры электрическими лампочками в честь Лхабаб дуйсэна. Для верующих это особый день, сошествие Будды с небес Тушита, но Косте какое дело до этого? У него совсем другой повод для праздника. Он налил себе рюмку водки и выпил за то, что остался жив.

Шея, если не дотрагиваться, не болела, но выглядела ужасно. Достать, что ли, шарф, чтобы народ не пугать? Впрочем, на дежурстве ему будет плевать, а просто так он не планировал выходить из дома.

Поужинав, Костя плюхнулся на диван и нажал кнопку на пульте. Если бы кто из коллег сейчас увидел, что выбрал рациональный и серьезный Константин Юрьевич, то очень бы удивился. Экранизация комиксов? Шутите? Нет, Колесову такое не может нравиться! Но это были не расхожие комиксы, а новый фильм про Орден реинкарнаторов. Костя еще в детстве запоем прочел все, какие нашел, книги об этой легендарной организации, правда, тайком, пряча их среди учебников. Родители не одобряли его мечту стать членом Ордена.

В Орден, как и в госбезопасность, нельзя прислать резюме и попроситься на работу. Можно только ждать и надеяться, что тобой заинтересуются и предложат пройти отбор. В первую очередь обращали внимание на беспамятных на госслужбе: оперативников «скорой» помощи, штатных реинкарнаторов в больницах и так далее. На тех, кто принял свою ношу, связал с ней жизнь и готов и дальше ее нести, несмотря ни на что.

На экране красавец мужчина показывал чудеса тхеквондо, один сражаясь с армией врагов, стремящихся уничтожить Купол. Дурацкий фильм. Сценаристы то ли не удосужились прочитать ни одной книжки об Ордене, то ли решили пожертвовать достоверностью ради зрелищности. Любой другой столь же глупый боевик Костя давно уже выключил бы, но не этот.

Впрочем, фильм он так и не досмотрел: уснул. На экране магистр Ордена лично вручал главному герою медаль за героизм, а в кабриолете его ждала длинноногая стройная блондинка. Косте же тем временем снилось, будто он никак не может найти нужный подъезд и с ужасом осознает, что уже не успевает сделать слепок кармы.

Глава 2

Звонок разбудил в девять утра. Определитель показал рабочий номер, и Костя напрягся. С работы звонили крайне редко, лишь когда возникали проблемы. Последний раз это было год назад, тогда сообщили, что Женьку убили.

– Алло, алло, Константин Юрьевич, вы меня слышите?! Это Полина из регистратуры! – прокричала она в трубку. Костя наморщил лоб, вспоминая, кто это: девчонка, полгода как пришла работать после какого-то училища или колледжа.

– Слышу. Что случилось?

– Ох, приезжайте быстрее. Сергеич рвет и мечет! Вас вызывает. Срочно!

– Еду.

Со стороны казалось, что Костя, как обычно, спокоен, только чуть больше собран и хмур. Три минуты – одеться, пять минут – дойти до метро. Пока поезд стучал колесами, в голове проносились мысли о том, что могло произойти. Что-то не так с отчетом? Ограбление? Кого-то убили? Впрочем, гадать бесполезно.

Коридоры Станции Скорой реинкарнаторской помощи им. А. А. Скоробогатова были пусты: большинство вспомогательного персонала по причине праздника не работали, оперативники в это время на дежурствах. В этой звенящей тишине шаркающие шаги раздались особенно громко. Конечно, это шаги приемщицы. Костя направился на звук.

– Ох, чего делается, чего делается… Сергеич белый как полотно. Говорят, звонил в Орден… – запричитала Нина Ивановна, увидев его. Обычно ее сплетни утомляли, то сейчас Костя их жадно слушал. После слов об Ордене внутри что-то тренькнуло, будто заглушка слетела с пружины.

– Нинванна, да расскажите, что произошло!

– Да я толком не пойму. Дождалась Самдана, сдала все ваши пластины, а к вечеру позвонили из технички и запросили твой кармограф. Говорят, надо проверить, барахлит, что ли. Ну, я выдала, конечно, сама уж нервничаю, чего бы ему барахлить? Все твои листы в норме же! Сегодня с утра не стерпела, сама звоню, спрашиваю: ну что? Ответили, что прибор в порядке, но надо еще кое-что проверить. Больше ничего не объяснили, но тут все забегали, засуетились. Потом уж мне шепнули, что Сергеич в Орден звонил.

– Так. Сергеич сейчас у себя?

– Да уж ждет тебя!

Костя кивнул приемщице и взбежал по лестнице на второй этаж, перемахивая длинными ногами через ступеньки.

Нина Ивановна прошептала в удаляющуюся спину: «Помоги тебе Будда».

Перед дверями, обитыми бордовым дерматином, Костя остановился, чтобы успокоить дыхание. Табличка гласила, что это кабинет заведующего Станцией Скорой реинкарнаторской помощи Зайцева Кирилла Сергеевича. Оперативники не часто сюда заходили, Сергеич обычно сам к ним спускался, и это означало, что надо взять еще одну смену. Вздыхали, но брали. Понимали, что надо. Да и за переработки платили по двойному тарифу, а при их зарплатах это хорошие деньги. Заведующий был неплохой мужик, его поддерживали и даже сочувствовали: не всякий сможет с таким скудным бюджетом поддерживать нормальную бесперебойную работу станции.

Костя вспомнил, как в двенадцать лет стоял перед похожей дверью в кабинет директора и боялся ее открыть. Думал, что его исключат из школы. Чего сейчас бояться? Увольнения? Смешно. Костя даже чуть улыбнулся этой мысли и уже спокойно потянул дверь на себя.

Секретарша, увидев его, сразу подняла телефонную трубку:

– Кирилл Сергеевич, Колесов подошел.

Лишь потом поздоровалась кивком и позвала:

– Заходи, он ждет.

Сергеич оказался не один. Гостья выглядела большим боссом какой-то крупной компании, с дресс-кодом, четкой иерархией и высокими зарплатами, и совершенно непонятно, что она делала здесь и зачем ей понадобился реинкарнатор. Заведующий выглядел обеспокоенным. Старше Кости всего лет на десять, сейчас он казался усталым стариком. Китель с шевроном «скорой» висел на спинке стула, а белая рубашка, обычно идеально выглаженная, сейчас напоминала рубашки реинкарнаторов после полутора суток дежурства.

– Фохао, – поздоровался он с Костей и перевел взгляд на гостью. – Знакомьтесь: Константин Юрьевич Колесов, один из наших лучших специалистов, Эльвира Рашидовна Мирзоева – командор Ордена реинкарнаторов.

Симпатичная татарка протянула руку для приветствия, при этом рукав пиджака чуть задрался, обнажив запястье, украшенное символом Ордена: оранжевым узелковым браслетом, сплетенным особым образом. Тайна плетения держалась все века в секрете, и даже те, кому удавалось выкрасть сам браслет, так и не смогли скопировать его.

Ладонь оказалась узкой и холодной, а Костю бросило в жар. Неужели его пригласят в Орден?